Время - московское! - читать онлайн книгу. Автор: Александр Зорич cтр.№ 139

— Какой еще бульон?

— Из пингвинов.

— Он же вонючий.

— Если варить вместе с щупальцами пленного вражеского пилота, запах отбивает начисто.

— Так ты про пингвинов шутишь?

— Шутит Бариев, а я повторяю… Ну-ка, садись.

При этих словах Полина нажала одну из кнопок в изголовье Эстерсона.

Койка, переломившись в четырех местах и совершив поворот на девяносто градусов, трансформировалась в кресло с высоким подголовником. Все произошло так ловко и плавно, что конструктор осознал метаморфозу, только оказавшись в сидячем положении перед высоким столиком с тремя пластиковыми стаканами.

— Предупреждать же надо.

— Это был сеанс шоковой психотерапии.

— Надеюсь, койка не катапультируемая?

— На следующем сеансе узнаешь. Вот бульон, пей.

— Спасибо… М-м-м-м-м, какой вкусный пилот попался… Жирный… Наваристый… А правда, из чего бульон?

— Угадай.

— На курицу похоже. Свежую. Но это невозможно! На подлодках только концентраты остались!

— Тише, тише. То шепчешь, как осенняя листва, то ревешь, как буйвол. Продовольствие нам привезли. С орбиты.

— Эге… Я отстал от жизни. Скажи еще, что сейчас двадцать третий год.

— Двадцать второй. Пей давай, а то остынет. Кто не пьет бульона, тому не дают яблочного сока. Распоряжение инопланетного оккупационного правительства.

— М-м-м… Сок! Яблочный!

— Из концентрата.

— А я думал, нам и яблок подвезли.

— Знаешь, Роло, если все пойдет так… как нам обещают… то, вполне может быть, скоро мы увидим не только свежие яблоки… но и яблони. В цвету.

Эстерсон не верил своему счастью.

Он жив. Полина жива. Они находятся на борту родной субмарины и, судя по спокойствию Полины, опасность им не угрожает. Более того, она уверяет, что русские «всех-всех победили»!

И вот куриный бульон. Очень вкусный.

Ну чего еще хотеть от жизни?

Остановись мгновенье, ты прекрасно!

Так нет же! Хорошему нет предела! Оказывается, по воле невесть каких добрых гениев они скоро увидят свежие яблоки и яблони в цвету!

А где все это можно увидеть?

Яблоки — много где. Но вот яблони зацветают в ближайшие дни только на Земле. В умеренном поясе Северного полушария.

Конструктор решительно отставил ополовиненный стакан.

— Ну вот что. Я сейчас сгорю от любопытства. Превращусь в кучку пепла. Рассказывай.

— Сперва бульон.

— Никаких ультиматумов! Рассказывай — иначе сразу же сгораю, как люксоген. С бурным выделением пространства дробной размерности.

Разве Полина собиралась сопротивляться долго и всерьез?

— А ты не такой и подкаблучник, — с нескрываемой нежностью промолвила она. — Твоя взяла! Тебе о ком рассказывать — о ягну или о товарище Иванове?

— Можешь начать с ягну. Кто такие?

— Таково самоназвание расы чужаков, которая захватила Грозный. В Глобальном Агентстве Безопасности они также были известны как астрофаги…

«То есть пожиратели звезд», — мысленно перевел Эстерсон, но промолчал, чтобы не перебивать Полину.

— …В общем, во время ночного боя мы захватили несколько ягну в плен. Это было, дорогой мой Роло, позавчера. Так что, если тебе интересно, сколько ты проспал или, скажем прямо, бессовестно продрых, я тебе отвечу: тридцать с лишним часов.

«Ого!» — Эстерсон снова промолчал и только кивнул со значением, дескать: принято к сведению.

— Особенно в ловле ягну отличился Цирле. Он лично пленил четырех сбитых вражеских пилотов! Представляешь? У него обнаружилось феноменальное чутье на чужаков!

— А что, они прятались? Пилоты этих ягну?

— Нет. Наоборот, при первой же возможности они сдавались в плен сами. Но проблема была в том, что большинство из них не имело такой возможности! Ты бы видел эти туши! В условиях тяготения Грозного, лишенные привычной для них техносферы, они выглядели как выброшенные на берег дварвы!

Конструктора передернуло от отвращения.

— Они похожи на дварвов?

— Отдаленно. Хотя ягну все-таки разумны. Это их немного… облагораживает.

— Ты тоже их ловила?

— Да, — сказала Полина с гордостью. — Мы с пингвинами знаешь как геройствовали? Ты бы видел!

— С какими пингвинами? Это кодовое название очередного вашего спецподразделения? Я знаю, у русских в армии всё если не «Барс», то «Касатка», а если не «Касатка», то «Гиацинт», а если не «Гиацинт», то, черт возьми, «Пингвин»! Царство фауны и флоры!

— Ага. А у нерусских всё где не «Дюрандаль», там «Бальмунг», а где не «Бальмунг», там «Химмельдоннерветтер». То-то красота.

— Что такое «Бальмунг»?

— Не знаю, с детства в памяти застряло… А пингвины — обычные местные пингвины. Я же для нашего пингвиненка подходящую маму найти не успела тогда. Меня на «Ивана Калиту» вызвали, сказали, чтобы я поспешила, а то они на дно залечь готовятся. И я прямо с пингвиненком туда приперлась. Можешь себе вообразить, как на меня Бариев наорал.

— Наорал?! Да я этому солдафону…

— Я утрирую. Но рад он не был. И предложил, деликатненько так, «животных на хер за борт». Но поскольку я, как ты знаешь, по распоряжению Святцева хожу в «экспертах по биологическому оружию», я злоупотребила своим служебным положением и сказала, что «животное» мне требуется для экспериментов. Это его сразу успокоило… Затем я накормила пингвиненка, немного поработала с препаратами вольтурнианского всеяда, а потом меня сморило… Пей бульон, остывает.

— Вот так, tovarischi! — патетически вознес голос Эстерсон. — Пока на конструктора «Дюрандаля» сыпались бомбы врага, эта женщина мирно посапывала в своей каюте под предлогом экспертизы биологического оружия!

— У ягну нет бомб, — поправила Полина, выказав недюжинный пиетет к военно-технической точности, которого раньше за ней не наблюдалось. — А «посапывала» я недолго. Ягну, уже покидая поле боя, все-таки достали нас. «Иван Калита» получил несколько пробоин и начал заполняться водой. Ну что было делать? Схватила я пингвиненка — а он с перепугу так разорался, что никакой сирены не надо — и пошла в спасательный аппарат. Что было потом — не важно, но в итоге…

— То есть как это — не важно?

— В другой раз расскажу. Я лучше про пилотов ягну.

— Нет уж, давай-давай.

— Бульон пей.

— Пожалуйста. — Эстерсон демонстративно сделал два больших глотка. — А ты, будь добра, про «потом» расскажи.

— Да ничего особенного. Я узнала у моряков, что случилось, засунула пингвиненка в аппарат и сама туда села, как приказали. А потом спохватилась, что надо планшет с результатами по вольтурнианскому всеяду забрать. И побежала я вот в такой же точно лазарет, только на борту «Ивана Калиты», в пабораторию. Правда, не очень-то добежала… Дверь в переборке оказалась закрыта. Я — назад, а там тоже закрыто… А мне моряки, которые в отсеке были, и говорят: «Что же вам, Полина, в аппарате не сиделось? У нас-то служба и долг, а у вас? Теперь вместе помирать придется».