Люби и властвуй - читать онлайн книгу. Автор: Александр Зорич cтр.№ 11

Похоже, Вербелина была не прочь ужинать в собственной постели. Крошки, наподобие тех, что остаются от сухих сладких хлебцев, смешно покалывали бок Эгину, пока его рука ласкала девичью грудь Вербе-лины.

– Поцелуй меня, ― прошептала она, и Эгин не нашел в себе сил для морализаторства. В конце концов, он вовсе не давал обета аскезы напополам с безбрачием, и такие вещи, как поцелуи, не могут быть предосудительными.

Разумеется, он исполнил просьбу своей госпожи. И госпожа, похоже, была ему весьма и весьма благодарна. Эгин не сомневался в том, что Вербелина без ума от него, ибо в противном случае не было ничего, во имя чего стоило бы принимать его ухаживания. Он был небогат, незнатен и не слишком внимателен. Он не обещал жениться на ней. Он не мог позволить себе дорогих подарков и пышных выездов во славу своего обожания. Он, в конце концов, терпеть не мог ее псин, которых она звала не иначе как «мои сладенькие». А потому единственным оправданием их связи была взаимная приязнь.

Во что бы вылилась она, не будь Уложения Жезла и Браслета, неведомо никому, но в ту ночь ни один из них не преступил закона. Эгин вошел в нее медленно и настойчиво. Она была терпелива и сдержанна. Он целовал ее плечо и медальон, который был ей весьма к лицу. Она, вооруженная многолетним опытом практического целомудрия, гладила его заросшие белесыми волосками ягодицы пальцами правой руки. В этом не было ничего запрещенного. И Эгин, который был уверен в том, что, по крайней мере, двое из пяти слуг в поместье «Сапфир и Изумруд» являются мелкими доносчиками Свода Равновесия и, по меньшей мере, один из них сейчас подглядывает за развлечениями своей госпожи через специальный «глазок» (который он знает где у нее в спальне притаился), был совершенно спокоен. Они не нарушили ничего. Ни-че-го.

Откровенно говоря, Эгин не ожидал, что Вербелина заснет так быстро. Она прикорнула на его плече сразу после того, как прозвучали финальные аккорды этого диковинного и полузапретного действа. Эгин намотал на палец черную прядь ее волос ― пахнет целебными травами и духами.

Дыхание Вербелины было ровным ― похоже, она действительно провалилась в сон, даже не пожелав своему мужчине спокойной ночи. Глядя на спокойное лицо любовницы с по-детски припухшими губками, Эгин быль вынужден с сожалением признать, что ее красота не оставляет его равнодушным даже сразу после танца любви. Он отвернулся.

Под окнами завыл пес. Ему ответил другой. «Их на ночь отпускают, что ли?» ― подумалось Эгину. Но, с другой стороны, не затыкать же уши. Скрип половиц за дверью. Тот, кто подглядывает, делает это не слишком профессионально. «Гнать таких надо взашей из Свода Равновесия», ― брюзжал Эгин сам себе. Этот кто-то ― Эгин подозревал, что это тот самый седобородый привратник, который принял у него Луз, ― вел себя довольно беззастенчиво. Ходил туда-сюда мимо двери. Громко дышал, склонялся перед дверью и, похоже, пытался разглядеть что-то сквозь дверную щель. Принюхивался, что ли?

«Да сколько можно. Сыть Хуммерова!» ― в сердцах выругался Эгин. Бесшумно и быстро он встал с ложа, переместив головку Вербелины со своего плеча на атласную подушку. Встал. Принял свой меч из когтистых лап чугунного нетопыря и медленно пошел к двери. Половицы были к нему милосердны ― ни одна из них не скрипнула, словно бы даже дерево втайне болело за торжество справедливости, воплощенной в гиазире Эгине.

Но, несмотря на это, наблюдатель все-таки почувствовал приближение опасности или, скорее, позора, ибо Эгин, конечно, не стал бы убивать слугу своей госпожи, даже запятнавшего себя таким проступком, как распознанный шпионаж. Почувствовал и стал медленно удаляться от двери, по-прежнему немилосердно скрипя половицами. «Странное дело, ходить бесшумно не умеет, а мое приближение почуял», ― пожал плечами Эгин.

«Теперь у слуги нет сомнений в том, что он замечен, вот и дает деру. И все же кто это?» ― вот что теперь было важно Эгину, коль скоро эффектного розыгрыша не получилось. Жаль, можно было бы расска ― зать завтра Онни, Иланафу и остальным. «Представьте себе сцену, милостивые гиазиры! Я открываю дверь, а там этот недоделанный стоит рачмя и подглядывает в замочную скважину, высунув язык от любопытства». И дальше в таком вот духе. Только позабористей и с массой выдуманных, но очень пикантных подробностей. «Кто это?» ― искоркой загорелось в мозгу Эгина. Его обнаружили, а значит, таиться бессмысленно. В три прыжка Эгин преодолел расстояние, отделяющее его от двери. Резким ударом ноги распахнул ее и выскочил в неосвещенный коридор.

Соглядатай тоже теперь не таился ― он бежал к лестнице, соединяющей помещения госпожи с людской и выводящей во двор. Но то был не привратник. И не коротышка-псарь. И не повариха. И вообще ни одним из тех, кого Эгину приходилось видеть в поместье «Сапфир и Изумруд», он не являлся. Высоченный рост. Длинные, непропорциональные конечности. На голове что-то вроде ночного колпака, какие, по слухам, надевают престарелые дамы из харренских сектанток. И еще что-то сзади. Ну не хвост же? Эгин напряг зрение ― еще секунда, и соглядатай скроется на лестнице, и бежать за ним неловко и бессмысленно. Эгин был наг, словно бронзовая статуя в примерочной портновской сиятельного князя Мидана оке Саггора. Соглядатай передвигался очень быстро. И в высшей степени неловко. Странные движения. Как будто медведь-шатун. Нет, не медведь. Пес, ставший на задние ноги. Пес? Комок подступил к горлу Эгина. Пес?

«Да нет, никакой не пес. Походка, конечно, ненормальная. Но, может, это как раз был один из тех, кто пережил ту самую пытку, когда в коленные суставы вбивают крохотные гвоздики… Вот у него теперь и похожа такая»…

Это был как раз тот редкий случай, когда в голове у Эгина плескалась теплая бесформенная каша. Он вернулся в комнату. Запер дверь на щеколду. Водворил меч на подставку. Жутковатая рожа чугунного нетопыря, казалось, расплылась в издевательской улыбке.

«Самое лучшее, что я могу сделать, ― заснуть, наплевав на весь этот бред», ― сказал себе Эгин и вернулся в постель, где спала и казалась вполне безмятежной госпожа Вербелина.

Но только казалась. Когда Эгин нырнул под балдахин и, припечатав успокоительный поцелуй к обнаженному плечу, отвалился на подушки, стараясь унять легкую дрожь, он понял, что ошибся.

– Что там случилось? ― самым тихим из тихих шепотов поинтересовалась Вербелина, а ее влажная ручка стала ласкать живот Эгина в недвусмысленной близости от непозволительного.

Случилось то, чего Эгин не предусмотрел. Он разбудил ее. Неважно когда ― когда только выскользнул из постели или когда вышибал ногой дверь.

– Пустяки, кто-то мешал мне спать, ― стараясь казаться сонным, отвечал Эгин.

Вербелина проигнорировала намек, содержащийся в выражении «мешал мне спать». Ее ручка продолжала нахально разгуливать по животу Эгина, а губы Вербе-лины осыпали поцелуями грудь Эгина. Ее дыхание было частым и порывистым. Ее ресницы щекотали кожу Эгина, а ее ноги обвили ноги Эгина, словно плющ ― стены Староорд осокой крепости.