Донское казачество в войнах начала XX века - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Рыжкова cтр.№ 69

Забайкальские Ведомости

Из селения Саймадзы, 8 мая 1904 г., выступила под начальством корнета Роговского партия разведчиков-казаков 1-го Аргунского полка, человек девять. В числе их был и Муратов. Партия направилась по пути к Фынхуанчену, уже в то время прочно занятому японцами. Так как уже вскоре по выходе из Саймадзы нашим разведчикам начали попадаться на пути все более и более многочисленные неприятельские разъезды и разведочные партии, то решено было, бросив дорогу, идти горными дикими тропами, останавливаясь время от времени на высоких вершинах и оттуда делать наблюдения. В начале все шло благополучно. Осторожно, где ползком, где на четвереньках, где прячась за кусты, камни и деревья, медленно подвигались наши разведчики, ночуя в лесу, питаясь захваченными с собою в дорогу консервами солонины и кукурузными лепешками. На третий день утром они уже находились в самом центре японского расположения. Куда бы разведчики ни бросили свой взор, всюду глаз их натыкался на расположенные в шахматном порядке неприятельские заставы. Несколько раз им приходилось пробираться всего в нескольких саженях от японских часовых. Несколько раз только чудом удавалось казакам скрываться от проходивших мимо них патрулей. Особенно ночью, когда на всех соседних вершинах и глубоко внизу в долинах ярко загорались неприятельские костры, зловеще мигавшие в ночном мраке, наши разведчики чувствовали себя как бы замкнутыми в кольцах вражеских войск, из которых, казалось, нет выхода. Эти огненные точки, подобно глазам какого-то стоокого чудовища, как бы сторожили, высматривали своими сверкающими зрачками небольшую горсточку русских людей, отважно забравшихся в страну, кишащую неприятельскими солдатами.

Несмотря, однако, на такую жуткую близость врагов, разведчики смело продолжали свой путь, зорко отмечая, где какие войска стоят, сколько их, какие деревни заняты, какие нет, по каким дорогам преимущественно двигаются войска, и т.п. сведения, которые иногда являются для начальника откровением, ярким лучом в непроглядной тьме всевозможных догадок и предположений.

Три дня шли разведчики. Зная вероломство китайцев, они старались как можно реже пользоваться их услугами и, выходя из селений и одиноких фанз, всякий раз принимали все меры к тому, чтобы ввести китайцев в заблуждение относительно того, какое направление ими выбрано но трудно перехитрить хитрых сынов Небесной империи: они очень скоро и верно успевали выследить русских и затем немедленно сообщали японцам. Разведчики наши должны были очень скоро в этом убедиться… На третий день в полдень усталые, измученные, голодные, полубосые, они решились наконец дать себе дневной отдых. Для этой цели была выбрана одинокая, полуразрушенная фанза, затерявшаяся в глубокой впадине, среди такой девственной трущобы, где, казалось, от сотворения мира не бывало людей иных, кроме обитателей этой одинокой фанзы. На решение хорунжего Роговского выбрать своим приютом именно эту фанзу повлияли, помимо ее уединенности, еще и заверения китайцев, уверявших, что сюда японцы никогда не заходят, да и вообще их поблизости не имеется. Забравшись в фанзу, разведчики, не теряя времени, принялись за варку чая и курицы, купленной у хозяев, но не прошло и получаса времени, как раздался тревожный свист выставленного у ворот часового… Все бросились к окну, и глазам их представилась невеселая картина: с обеих сторон к фанзе по вершинам горок, окружавших ее, быстро подходила японская пехота. Один в затылок другому, длинной вереницей, держа ружья наготове, легким шагом шли японские солдаты, прямо направляясь к фанзе, очевидно хорошо и точно осведомленные не только о местопребывании, но и о числе русских… Японцев было не меньше роты.

Число слишком достаточное, чтобы сломить упорство десяти человек, захваченных врасплох, едва живых от усталости и голода…

Отрезанные с обеих сторон разведчики однако не потерялись и, недолго думая, выскочив один за другим в окно, бросились бежать по крутому подъему высокой горы, у подножия которой стояла фанза… Тотчас же им вслед загремели выстрелы… Японцы патронов не жалеют и когда начинают стрелять, то стрельба эта делается просто какой-то захлебывающейся, ни на секунду не смолкаемой трескотней.

Преследуемые по пятам, разведчики быстро рассыпались по всему склону горы, инстинктивно понимая, что поодиночке им сподручнее уйти от преследователей, и в то время, когда Роговский с семью человеками полез выше встретившегося на пути оврага, рассчитывая перевалить через вершину, Муратов и его товарищ Шестаков, напротив, поспешно соскочили на дно оврага и со всею быстротой, на которую были способны их израненные, стертые ноги, побежали по дну оврага, в надежде укрыться от взоров японцев, но надежда их не сбылась. В то время, как часть врагов продолжала преследовать Роговского, остальные бросились за Муратовым и Шестаковым, быстро окружили и, угрожая, направленными в упор дулами, потребовали сдачи. Надо сказать, что, убегая из фанзы, казаки сбросили с себя шашки, путавшиеся в них и мешавшие им бежать, и забросили их в кусты… Теперь, имея в руках незаряженные ружья, они очутились вполне безоружными перед в двадцать раз сильнейшим неприятелем, но все же сдаваться не хотели, думая защищаться хотя бы прикладами, но японцы не дали им опомниться, сразу бросились со всех сторон — «точно собачня», — по выражению Муратова, вырвали у них из рук винтовки и, схватив за руки и плечи, с торжествующими криками повели обратно к фанзе. В эту минуту наверху шла самая ожесточенная стрельба, очевидно, и там японцы успели окружить русских, часть перебить, а часть захватить живыми.

Всю дорогу японцы, ведшие Муратова и Шестакова, весело болтали между собой, кричали, смеялись, скаля зубы и радостно похлопывая друг друга по плечам. Поимка двух казаков, очевидно, приводила их в неописуемый восторг… Несколько раз они наперерыв принимались о чем-то расспрашивать своих пленников, но те, разумеется, ничего не понимали, да и вообще не имели никакого желания вступать в беседу с «поганью».

Приведя казаков в фанзу, японцы быстро снова ушли, оставив при пленниках только двух часовых, которые, показав знаками казакам сесть на кан, сами с жадностью набросились на еду, на ту самую курицу, которая варилась для их теперешних пленников. Увлеченные едой и разговором с китайцами, которых набралось в фанзу множество, точно они впервые видели русских, японцы совершенно не обращали внимания на своих пленников, очевидно далекие от мысли, что те могут куда-нибудь убежать.

— Шестаков, — шепотом проговорил Муратов, — бежим, брат, вишь дьяволы жрут и не смотрят…

— Опасно, брат, у них ружья, догонят — застрелят.

— Э, вздор, двум смертям не бывать, одной не миновать, не хотишь — сиди, а я бегу. Прощай.

И, сказав это, Муратов, на глазах десятка китайцев в двух шагах от вооруженных винтовками японских часовых, с быстротой кошки ринулся в открытое окно, быстро обежал фанзу, с неимоверной ловкостью ухватился за стропила крыши, одним прыжком вскочил на нее и забился в солому. На его счастье, фанза состояла, в сущности, из двух построек, связанных вместе, причем одна постройка была выше другой, отчего и крыша ее была выше. От ветхости крыша более высокой постройки завалилась, осунулась и нагромоздилась на другую крышу, образовав как бы соломенный затор, в середину которого Муратов и успел залезть. Сидя в своем убежище, он видел, как с ружьем в руках и глупо растерянным лицом пробежал часовой, устремляясь к горе, куда, по его мнению, должен был направиться беглец. Вскоре он встретился с несколькими из своих товарищей, с которыми и вернулся в фанзу.