Высадка в Нормандии - читать онлайн книгу. Автор: Энтони Бивор cтр.№ 161

Взрывы, которые они слышали, звучали с площади Согласия и сада Тюильри, где взрывались последние «Пантеры», подбитые выстрелами «Шерманов». Французская пехота продвигалась по улице Риволи короткими перебежками вдоль колоннады напротив Лувра. В конце концов в фойе отеля «Мерис» бросили дымовые гранаты, после чего французские солдаты во главе с лейтенантом Анри Карше вместе с бойцами Сопротивления ворвались в здание.

Карше помчался вверх по лестнице к рабочему кабинету Хольтица, где к нему присоединился майор де ла Ори, начальник штаба Бийотта. По словам Арнима, после короткого вежливого разговора Хольтиц заявил, что сдается вместе со своим штабом и оккупационными войсками в Париже. Хольтица и Унгера свели вниз по лестнице. В большинстве комнат еще не успел рассеяться дым, а в «Мерис» уже ворвалась толпа, каждый человек в которой лично хотел увидеть пленение немецкого коменданта Парижа. Французские офицеры быстро вывели пленных черным ходом на улицу Мон-Фавор и отвезли в полицейскую префектуру.

Некоторым младшим офицерам штаба и солдатам не так повезло – их конвоировали бойцы Сопротивления. К ним ринулась толпа желающих получить какой-нибудь сувенир. У Арнима выхватили его дипломат. У них шарили в карманах, срывали часы и очки. Их били в лицо, со всех сторон летели плевки. В итоге пленных выстроили в три шеренги и повели по улицам. Бойцам Сопротивления было нелегко защитить от разъяренной толпы не только немцев, но даже самих себя. Арним видел, как «бородатый гигант в рубашке с короткими рукавами» выскочил из толпы, приставил пистолет к виску его друга доктора Кайзера, шедшего как раз перед ним, и выстрелил. Арним споткнулся о падавшее тело доктора. По словам Арнима, безоружного солдата транспортной роты комендатуры застрелили в саду Тюильри во время капитуляции. Отец Фуке из 2-й танковой дивизии был шокирован тем, «какую ненависть толпа зачастую испытывала к врагам, разоруженным другими».

Хольтица и Унгера отвели в бильярдную полицейской префектуры, где их ожидал Леклерк вместе с Шабан-Дельмасом и полковником Бийоттом. Присутствовавший там же генерал Бартон, командир 4-й пехотной дивизии, удалился, уступая все почести французам. Леклерк взглянул на своего пленника.

– Я генерал Леклерк, – сказал он. – Вы генерал фон Хольтиц?

Хольтиц кивнул.

Несмотря на генеральскую форму, кресты и широкие бордовые лампасы на брюках, вид у низкорослого толстяка Хольтица был далеко не бравый. Его посеревшая кожа блестела от пота. Он тяжело дышал, и вскоре ему пришлось принять лекарство. Когда Хольтиц сел и, поправив монокль, начал читать акт о капитуляции, стоявший рядом полковник фон Унгер совсем побелел, взгляд у него стал отсутствующим. Хольтиц сделал лишь одно уточнение: под его командованием находится только парижский гарнизон – и просил не объявлять вне закона оказавших сопротивление солдат других частей и соединений. Леклерк согласился.

В соседней комнате полковник Роль-Танги и другой член руководства ФКП в рядах Сопротивления, Кригель-Варлимон, заявили Люзье протест по поводу исключения ФТП из процедуры подписания акта о капитуляции. Люзье выскользнул в бильярдную и объяснил ситуацию Шабан-Дельмасу, который, в свою очередь, убедил Леклерка позволить Роль-Танги войти и поставить подпись под документом. Леклерк, желавший поскорее закончить церемонию, согласился. Позднее де Голль был глубоко возмущен, узнав, что Роль-Танги подписался сразу после Леклерка.

После того как Хольтица доставили из полицейской префектуры на вокзал Монпарнас, его допросил генерал Героу. Хольтиц утверждал, что «спас Париж». Он «организовал лишь правдоподобную видимость боев, чтобы убедить свое правительство в том, что сдача города не противоречила законам чести». Героу спросил его, когда сдастся Германия. Хольтиц ответил, что у американцев полно дел у себя дома, а немцам надеяться уже не на что.

Героу считал, что Хольтиц, воевавший против союзников в Нормандии, должен был «сдать Париж 5-му корпусу». Генерал де Голль, вне всяких сомнений, не разделял подобной точки зрения. Героу отомстил сознательным оскорблением. «Как военный комендант Парижа, – говорилось в сообщении его штаба, – генерал Героу принял решение установить свой КП в резиденции маршала Петена в Доме инвалидов».

В день освобождения Парижа в Англии было принято решение снести фальшивые военные базы и указательные столбы, которые в ходе операции «Фортитьюд» якобы должны были использоваться вымышленной 1-й армейской группой США. Однако ВШ СЭС настоял на продолжении ложных переговоров по радио, призванных заставить немцев и дальше строить догадки о целях и задачах этого несуществующего объединения.

Победа союзников в столице была полной, но в других областях Франции зверства оккупантов продолжались. В деревне Майе южнее Тура, которую обошла наступавшая к северу от Луары 3-я армия, эсэсовцы-новобранцы организовали ужасную резню в отместку за действия партизан. После стычки с бойцами Сопротивления накануне они убили 124 мирных жителя, начиная с трехмесячного младенца и заканчивая 89-летней старухой. Новобранцы входили в пополнение 17-й моторизованной дивизии СС «Гетц фон Берлихинген», дислоцированной в Шательро. В бешенстве от поражения они расстреливали свои жертвы из зенитки и перебили даже домашний скот.

Во время капитуляции генерал Хольтиц согласился направить нескольких своих офицеров вместе с французскими эмиссарами, чтобы убедить оставшиеся опорные пункты вермахта сложить оружие. В городе нет-нет да слышалась стрельба, а сожженные «Пантеры» еще дымились в саду Тюильри, когда франко-немецкие группы выехали на джипах, вооруженных лишь кусками белой материи, закрепленной на антеннах.

Немецких офицеров пугала сама мысль о сдаче французским «террористам», но в итоге они пошли и на это. А ефрейтора Шпикеркеттера с другими саперами 256-й пехотной дивизии, входившими в гарнизон Бурбонского дворца, толпа избила так же, как и солдат у отеля «Мерис». Их везли на старом парижском автобусе без окон, периодически останавливавшемся, чтобы «дать толпе выместить свою злобу». К тому моменту, когда они добрались до пожарной части, которая должна была стать для них временной тюрьмой, у большинства офицеров лица были залиты кровью. Шпикеркеттер обнаружил, что их пьяница-командир, лейтенант Новак, который во время отступления из Нормандии пил за то, что «Кальвадос все еще в руках немцев», уже вовсю распивает украденный со склада в Шартре одеколон.

В других местах переговоры о сдаче оказались для эмиссаров гораздо более опасными. Двух офицеров, немца и француза из ВФВ, застрелили на месте, несмотря на белый флаг. А офицер зенитной артиллерии люфтваффе подорвал себя гранатой, которую он прижимал к животу. Но к наступлению темноты в руках 2-й танковой дивизии было уже 12 000 пленных, которых нужно было как-то кормить, что было весьма непросто, если учесть, что изголодавшиеся горожане не желали кормить немцев. Той же ночью разъяренные парижане пытались штурмом взять пожарную часть и расправиться с привезенными из Бурбонского дворца пленными.

После встречи с Леклерком на вокзале Монпарнас де Голль отправился в Военное министерство на улице Сен-Доминик, желая символически посетить место, где до 1940 г. работал заместителем министра. Его встретил почетный караул Республиканской гвардии. Де Голль обнаружил, что ничего не изменилось. Даже имена рядом с телефонными кнопками остались те же. Во время оккупации здание практически не использовалось и ожило лишь после захвата его бойцами Сопротивления.