Мужчина, которого она забыла - читать онлайн книгу. Автор: Ровена Коулман cтр.№ 28

Эстер в восторге кинулась к старшей сестре на колени и скоро уснула. Кэйтлин понесла сестренку наверх, но я направила ее в свою спальню и укрыла их с Эстер одеялом. А потом сама под него нырнула.

– Помнишь, как мы с тобой устраивали переночевки? – спросила я.

– Ты единственная мама на свете, которая сама будит ребенка, чтобы он пришел спать к ней в постель, – улыбнулась Кэйтлин.

– Просто мне тебя не хватало. Когда ты была маленькой, я много работала и училась. Мы очень мало времени проводили вместе. Нет такого правила, чтобы нельзя было после полуночи поболтать со своей дочерью!

Мы включили телевизор, приглушили звук, чтобы не разбудить Эстер, и не обсуждали ни будущего ребенка, ни его отца, ни экзамены, ни секреты, ни мою болезнь – просто смотрели какой-то плохой фильм, пока Кэйтлин не задремала. После этого я еще долго глядела, как эти двое спят – свет от экрана мелькал на их лицах, и мне было очень спокойно и хорошо.

В какой-то момент за дверью остановился Грэг – может, раздумывал, не войти ли. Я напряженно застыла. Сердце громко колотилось в груди. Мысль о том, что в мою спальню войдет мужчина, которого я с каждым днем узнаю все меньше, испугала меня. Возможно, он почувствовал мой страх, потому что спустя секунду тень под дверью исчезла. А я после этого еще долго не спала – вслушивалась, ждала. Боялась, что он вернется.

Когда я объявила, что мы с Кэйтлин едем за покупками, по маминому лицу было видно, что ей эта идея не нравится. Однако разрешение мы получили. Она наблюдала с крыльца, как Кэйтлин выводит мою машину на дорогу. Эстер стояла рядом и громко протестовала против того, что ее оставили дома.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашиваю я Кэйтлин.

– В смысле, не считая усталости? Вроде лучше – теперь-то все позади. Можно вздохнуть свободно.

– Бабушка записала тебя на медосмотр, – говорю я, хотя Кэйтлин наверняка уже знает об этом. Я сообщаю людям новости по несколько раз, чтобы самой не забыть. Загружаю и перезагружаю свою кратковременную память. Черпаю воду дырявым ведром. – Завтра к терапевту, в больницу, а потом…

Я замолкаю, и Кэйтлин, не глядя на меня, въезжает на парковку торгового центра. Моя дочь не желает говорить о беременности, несмотря на решение сохранить ребенка. Возможно, считает бестактными разговоры о будущем, ведь это слово так мало для меня значит. А для нее? Мы ни разу это не обсуждали, но Кэйтлин и ее ребенка может поджидать тот же недуг. Еще бы ей не сомневаться.

Мы заходим на первый этаж, и я спрашиваю с нарочитым весельем:

– Откуда начнем? С секции «Унылые готические наряды» или с чего-нибудь повеселее?

Кэйтлин глядит по сторонам на ряды платьев – кажется, я такие носила в конце 80-х. Я и Рози Симпкинс, моя тогдашняя лучшая подруга. Мы каждую субботу покупали обновку, стараясь уложиться в пять фунтов, и щеголяли где-нибудь кружевными манжетами, подражая Мадонне времен альбома «Как молитва». В этом магазине все прямиком из той эпохи.

Я озираюсь в поисках подруги, хочу показать ей леопардовое платье с подбитыми плечиками, которое нашла на распродаже, и не сразу вспоминаю, что Рози Симпкинс давно замужем, располнела и нарожала примерно сотню детей. Кэйтлин глядит на меня, перебросив через локоть ворох леггинсов и широких футболок – сплошь черных и почти неотличимых от тех, что висят у нее в шкафу, разве что эти из лайкры и размером побольше.

– Я знаю, каково тебе, – говорю я. – Я ведь тоже через это прошла. Может, сейчас самое время? Отбросить готический имидж и быть собой. То есть красавицей, каких поискать. Ну раз уж ты готовишься стать мамой?

Кэйтлин секунду глядит на меня, потом с тяжелым вздохом идет дальше.

– Ладно, ладно. Тогда сделай это ради своей тяжело больной матери. Я хочу хоть раз перед смертью увидеть на тебе что-нибудь симпатичное. Ты заставила меня это сказать.

Я жду, что Кэйтлин хотя бы улыбнется на мою шутку. Никакой реакции. Она останавливается у стойки с плиссированными юбчонками персикового цвета и говорит:

– Я – не ты. А может, и ты, но это еще хуже. Не потому что я не хочу быть тобой, просто…

Я провожаю ее к зеркалу. Кэйтлин смотрит в глаза своему отражению, избегая опускать взгляд. Хотя грудь у нее слегка увеличилась, живот еще плоский; если и есть небольшая выпуклость, то едва заметная.

– Боишься не справиться одна? – спрашиваю я.

Конечно, у меня в свое время была мама. Она слишком много хлопотала, командовала, а иногда просто сходила с ума, но всегда была рядом, и я ей за это благодарна. Даже сейчас она ради меня пожертвовала тихой счастливой жизнью на пенсии – с походами в оперу, бридж-клуб и кино, куда ее по средам водил один милый джентльмен. А какие фильмы они смотрели весь прошлый год!.. Мама стала экспертом по Тарантино. Уверена, им было все равно, что смотреть: главное, подержаться в темноте за руки. Из-за меня все эти удовольствия пришлось отложить – может быть, навсегда.

– Я всего боюсь, – внезапно признается Кэйтлин. Она указывает рукой на живот. – Это… это все так не вовремя, да? Я сейчас не должна быть счастлива. И все-таки счастлива. Сердце об этом знает, а голове не говорит. Голова у меня просто в панике.

– Конечно, тебе нужно время, чтобы привыкнуть к малышу. Но можно быть замечательной мамой и при этом делать все, что хочешь. С рождением ребенка твоя жизнь не закончится. Это только начало…

– Или середина, если я заболею, как ты. – Кэйтлин смотрит на меня и на секунду опять становится Рози Симпкинс. Я сосредотачиваю все внимание на маленькой родинке у нее под ухом – это помогает не утонуть в прошлом. Все равно что вытаскивать себя из болота. Однако я справилась.

– Мама, ты серьезно больна, и… Я нужна Эстер. За ней нужно будет смотреть, и за Грэгом тоже. Бабушка одна не справится – не воспитает трехлетнего ребенка, возраст не тот. Мне придется стать другим человеком. Совершенно. А я даже экзамен не могу сдать, не могу расстаться с парнем, не испоганив себе жизнь. Как я сделаю что-то для них, для тебя, для ребенка? Как я смогу стать лучше?

Она глотает слезы, отворачивается и быстро идет к выходу, забыв, что в руках у нее одежда. Срабатывает сигнализация. Я бегу за дочерью и догоняю ее одновременно с охраной.

– Простите. – Я забираю тряпье у дочери и встаю между ней и охранником. – Это я виновата. У меня ранняя стадия болезни Альцгеймера. Я совершаю много глупых ошибок, но мы не воры. Мы все это покупаем. Сейчас вернемся к… к той штуке, куда отдают деньги, и я за все заплачу.

Охранник мне явно не верит. Да и кто бы поверил? Во-первых, это не я, а Кэйтлин несла одежду к дверям, во-вторых, я совсем не похожа на старуху в ночнушке. По крайней мере, не помню, чтобы надевала ночнушку. Я опускаю глаза – нет, одета как следует и ничуть не похожа на ненормальную.

– Знаю, – говорю я. – Это очень трагично, правда?

– А я беременна, – неожиданно всхлипывает Кэйтлин. Ее глаза полны слез. – И мне эта одежда даже не нравится. Я не хочу леггинсы – они для конченых неудачников!