Первая мировая война. Катастрофа 1914 года - читать онлайн книгу. Автор: Макс Хейстингс cтр.№ 53

Когда художник Поль Маз прибыл в парижский Дворец инвалидов записываться добровольцем, оказалось, что в данный момент больше никого в армию не берут. Седовласый сержант отправил расстроенного молодого человека восвояси со словами: «Да не волнуйся! Успеешь еще повоевать». Тогда Маз, свободно владеющий английским, поступил в высадившиеся в Гавре британские экспедиционные войска переводчиком и дослужился до офицера, получив несколько наград. У многих молодых людей – особенно художников и писателей – возможность побывать на поле боя вызывала не столько рвение, сколько любопытство. 25-летнему уроженцу Вены Людвигу Витгенштейну война поначалу показалась возможностью сбежать от собственных философских терзаний, усугубленных кембриджскими лекциями Бертрана Рассела. Он пошел в армию добровольцем и в шифрованных дневниковых записях восторгался оказанным ему при зачислении учтивым приемом. «Смогу ли я послужить? – спрашивал он себя 9 августа. – Будущее вызывает у меня любопытство! Военное командование в Вене чрезвычайно любезно. Чиновники, через которых ежедневно проходят тысячи людей, вежливо и обстоятельно отвечали на мои вопросы. Это весьма радует, поскольку напоминает британскую обходительность» {295}. Однако уже через несколько дней радость Витгенштейна померкла. Откомандированный прожектористом на сторожевой корабль Goplana на Висле, он разочаровался – вплоть до отвращения – в обществе простых моряков: «Команда – жалкие свиньи! Никакого боевого духа, только невероятная грубость, тупость и вульгарность! Общее великое дело (война) нисколько не облагораживает» {296}.

24-летний немец Поль Хуб из Штеттена, селения под Штутгартом, отправился добровольцем в армию, обручившись с Марией, своей возлюбленной 21 года. Уехав на фронт 4 августа, он писал родителям: «Пожалуйста, подержите немного мое белье, пока не попрошу выслать. Остальные вещи распакуйте. <…> Письма от Марии в шкатулке, вместе с моими цепочками для часов и прочими милыми сердцу сувенирами, напоминающими о проведенных с ней счастливых минутах. Пожалуйста, сохраните их. Надеюсь, что вернусь» {297}. Надежды Хуба, как и многих его сверстников, не сбылись.

Война создавала на редкость причудливые союзы. В конце июля 1914 года британский писатель и гражданский служащий Эрскин Чайлдерс совершил государственную измену. Войдя на собственной яхте Asgard в ирландскую гавань Хоут, он доставил воинствующим националистам груз вывезенных контрабандой из Германии ружей. Однако месяц спустя 44-летний Чайлдерс был призван на службу Первым лордом Адмиралтейства Уинстоном Черчиллем (не подозревающим о приключениях Asgard) в офицеры военно-морского резерва в качестве консультанта по немецкому побережью Северного моря. Чайлдерс годами ходил на яхте в районе Фризских островов, прежде чем в 1903 году написал свой роман «Загадка песков», сюжет которого строился на немецком заговоре против Британии. Теперь же писатель составлял Адмиралтейству рекомендации по взятию островов Боркум и Йюст в качестве опорных пунктов для высадки морского десанта в Германии: «План вторжения в долину Эмса… предоставляет наилучшую возможность закончить войну решающим ударом». В заключении он пишет: «Автор смеет надеяться, что ему выпадет честь, если позволит командование, принять участие в воздушных операциях или внести свой вклад в любом ином качестве при осуществлении спланированных в данном документе военных действий» {298}.

20 августа Чайлдерс в качестве офицера разведки взошел на борт авианосца британского флота Engadine. Вероятно, его ирландские товарищи были бы немало удивлены, поскольку через два дня Чайлдерс отдавал честь адмиралу сэру Джону Джеллико и пожимал руку Уинстону Черчиллю, прибывшим на судно с визитом. Он писал: «На борту царит бодрый оптимизм. Точнее – хоть и парадоксальнее – было бы назвать его пессимизмом, поскольку под улыбками и напускной храбростью прячется обреченность, смирение с судьбой этого игрушечного увеселительного суденышка, утыканного пугачами и уставленного бумажными самолетиками. Однако предсказать нашу судьбу не в человеческих силах, поскольку подобные операции до сих пор не проводились, все это не поддающийся прогнозам эксперимент» {299}. Чайлдерс принадлежал к тем немногим представителям воюющих стран, кого завораживало участие в первом великом конфликте XX века, поднявшем в небо самые впечатляющие механизмы нового столетия, о которых прежде можно было лишь мечтать и рассказывать сказки.

За исключением Черчилля и Холдейна, министры британского Кабинета совершенно не разбирались в военных делах – и прекрасно это понимали. В то время политики надеялись наконец оставить военную науку и стратегию генералам, однако успели пожалеть о своих надеждах задолго до выхода в отставку. Асквит мечтал назначить военным министром Холдейна – автора блестящих радикальных реформ, проводившихся в армии в течение предшествующего десятилетия. Однако сделать этого он не мог, поскольку репутацию лорда-канцлера серьезно подмочила возглавленная The Times жестокая травля в прессе, заклеймившей его «германофилом». Поэтому портфель был отдан самому выдающемуся военному деятелю Британии, фельдмаршалу герцогу Китченеру Хартумскому. Назначение было встречено народом одобрительно, тем более что новый министр обладал полезными навыками: например, свободно говорил по-французски, поскольку вырос в Швейцарии. В 1870 году он некоторое время прослужил во французском полевом санитарном отряде, однако оттуда пришлось уйти, когда он слег с пневмонией, после того как поднялся на воздушном шаре, чтобы осмотреть Луарскую армию с воздуха.

Между тем у мрачного, сурового, замкнутого Китченера были и недостатки. Политику он не просто не любил, а буквально презирал. Ллойд Джордж писал о его «громких отрывистых репликах» {300} на заседаниях Кабинета и об «отрешенном взгляде, манере смотреть сквозь собеседника, свидетельствующей, насколько не по себе ему в непривычной обстановке. Он сидел на совещаниях рядом с представителями той сферы деятельности, с которой он боролся всю свою жизнь и к которой в глубине души испытывал типичное для военных презрение и недоверие» {301}.

Китченер был одиночкой, не привыкшим советоваться или на кого-то полагаться, и в Военном министерстве его характер не изменился. Он всегда был невысокого мнения о французской армии и еще в 1911 году говорил Ллойду Джорджу, что в случае войны немцы «перестреляют французов, как куропаток». Однако свою профессиональную компетентность в 1914 году он доказал, утверждая, что Британии следует готовиться к долгой войне. Ему удалось почти в одиночку из королевских стрелков создать армию, способную к войне на Континенте. Регулярные войска, территориальные, резервисты и разношерстные охранные войска давали Британии в общей сложности 733 514 более или менее подготовленных бойцов, разбросанных по всему миру. Все понимали, что понадобится гораздо больше, но Китченер, к сожалению, провалил программу доукомплектования. Логичнее всего было бы отталкиваться от существующей системы набора в территориальные войска, однако новый военный министр презирал «территориалку». Он решил создать «новую армию», где и офицеры, и рядовые будут из новобранцев. В результате начался хаос. История мытарств, которые пришлось претерпеть сотням тысяч молодых рекрутов с августа 1914 года до бесславной гибели во Франции в следующем году, весьма печальна.