Кадры решают все. Суровая правда о войне 1941-1945 гг - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Бешанов cтр.№ 98

«У нас не было ни одного занятия по организации частей и соединений противника, их вооружению и тактике, мы не знали организацию даже родного своего стрелкового полка. Мы не видели ни танка, ни самолета. Даже картинок не было для ознакомления. И это в училище, которое в предвоенные годы оспаривало первенство у Московского и Одесского пехотных».

А еще большим идиотизмом было формирование курсантских полков, которые порой бессмысленно изничтожались в одной атаке, первой и последней в жизни.

И в этом вопросе товарищ Сталин решил навести порядок:

«Второй недостаток. Согласно требованиям наших уставов командиры стрелкового взвода в наступательном бою обязаны находиться впереди своих боевых порядков и лично вести свои подразделения в бой. Кроме того, часто наблюдаются случаи, когда командиры стрелковых рот и батальонов с начала наступления также становятся впереди боевых порядков и отсюда пытаются организовать управление боем своих подразделений.

В результате этого командир взвода, роты лишается возможности лично наблюдать за ходом боя, влиять на боевой порядок взвода и роты в целом, правильно использовать свои и приданные огневые средства, теряет связь с командиром батальона и все управление ротой сводится к подаче им команды

«рота, за мной, вперед», которая к тому же, как правило, воспринимается лишь той частью боевого порядка роты, при которой находится командир. При этом мы несем ненужные потери в командирах, что нередко ведет к расстройству боевых порядков.

Из этого следует, что требование наших уставов в этой области не соответствует интересам нашей армии, так как оно исходит из недооценки роли командира, как организатора боя, из непонимания того, что командир является центральной фигурой боевых порядков, что сохранение командира является залогом успеха в бою, и наоборот, выход командира из строя ведет к уменьшению возможностей нашего успеха».

Положения сильно запоздавшего сталинского приказа были абсолютно правильными, но при «экстенсивном» способе ведения войны, принятом в Красной Армии, — практически невыполнимыми. Расчленение боевых порядков требовало наличия хорошо обученного инициативного бойца и грамотного управления. Между тем, любое пополнение сразу бросали в бой, несмотря на то, что оно порой даже не умело стрелять и не знало своих командиров. Поэтому действовать подразделения могли только строем «толпы», которой начальник указывал направление движения, а пулеметы заградительного отряда «придавали бодрости». Управление же долгое время ограничивалось лишь постановкой боевой задачи: «вперед» и «любой ценой»

К примеру, «полководец» генерал В.Н. Гордов (1896–1950), командовавший армиями и фронтами, даже осенью 1943 года издавал приказы, вроде этих:

«Весь офицерский состав поставить в боевые порядки и цепью пройти лес, назначив небольшие отряды для выкуривания автоматчиков из их гнезд…

Немедленно все управление корпуса отправить в цепь. Оставить в штабе только начальника оперативного отдела…

Лучше нам быть сегодня убитыми, чем не выполнить задачу»… [19]

Они не умели воевать по-другому. К тому же, разные гордовы и мальцевы не умели извлекать уроки из ошибок. Сталин был к этому способен, его генералы — в своем большинстве — нет.

За четыре года войны безвозвратные потери командного состава превысили один миллион человек, хватило бы укомплектовать 10 офицерских армий по 100 тысяч человек в каждой.

* * *

«Враг народа» М.Н. Тухачевский, хотя тоже мечтал «об эпохе войн и революций», однако в своем докладе «Вопросы современной стратегии» предупреждал: «мы должны готовиться к длительной войне», войне упорной и кровопролитной, которая, вполне возможно, будет сопровождаться «отдельными неудачами нашего Советского Союза».

Но разве такими перспективами можно было вдохновить народ на Великий Освободительный поход? Во второй половине 1930-х годов советские средства массовой информации и деятели пролетарского искусства вдохновенно пропогандировали грядущую войну «за свободу и счастье всего трудящегося человечества», за Всемирный Союз Советских Социалистических Республик. Эту войну воспевали в стихах и прозе, писали о ней романы, снимали кинофильмы, орали через репродукторы, о ней мечтали: «Как только враги полезут на нас», мы с веселой песней и барабаном «двинемся в славный поход». И мы победим обязательно, «потому что за нас история и у нас миллионы людей знающих, за что они борются, и знающих, что они защищают право на счастье». Война изображалась скоротечной, победоносной, без особых жертв и трудностей, почти бескровной.

Сюжет всех этих шедевров соцреализма был одинаков: сначала враг коварно вторгался на советскую землю и немедленно получал по зубам, затем Красная Армия наносила сокрушительный ответный удар, краснозведная авиация разносила в пыль аэродромы и штабы германских и японских агрессоров, в их тылу вспыхивали народные революции, а сбрасываемые на европейские столицы советские десантники немедленно принимали командование над отрядами повстанцев.

В. Киршон в пьесе «Большой день» разгромил Германию за два дня, Н. Шпанов в своей повести «Первый удар» отбил вражеское нападение за несколько минут и окончательно расправился с «фашистами» в течение 12-и часов. Все сражения велись исключительно на территории других стран и заканчивались повсеместным установлением советской власти. Шпановская «наука побеждать» была издана массовым тиражом в серии «Библиотека офицера».

В общественном сознании формировалось представление о войне как об относительно безопасном и притом героическом занятии, закладывалась уверенность, что война начнется тогда, когда мы пожелаем, и закончится, когда мы этого захотим.

В стране раздувался военный психоз, прикормленные трубадуры просто изнывали от нетерпения: «Когда ж нас в бой пошлет товарищ Сталин!?»

* * *

Война грянула внезапно, как зима, как посевная или уборочная кампания. Совсем не такая, о которой мечтали…

Все планы рухнули в одночасье. На пятый день войны германские танки оказались в Минске. Сгорели на аэродромах 1200 «лучших в мире» самолетов, а немецкие летчики продолжали сбивать их сотнями. Сгинули, как будто их никогда не было, громоздкие и бессмысленные 1000-танковые корпуса. Целые армии погибли в гигантских котлах. Красноармейцы десятками тысяч, бросая оружие, дезертировали и либо сдавались в плен, либо разбегались по деревням и поселкам. Стреляли в спину Красной Армии «осчастливленные» советской властью литовцы и латыши, западные украинцы и эстонцы. Шли на службу к оккупантам комсомольцы и партийные работники. И не вспыхивали в германском тылу никакие революции.

Красные генералы, сталинские выдвиженцы, в полной мере продемонстрировали свою бездарность и полное отсутствие профессионализма, что пытались компенсировать большевистской твердостью в достижении поставленных задач, то есть, безжалостностью к собственным войскам.