Вторая мировая война - читать онлайн книгу. Автор: Энтони Бивор cтр.№ 39

Страница

Рейно поинтересовался теми десятью эскадрильями истребителей, которые он просил ранее. Черчилль, у которого в памяти еще были свежи предупреждения Даудинга, объяснил, что если Англия лишится авиационного прикрытия, это может привести к катастрофе. Он напомнил о тех страшных потерях, которые понесли Королевские ВВС, пытаясь разбомбить переправы через реку Маас. Затем Черчилль сообщил о решении перебросить во Францию четыре эскадрильи, в то время как остальные английские истребители будут действовать над территорией Франции со своих баз в Британии. Эти новости еще больше расстроили французское руководство. Вечером того же дня Черчилль направил из британского посольства послание военному кабинету с просьбой прислать еще шесть эскадрилий. В целях безопасности, так как для передачи сообщения были вынуждены использовать открытую линию связи, послание было продиктовано генералом Исмэем на языке хинди, а перевел его на английский уже в Лондоне британский офицер, раньше служивший в Индии. Получив поздно вечером согласие военного кабинета на переброску английских истребителей во Францию, Черчилль тут же отправился сообщить об этом Рейно и Даладье, чтобы хоть как-то поднять их боевой дух. Рейно принял Черчилля в халате и тапочках.

Дополнительные истребители базировались на аэродромах в Англии и ежедневно совершали боевые вылеты во Францию, каждый раз пересекая Ла-Манш. При таком быстром продвижении немецкой армии на территории, все еще находящейся в руках союзников, оставалось слишком мало аэродромов, и к тому же на них не хватало мастерских по ремонту и обслуживанию самолетов. Почти 120 «харрикейнов», получивших повреждения в боях и базировавшихся на французских аэродромах, пришлось бросить во время отступления. Английские летчики полностью выбились из сил. Многие из них совершали до пять боевых вылетов в день: из-за того что французские истребители были намного хуже немецких «мессершмиттов» Ме-109, именно эскадрильи «харрикейнов» несли на себе основную тяжесть этой неравной воздушной войны.

Поступали все новые донесения о развале французской армии и падении дисциплины в войсках. Командование пыталось заставить солдат сражаться, расстреляв нескольких офицеров, дезертировавших из своих частей. Повсюду началась шпиономания. Многих солдат и офицеров застрелили свои же солдаты, испугавшись, что перед ними переодетые во французскую форму немцы. Чуть что, начиналась паника из-за абсолютно невероятных слухов о секретном немецком оружии или преувеличенных страхов перед «пятой колонной». Предательство – это, казалось, единственное, чем можно было объяснить такое сокрушительное и абсолютно неожиданное поражение. Повсюду раздавались крики: «Nous sommes trahis!» – «Нас предали!».

Хаос усиливался по мере того, как на дорогах северо-восточной Франции становилось все больше беженцев. Считая с бельгийцами и голландцами, около восьми миллионов человек покинули свои дома тем летом – голодные, усталые, изнемогающие от жажды, богатые на машинах, остальные кто как: кто на деревенских телегах, кто на велосипеде, кто толкал перед собой детские коляски, нагруженные доверху жалким скарбом. «Это душераздирающее зрелище, – писал генерал-лейтенант сэр Алан Брук, командир II армейского корпуса из состава британских экспедиционных сил во Франции в своем дневнике, – прихрамывающие из-за натертых в долгой дороге ног женщины, маленькие дети, смертельно уставшие, но крепко обнимающие своих кукол, множество стариков и калек, с трудом ковыляющих вместе с другими беженцами». Судьба Роттердама вселила страх во многих. Большая часть населения города Лилль покинула его по мере приближения немецкой армии. Хотя доказательств того, что командование люфтваффе отдало приказ своим летчикам-истребителям обстреливать с бреющего полета колонны беженцев, не существует, солдаты войск союзников говорят, что неоднократно были свидетелями таких случаев. Французская армия, которая целиком полагалась на стратегию позиционной обороны, была почти не в состоянии реагировать на неожиданные маневры немецкой армии, поскольку все дороги были забиты перепуганными беженцами.

Боевой дух немецких войск в это время был чрезвычайно высок. Экипажи немецких танков, одетые в черную форму, продвигаясь по внезапно опустевшей сельской местности в сторону Ла-Манша, с энтузиазмом приветствовали своих командиров при встрече. Они заправлялись горючим на брошенных бензозаправках и из топливохранилищ французской армии. Их собственные линии снабжения были совершенно не защищены. Единственное, что сдерживало стремительное продвижение немецких войск, так это разбитые французские грузовики и колонны беженцев на дорогах.

В то время как танки Клейста быстро продвигались в сторону Ла-Манша, Гитлера все более беспокоило то, что французы могли нанести им удар с юга во фланг. Азартный игрок по натуре, Гитлер не мог поверить в такой удачный поворот событий. Воспоминания о 1914-м годе, когда вторжение во Францию было остановлено контрударом во фланг, не давало покоя и немецким генералам старшего поколения. Генерал-полковник фон Рундштедт согласился с Гитлером и 16 мая отдал Клейсту приказ остановить танки, пока к ним не подтянется пехота. Но генерал Гальдер, горячо поверивший в смелые планы Манштейна, настаивал на дальнейшем продвижении. На следующий день Клейст и Гудериан снова поспорили, при этом Клейст все время ссылался на приказ Гитлера. После этого они все же достигли компромисса, чтобы «самые боеспособные разведывательные подразделения» начали прощупывать территорию в направлении побережья, а штаб XIX корпуса остался на месте. Гудериан, таким образом, получил долгожданный шанс. В отличие от Гитлера, находившегося далеко от фронта в своей ставке Фельзеннест, Гудериан видел, что французы парализованы дерзким ударом Германии. Оставались лишь отдельные очаги сопротивления, и только остатки некоторых французских дивизий продолжали вести активные боевые действия, несмотря на неизбежность предстоящего полного поражения.

По чистому совпадению в тот же день, когда танковые части были остановлены на время и получили давно заслуженную возможность отдохнуть и привести в порядок свои машины, французы все же предприняли контратаку с юга. В тот момент командиром так называемой 4-й танковой дивизии как раз назначили полковника де Голля. Во французской армии он был главным поборником боевых действий с участием бронетанковых войск, чем восстановил против себя генералов старшего поколения – сторонников позиционной войны. Благодаря горячей приверженности де Голля теории механизированной войны, он получил прозвище «Полковник Мотор». Но 4-я танковая дивизия представляла собой лишь наспех сколоченный набор разношерстных танковых батальонов, с незначительной поддержкой пехоты и почти без артиллерии. Генерал Жорж, дав необходимые указания, напутствовал его словами: «Вперед, де Голль! Человеку, который уже давно придерживается взглядов, применяемых сейчас нашим противником на практике, представилась возможность действовать». Де Голль очень хотел атаковать немцев, будучи наслышан о наглости немецких танкистов. Продвигаясь вперед по дорогам мимо французских войск, они просто приказывали им сложить оружие и идти на восток. Их небрежно бросаемая на прощание фраза «у нас нет времени брать вас в плен» оскорбляла патриотические чувства де Голля.

Страница