Сталинград - читать онлайн книгу. Автор: Энтони Бивор cтр.№ 39

Многие были убеждены в том, что победа совсем близко. «Невозможно представить себе, как стремительно наступают наши моторизованные части, – написал домой солдат 389-й пехотной дивизии. – И все это при поддержке люфтваффе. Как спокойно мы чувствуем себя, когда в небе над нами наши летчики! Русских самолетов совсем не видно. Хочу поделиться с вами искоркой своей надежды. Сталинград вот-вот падет. Наша дивизия выполнит свою задачу. И тогда, да будет на то Божия воля, мы с вами снова увидимся, еще в этом году. Когда Сталинград падет, русская армия на юге будет уничтожена». [245]

Между тем положение дивизии Хубе отнюдь не было безопасным. Понимание того, чем грозит потеря возможности сообщаться через Волгу, а также постоянные телефонные разносы из Кремля вынудили Еременко осуществить контрудар на северном фланге с целью сокрушить узкий немецкий коридор. Русская артиллерия простреливала эту полосу шириной не более шести километров насквозь, а немцы ничем не могли на это ответить. Не только у 16-й танковой дивизии Хубе, но и у всего корпуса Витерсхейма практически закончилось горючее.

25 августа Рихтгофен прилетел в штаб 76-й пехотной дивизии генерала фон Зейдлица, где находился и Паулюс. Командующего 6-й армией в последнее время мучил нервный тик, а кроме того, он еще не вполне оправился от последствий недавно перенесенной дизентерии, которую немцы называли «русской болезнью». Все это не способствовало хорошему настроению. Рихтгофену, впоследствии писавшему, что Паулюс очень нервничал, [246] тоже было отчего расстроиться. Ночью летчики люфтваффе сбросили на парашютах боеприпасы и продовольствие 14-му танковому корпусу Витерсхейма, однако бо́льшая их часть оказалась на нейтральной полосе или попала в руки неприятеля. На следующее утро воздушная разведка доложила, что на северном фланге концентрируются советские танки.

Рихтгофен, как и Гитлер, был уверен в том, что быстрая победа под Сталинградом разом решит все проблемы растянутого левого фланга. Красная армия будет окончательно разгромлена. Сейчас главное – не проявить слабость. Паулюс был с этим полностью согласен. Он разделял мнение фюрера, что с русскими вот-вот будет покончено, поэтому, когда генерал фон Витерсхейм предложил частично отвести назад 14-й танковый корпус, командующий отстранил его от должности и назначил вместо него генерала Хубе.

Многое зависело от быстроты наступления 4-й танковой армии с юга, однако Гитлер приказал Готу оставить один корпус на Кавказе. Таким образом, теперь в распоряжении Гота были только 48-й и 4-й танковые корпуса. Также, как заметил еще в то время генерал Штрекер, «чем ближе мы подходим к городу, тем медленнее становятся темпы продвижения войск вперед». [247]

Куда более ожесточенное сопротивление готовился оказать сам Сталинград. Комитет обороны издал приказ, в котором говорилось, в частности, следующее: «Мы не сдадим наш город немцам! Все на строительство баррикад! Перегородите баррикадами каждую улицу… чтобы солдаты, защищающие Сталинград, уничтожали врага без пощады!» [248]

27 августа впервые за пять недель пошел дождь, и дороги тут же превратились в потоки жидкой грязи, однако истинной причиной заминки на правом фланге Гота стало упорное сопротивление советских войск на озере Сарпа и под Тундутовом, в холмистой местности южнее излучины Волги ниже Сталинграда. Особо отличилась штрафная рота, приданная 91-й стрелковой дивизии. Штрафники отразили многочисленные атаки превосходящих сил противника. Позднее политотдел Сталинградского фронта доложил Щербакову: «Многие солдаты храбростью искупили свои проступки. Их следует вернуть в части, в которых они служили ранее». [249] Впрочем, большинство штрафников погибло, так и не дождавшись реабилитации.

Через два дня Гот неожиданно перебросил на левый фланг 48-й танковый корпус из калмыцкой степи, и наступление вермахта возобновилось. Главным преимуществом немецкой армии было отлаженное взаимодействие танковых дивизий и люфтваффе. Во время стремительного движения вперед бронированных колонн исключить опасность, что «штуки» по ошибке нанесут удар по своим наземным частям, было трудно, поэтому в условиях постоянно меняющейся боевой обстановки немецкие танкисты использовали красные флаги со свастикой в качестве ориентиров.

Лейтенант Макс Плакольб, командир управления люфтваффе, был прикомандирован к штабу 24-й танковой дивизии. В то время, когда 14-я и 24-я танковые дивизии, а также 29-я мотопехотная начинали обходной маневр юго-западнее Сталинграда, Плакольб сам сидел возле рации. Передовые части 24-й танковой дивизии продвигались вперед намного быстрее своих соседей, и Плакольб вдруг услышал следующее донесение: «Сосредоточение неприятельских танков…» [250] Далее летчик назвал координаты 24-й дивизии. Не теряя ни секунды, поскольку бомбардировщики уже приближались, Плакольб связался с командиром эскадрильи и, назвав кодовое слово, в самый последний момент успел предотвратить этот удар.

Наступление 48-го танкового корпуса с юго-запада было настолько стремительным, что к вечеру 31 августа передовые части вышли к железнодорожной ветке Сталинград—Морозовск. Казалось бы, появилась возможность отрезать остатки советских 62-й и 64-й армий. Пехотным дивизиям Паулюса, медленно наступающим на восток от Дона, так и не удалось зайти русским в тыл. Единственная надежда была на то, чтобы направить 14-й танковый корпус вниз из коридора под поселком Рынок. На этом и настаивал штаб группы армий. Конечно, риск был. Хубе пришлось бы развернуть свои танки, испытывающие нехватку горючего и боеприпасов, выйти из боя и оголить тылы перед скапливающимися на севере неприятельскими силами. Очевидно, поэтому Паулюс и решил отказаться от данного плана. Еременко воспользовался ситуацией и спешно вывел свои уцелевшие войска из почти сомкнувшегося кольца.

Впрочем, иногда отступление осуществлялось не согласно тактическому замыслу, а из-за паники. Например, расчеты 748-й зенитной батареи 64-й армии бежали, бросив свои орудия. По мнению политотдела, здесь была не просто измена, а заговор с врагом. Дело дошло до голословных утверждений, что кто-то из бойцов батареи «возглавил атаку батальона немецких автоматчиков» на позиции соседней 204-й стрелковой дивизии». [251]

На северном фланге Паулюса 14-му танковому корпусу тоже не было покоя. Русские постоянно наносили отвлекающие удары с обеих сторон коридора. Генерал Хубе отвечал на эти плохо скоординированные вылазки молниеносно и сокрушительно. 28 августа он перенес свой штаб в узкий овраг – на этой позиции можно было лучше защититься от происходивших каждую ночь воздушных налетов. Спал генерал, который всеми силами старался сохранить хотя бы минимальный комфорт, в выстланной сеном яме под днищем танка.