Вторая мировая война - читать онлайн книгу. Автор: Энтони Бивор cтр.№ 172

Харрис по-прежнему возмущался при любом вмешательстве в его безжалостную кампанию против целей в городах, особенно когда приходилось отвлекать бомбардировщики для атак на базы подлодок. Он усилил бомбардировку городов, особенно тех, которые уже бомбили прежде. 10 июня 1943 г. первая фаза совместных стратегических бомбардировок – Pointblank – началась официально. Вскоре, через год с небольшим после первого налета тысячи бомбардировщиков, Харрис снова направил самолеты на Кельн. Фугасные и зажигательные бомбы обрушились на город ранним утром 29 июня, в праздник св. Петра и Павла.

«Все жители дома сидели в подвале, – писал Альбер Беккерс. – Над нами в течение довольно долгого времени воздух дрожал от рева самолетов. Мы были, как кролики в садке. Я беспокоился за водопроводные трубы: что случится, если они лопнут? Мы утонем? Все дрожало от разрывов. В подвале мы не видели града зажигалок, но кругом все горело. Теперь пришла вторая волна – бомбы со взрывчаткой. Вы не можете представить, что значит сжиматься от страха в яме, когда воздух дрожит, барабанные перепонки лопаются от взрывов, гаснет свет, не хватает кислорода, а с потолка падают куски штукатурки. Нам пришлось через дыру перебраться в соседний подвал».

Журналист Хайнц Петтенберг описал панику в подвалах дома, где жил его друг. Там 300 человек пытались найти укрытие, когда вверху начались пожары. «Вместе с двумя другими людьми Фишер сражался, как мог, чтобы спасти дом. В ходе работы им часто приходилось спускаться вниз, чтобы погасить панику среди обезумевших в подвале людей. Жена Фишера дула в свисток, и Фишер бежал вниз с пистолетом, чтобы прекратить драку. Все моральные запреты исчезли».

«Площадь Вейдмаркт представляла собой жуткое зрелище, – продолжает Беккерс. – Повсюду искры сыплются ливнем. Горящие деревяшки, большие и маленькие, проносятся в воздухе, поджигают одежду и волосы. Маленький мальчик, потерявший родителей, стоит возле меня и показывает на искры пальцем. На площади стало невыносимо жарко. Пожар вызвал ветер, и стало не хватать кислорода».

«По улицам бегали дети, потерявшие родителей, – пишет шестнадцатилетняя школьница. – Маленькая девочка вела за руку свою мать, ослепшую ночью. У большой кучи обломков я увидела священника, со стиснутыми зубами разгребающего камни, потому что взрыв бомбы похоронил под ними всю его семью… Мы шли по узким проходам, как через печь, а из подвалов тянуло запахом горелого мяса».

«Отовсюду слышались крики раненых, отчаянные призывы о помощи или стук тех, кто оказался заваленным в подвалах – написала 14-летняя девочка из BDM (отделение «гитлерюгенд» для девушек). – Люди выкрикивали имена пропавших, а улицы были заполнены телами, выложенными для опознания…

Те, кто вернулся позже, стояли в растерянности перед тем, что осталось от их домов. Нам пришлось собирать части тел в оцинкованные корыта. Это было страшно и вызывало тошноту… – еще и через две недели после налета меня рвало». Чтобы вытаскивать трупы из-под развалин, привезли заключенных из концлагерей.

Служба безопасности СД сообщала о реакции на кельнский налет и разрушение тамошнего собора. Многие призывали к отмщению, но нацисты были обеспокоены реакцией католиков. «Всего этого можно было избежать, если бы мы не начали войну», – говорил один из них. «Господь не допустил бы такого, если бы правда была на нашей стороне, и мы бы сражались за правое дело», – говорил другой. В сводке СД даже сообщалось, что некоторые выражали мнение: бомбардировка кельнского собора и других немецких церквей как-то связана с разрушением синагог в Германии, это была кара Господня. Вначале использовав разрушения в своей пропаганде в полной мере, Геббельс внезапно передумал, боясь, что это скорее может вызвать неприятие у населения, а не разозлить его. СД пришла к выводу, что люди расстроены упором пропаганды на разрушенные церкви и древние здания при том, что власти ничего не сообщали о страданиях населения, из которого 4377 человек погибли. Тысячи бежали из города, и ужасные слухи поползли по всей стране.

Харрис был склонен увеличить давление на немцев, хотя и решил переключить свои силы с Рура, который обороняли все лучше. Количество налетов продолжало неуклонно расти, 24 июля был проведен массированный налет на Гамбург. Впервые заранее были сброшены полоски алюминиевой фольги, называемые «окно», чтобы они засвечивали экраны немецких радаров и мешали ПВО противника засечь самолеты союзников. Английские бомбардировщики наносили удар ночью, а Восьмая воздушная армия атаковала дважды днем. Харрис назвал это операцией «Гоморра». Трагедия для населения Гамбурга усугублялась тем, что гауляйтер Карл Кауфман отдал приказ, запрещавший покидать город без специального разрешения, чем обрек на смерть тысячи людей. Королевские ВВС снова нанесли удар 722-мя самолетами ночью 27 июля. Условия для огненного смерча были идеальными. Июль выдался самым жарким и сухим за последние десять лет.

Огромное количество зажигательных бомб, более плотным, чем обычно, дождем падающих с неба на восточную часть города, ускорило соединение отдельных пожаров в одну гигантскую топку. Это создало вытяжную трубу или «жерло вулкана» горячего воздуха, поднявшегося высоко в небо и засосавшего ураганные ветры на уровне земли, что еще сильнее раздуло гудящее пламя. На высоте 6 тыс. метров экипажи чувствовали запах горящей плоти. На земле порыв горячего воздуха срывал одежды, раздевая людей донага и поджигая волосы. Плоть обезвоживалась до состояния вяленого мяса. Как и в Вуппертале, асфальт кипел, люди прилипали к нему, как мухи к липкой ленте. Дома вспыхивали вмиг. Пожарные очень скоро уже не могли справиться с огнем. Те горожане, кто оставался в подвалах, задыхались или умирали от отравления угарным газом. Такие жертвы, как позже сообщили власти Гамбурга, составили от 70 до 80 процентов 40 тыс. погибших. Многие тела настолько обгорели, что их не удавалось даже обнаружить.

Выжившие бежали в пригороды и еще дальше, в поля. Местные власти справились с кризисом очень впечатляюще, учитывая масштаб катастрофы. Новость об этом ужасе передавалась из уст в уста по всей стране, после того как эвакуированные прошли через Берлин, а затем были распределены на восток и юг страны. Многие находились на грани нервного шока. Было много случаев, когда сраженные горем люди забирали скукожившиеся трупы своих детей и уносили с собой в чемоданах.

Шок по всему рейху описывали как гражданский вариант Сталинграда. Даже вожди нацистов, такие, как Шпеер и генерал-фельдмаршал Мильх, статс-секретарь министерства авиации, начали думать, что такие бомбежки быстро приведут к поражению Германии. Харрис, который не мог не продолжать начатое, 29 июля организовал еще один рейд, но в этот раз потери бомбардировщиков были намного выше: двадцать восемь машин. Новая немецкая группа истребителей Wilde Sau – «дикий вепрь» – применила новую тактику, атакуя бомбардировщики сверху, даже над целью, когда они четко выделялись на фоне пламени. 2 августа отправилась еще одна группа бомбардировщиков, но попала в эпицентр грозы. Это была крупная неудача. Тридцать самолетов не вернулись, а разрушения были небольшими.

В начале августа генерал Икер, после интенсивной «недели бомбардировок» и потери девяноста семи «летающих крепостей», оставил свои экипажи на земле, предоставив им отдых перед другими важными заданиями. Группа его «либерейторов» Б-24 тем временем перебазировалась в Северную Африку, откуда ей предстояло бомбить нефтепромыслы Плоешти в Румынии. Операция «Приливная волна» началась 1 августа. Чтобы не настораживать ПВО, воздушную разведку не проводили. Заходя со стороны долины Дуная, американцы провели атаку на малой высоте, что оказалось серьезной ошибкой. Немцы подготовили кольцо 40-мм и 20-мм зенитных батарей и даже пулеметы на каждой крыше. Группа сохраняла тишину в эфире в течение всего полета, но немцы их ожидали. Взломав американские шифры, они знали о налете заранее.