Полосатая кошка, пятнистая кошка - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Кречмар cтр.№ 84

Было уже три часа, найдя снова след, пройдя немного почти по чистому лесу, я вновь влез в сплошной тростник. След шёл не по ровному месту, а по косогору, и снова голос здравого смысла говорил бросить слежку и прекратить рисковать. Самолюбие „тигра“ — старого охотника, говорило, что если ты действительно „тигр“, то обязан идти дальше и не бросать следа. Кроме того, я фаталист.

Я подумал о том, что за полвека моей охоты, не задумываясь, подвергался ещё большим опасностям и ни разу перед ними не отступил. Неужели мой дух стал слабым? Нет, я не могу не идти дальше! И я отправился по следу, выкинув из головы все сомнения.

Так как видимость горизонта стала более чем ограниченной, а след представлял собой продавленную в сухом тростнике борозду с каплями крови на траве, на всякий случай я ощупал за поясом нож, осмотрел ещё раз взведённый курок винтовки и стал медленно и осторожно пробираться, прислушиваясь поминутно к малейшему шороху и стараясь уловить тяжёлое дыхание раненого зверя, лежащего где-нибудь поблизости в чаще. Должен сказать, что тяжёлое дыхание раненого зверя не раз давало мне возможность разыскать его в чаще. Однако ничто не выдавало близкого присутствия барса, между тем как тяжёлое ранение, несомненно, заставило забрести его в ближайшие заросли. Он не мог быть далеко. Тем более что я не встретил ни одной лёжки.

Неожиданно я потерял след. Видимо, зверь не пошёл дальше, так как я оказался в тупике следа. Я прислушался. Ничего слышно не было. Предполагая, что барс сделал высокий прыжок, не задевая камышей, я остановился и стал разглядывать. Ничего не увидев впереди, повернулся вправо и… мороз пробежал по моей коже…

Всего в двух шагах от себя я увидел лежащего барса!

Первое, что я сделал, — это выцелил, но не успел выстрелить; рассмотрел, что зверь лежит на спине, все четыре ноги задраны вверх; он был мёртв.

Сюрприз был, конечно, приятный. Со времени, когда я стрелял в барса, прошло около часа. Ясно было, что, будучи тяжело раненным, он пришёл сюда, свернул в сторону и лёг над своим следом на косогоре, чтобы напасть на охотника сверху. Дождаться моего появления ему не пришлось — смерть наступила раньше, и он уже мёртвым перевернулся и скатился почти на свой след.

Хищник оказался крупным самцом».

Иногда стрелок ранит леопарда по ошибке, принимая его за какое-нибудь другое животное, но после этого бывает вынужден добирать его по следу.

Ю. М. Янковский с добытыми им «барсами». Корея, 1936 г. Архив Приморского государственного музея им. В. К. АРСЕНЬЕВА / Издательство «РУБЕЖ»

Охотник Н. шёл по заброшенной дороге на юге Приморского края. Его путь пролегал по старым сельскохозяйственным угодьям, часть из которых была распахана, а часть — заросла невысоким и очень густым кустарником. Свои расчёты Н. строил на том, что косули ночью пасутся на остатках сои в полях, а днём ложатся на отдых в кусты. Н. уже несколько раз видел дичь, которая вскакивала довольно далеко от него и убегала, не подпуская на выстрел. Нервы у охотника были напряжены, и поэтому он взял ружьё (Иж-27 12-го калибра) в руки и снял его с предохранителя. Один ствол он зарядил пулей «Вятка», другой — картечью.

Когда в кустах Н. увидел силуэт некрупного животного, он выстрелил по нему картечью и только потом, когда зверь пропал из виду, сообразил, что эта «косуля» имела длинный и гибкий хвост. С очень большой осторожностью Н. подошёл к месту, где в последний раз заметил жертву, и выругался грязно и замысловато: на неглубоком снегу отпечатались следы леопардовых лап. А поверх них виднелись капли ярко-красной крови.

Н. сперва решил было пойти за подмогой и собаками в ближайшую деревню, где жили его родственники, но потом передумал. Ему показалось, что кровь бьёт у леопарда из пробитых лёгких и, значит, долго он не протянет. Охотник обрезал след раненого хищника — тот покинул старые закустаренные поля и двинулся вверх, в сопки, практически по прямой.

Н. прошёл за зверем около километра и начал понимать, что кошка ранена скорее всего легко. Вероятно, картечь повредила ей какой-то незначительный сосуд, который тем не менее дал обильное кровотечение, но в целом на работе организма травма не сказалась. Тем временем Н. оказался на гребне холма, поросшего густыми кустами леспедецы и заваленного буреломом. Из ковра опавших листьев, чуть присыпанного снежком, то тут то там торчали серые большие камни.

След находился с большим трудом, и Н. уже собирался бросить это занятие, как вдруг увидал прямо перед собой цепочку совершенно свежих отпечатков, протянувшихся между двумя большими валунами. Н. сам не мог объяснить себе, почему именно здесь он не двинулся прямо по следам, как поступал до сих пор, а решил обойти один из камней стороной.

Едва он зашёл за валун, который был не единым, а являлся небольшой каменной россыпью из четырёх-пяти стоящих вместе скал, как увидел прямо перед собой леопарда, который, судя по всему, предпринял точно такой же манёвр, но в обратном направлении — он стремился, обойдя свой след по кругу, зайти преследователю в тыл. И это ему всенепременно бы удалось, если бы Н. не поступил точно так же. В результате человек и зверь заметили друг друга в одно и то же время, когда расстояние между ними не превышало пяти метров.

Раненый леопард, как утверждают, всегда переходит в нападение.

Н. увидел, что леопард развернулся и припал к земле. Как он потом рассказывал, ему никогда не случалось стрелять столь быстро, как в тот раз. Дуплет уложил зверя в тот момент, когда тот в прыжке только начал отрываться от земли.

Позднее, при разделке животного, выяснилось, что Н. промахнулся при выстреле пулей. А вот одна из картечин пробила череп зверя и уложила его на месте. Кроме неё в зверя попало ещё две крупные дробины из снаряда.

Когда я слушал эту часть рассказа Н., то предположил, что или расстояние было значительно больше пяти метров, или Н. снаряжал свои патроны каким-то способом, который на редкость эффективно повышал разброс картечной осыпи…

Иногда, если раненый леопард залегал в густых зарослях камыша или травы, его выгоняли оттуда с помощью огня.

«Когда я изложил свой план — выкурить леопарда из травяных зарослей, — пишет Дж. Корбетт, — Бахадур выразил готовность мне помочь, хотя он и сомневался в успехе. Для начала следовало определить, насколько велик был участок травы, где скрылся леопард. Сойдя с тропы, мы двинулись по кругу и обнаружили, что участок имел форму конуса площадью около десяти акров. Колея проходила вдоль его основания.

Ветер был благоприятным. Дойдя до самого дальнего края участка, отстоящего от тропы на двести ярдов, я срезал два пучка травы, зажёг их и, вручив один Бахадуру, послал его поджечь участок справа. Сам я поджёг траву с левой стороны. На участке росла так называемая слоновья трава, доходившая высотой до двенадцати футов, сухая, как трут. Так что через минуту всё вокруг пылало. Бегом вернувшись к колее, я залёг в ней и, прижав к плечу своё ружьё модели „Ригби-275“, стал следить за внешним краем дороги, держа прицел на такой высоте, чтобы пуля попала в тело леопарда, когда он попытается дорогу пересечь. Я лежал в десяти ярдах от границы травы, приблизительно в пятидесяти ярдах от того места, где леопард вошёл в её заросли. Ширина дороги составляла не более десяти футов, и единственным шансом попасть в леопарда было спустить курок в ту же секунду, как он появится. Я был уверен, что зверь решится покинуть траву в самый последний момент и будет стараться сделать это на большой скорости. При этом я никак не должен был задеть Бахадура, так как велел ему залезть на дерево, стоявшее достаточно далеко от дороги, после того, как он подожжёт траву на своей стороне.