Накануне 1941 года. Гитлер идет на Россию - читать онлайн книгу. Автор: Олег Смыслов cтр.№ 77

«В 1924 году, находясь в лекционной поездке, Гиммлер познакомился в Бад-Рейхеналле с Маргаретой Зигрот, старше его на восемь лет. Его брат Гебхард описывал Маргарет как „идеал нордической женщины“ с удивительно прекрасными белокурыми волосами и голубыми глазами. На поздних фотографиях она выглядела скорее как „солидная“ личность. Их отношения друг к другу выходили за рамки принятых тогда правил. Генриетта фон Ширах, заведомо известная сплетница, сделала ошеломляющее открытие: властитель империи СС находится дома „под каблуком“ у жены.

Марга была самоуверенной и категоричной дамой, которая передавала Генриху свои обширные знания по гомеопатии, природным методам лечения и принятию ванн, настоянных на овсяной соломе. К тому же ее отец выделил дочери в качестве приданого определенную сумму денег, которую молодые вложили в покупку птицефермы в мюнхенском пригороде Вальдтрудеринг. Однако образ трудолюбивого птицевода Гиммлера, который позже испытывал приемы забоя птицы на живых людях, никак не вязался с действительностью. Вся фермерская работа легла на плечи Марги, тогда как ее муж постоянно находился в разъездах по политическим делам. В 1929 году на свет появилась дочь Гудрун — единственный ребенок в семье. Достаточно надежные источники свидетельствуют, что Гиммлер старался быть хорошим отцом и супругом, несмотря на частые отъезды из дома. На страничках его рабочего календаря есть почти на каждом дне отметки о телефонных разговорах с дочерью и женой даже тогда, когда он уже давно решил создать новую семью с любовницей».

«В 1942 году его любовница и бывшая секретарша Хедвиг Потхаст (с ласковым прозвищем „Зайка“) родила ему внебрачного сына, которого на крестинах назвали Хелге. В 1944 году родилась дочь по имени Нанета. Внебрачная связь шефа СС держалась в строгой тайне от общественности Третьей империи».

Жак Деларю дает вот такой портрет Гиммлера: «Лицо его было гладким, но безнадежно банальным. Это был человек среднего, а скорее высокого роста, довольно хорошо сложенный. Лицо его было немного полноватым, с признаками раннего облысения надо лбом и на висках, хотя в начале полицейской карьеры ему исполнилось всего тридцать три года. Внешне он выглядел мелким служащим, скромным счетоводом или коммерсантом. Маленький, срезанный назад подбородок отнюдь не свидетельствовал о сильной воле. Его вялое лицо перечеркивали усики, а обрамляли большие оттопыренные уши. Неизменная улыбка придавала ему приказчичье выражение.

Только два признака вызывали скрытую тревогу: очень тонкие, бледные, почти бескровные губы и два маленьких голубых или серо-голубых глаза, взгляд которых, удивительно проницательный и завораживающе твердый, не могли скрыть стекла пенсне в круглой оправе из полированной стали. Он знал, конечно, что этот взгляд выдает его, и старался держать голову слегка склонив к правому плечу, что отблеск стекол маскировал глаза. Он разглядывал собеседника, словно хищник в засаде, стерегущий добычу. Болезненный вид его странной шеи с дряблой и морщинистой, как у старика, кожей часто поражал посетителей. Руки у него были необыкновенно тонкие и деликатные, с длинными пальцами, очень белой прозрачной кожей и хорошо видными венами. Они напоминали руки холеной женщины».

Не менее интересно и мнение Вальтера Шелленберга: «Этот человек, с которым мне приходилось встречаться теперь каждый день, был после Гитлера самым могущественным в рейхе, и все же я не могу не сказать, что он производил впечатление школьного учителя. Более подходящего сравнения не подыщешь. Он был подобен школьному учителю, который проверял уроки своих учеников с щепетильной точностью и за каждый ответ ставил оценку в своем классном журнале. В целом он был воплощение бюрократической точности, работоспособности и лояльности. Тем не менее судить о Гиммлере только по его старательно выдерживаемому внешнему виду было бы ошибочно…»

«В августе 1941 года шеф СС, находясь в инспекционной поездке в Минске, остановился у командира боегруппы „Б“, бригадефюрера Артура Небе, — пишет Г. Копп. — После доклада Небе о проведении его подчиненными массовых расстрелов Гиммлер приказал провести на следующий день расстрел очередной сотни „партизан“, на котором он лично будет присутствовать. По показаниям Карла Вольфа, шеф СС никогда до этого не видел своими глазами, как производится групповой расстрел людей. Утром следующего дня личный состав оперкоманды 8-го и полицейские 9-го батальонов подвели к свежевырытому рву 100 пленных, среди которых находились две женщины. Жертвы должны были небольшими группами спускаться в ров и ложиться на дне лицом вниз. После чего расстрельная команда открывала залповый огонь по лежащим внизу людям. Среди ожидавших своей участи Гиммлер вдруг увидел юношу лет двадцати, светловолосого, с голубыми глазами. Он распорядился, чтобы обреченного подвели к нему. Генерал СС Эрих фон дем Бах-Залевски, свидетель той сцены, так вспоминает произошедший разговор:

— Вы еврей?

— Да.

— Ваши родители тоже евреи?

— Да.

— Нет ли у вас в роду не евреев?

— Нет.

— Что ж, тогда и я не могу вам помочь.

Молодой человек был расстрелян. По мере того как число трупов во рву увеличивалось, Гиммлер все заметнее проявлял беспокойство. Наконец нервы у шефа СС не выдержали, его вырвало. Эсэсовский генерал не преминул воспользоваться подходящим случаем и указал Гиммлеру на то, что после проведения таких акций его люди „полностью выдыхаются“. После экзекуции Гиммлер обратился к палачам с краткой речью, в которой, в частности, заявил, что они как солдаты должны беспрекословно выполнять все без исключения приказы, за остальное „ответственность“ они не несут, а несут ее Гитлер и он лично».

В общем, «днем цветы, а вечером „фабрика“ смерти».

Канарис был, вероятно, самым трудным партнером на переговорах, с каким я когда-либо встречался. Он показался мне абсолютно непроницаемым. Возможно, он единственно правильный образец разведчика. Интеллект буквально струился у него из глаз, но понять его до конца было невозможно… Ни одного «да», ни одного «нет», ни черного, ни белого — только одни нюансы. В конечном счете он ни с чем не согласился, и при этом, вероятно, добился чего хотел.

Отто Скорценни

1

Берлинский кабинет Канариса, шефа абвера, на Тирпицуфер, 74–76, имел средние размеры. В нем стояла старомодная и самая необходимая мебель. В одном углу разместился стальной сейф, а у стены — обыкновенная походная кровать. На стенах были аккуратно развешаны фотографии всех его предшественников и портрет генерала Франко с дарственной надписью. Кроме того, на них также висели несколько географических карт и японский ландшафт, подарок японского посла.

Но все кто заходили в этот, без лишней помпезности, кабинет, всегда обращали внимание на письменный стол хозяина, ибо он занимал центральное место в этой достаточно скромной обстановке. «На нем стояла миниатюрная модель крейсера „Дрезден“ как воспоминание о морских сражениях. Рядом с ней лежала небольшая каменная пластина, на которой располагалась оригинальная бронзовая скульптурная группа: три обезьянки, одна из которых держит лапу у уха, как бы напряженно вслушиваясь, вторая внимательно смотрит вдаль, держа лапу над глазами козырьком, а третья прикрывает лапой рот. Это должно было означать, что сотрудники тайной службы должны держать открытыми глаза и уши, но при этом уметь молчать».