Русская война - читать онлайн книгу. Автор: Александр Дугин cтр.№ 30

Страница

Несмотря на динамику и парадоксы внешнеполитической конъюнктуры, процесс евразийской интеграции за последние несколько лет постепенно набирал обороты. Именно в этом ключе следует понимать решение о создании Организации Договора коллективной безопасности. После экономических шагов были предприняты военно-стратегические. Декларировав ориентацию на создание интегрированной евразийской экономики в формате ЕврАзЭС, к которому, пусть пока в статусе наблюдателей, присоединились Киев и Кишинев, главы государств, взявших курс на новое евразийское объединение, делают следующий ход – объявляют свое решение о создании общей системы безопасности. Следует подчеркнуть фундаментальное различие этой новой межрегиональной организации и уже существующей системы координации вооруженных сил стран – участниц СНГ: речь идет о том, что управленческие инструменты, существовавшие по инерции и предназначенные для мягкого и постепенного разделения, радикально меняют свой смысл. Отныне мы вступаем в эпоху нового стратегического осознания общих целей, общих угроз и общих вызовов, которые превращают участников ЕврАзЭС в элементы единого евразийского стратегического пространства, заново организующегося в геополитическое единство.

Конечно, нынешний формат Организации Договора коллективной безопасности не идет ни в какое сравнение не только с Варшавским договором, но и с ВС СССР. Однако крайне важен сам геополитический вектор данного начинания. Если в этом направлении будут предприняты организованные и настойчивые усилия, стратегический статус Евразии может существенно возрасти. Конечно, не следует быть излишне оптимистичными: совокупный военный потенциал стран Договора недостаточен для конкуренции с могущественным НАТО. Но он такой задачи и не ставит. Важно лишь закрепить в конкретных шагах геополитическую волю к грядущему возрождению, выразить решимость укреплять и отстаивать стратегическую суверенность. А это уже немало.

На повестке дня стоит вопрос об общей системе «Евразийской Безопасности». Эта тема серьезно превышает масштаб нынешнего Договора, масштаб всех стран СНГ. Евразийская безопасность в сегодняшних планетарных условиях предполагает со стороны России гибкую систему альянсов и договоров с самыми разнообразными силами Запада и Востока. Евросоюз и Япония могут рассматриваться как континентальные пределы евразийской стратегической интеграции. Азиатские страны – Иран, Индия, Китай – попадают в число прямых партнеров еще естественнее. А расширение участников Организации Договора коллективной безопасности за счет других стран СНГ, некоторых восточноевропейских государств и Монголии вообще представляется неотложным делом.

Никто не утверждает, что евразийская интеграция – это нечто простое и легкое. Строить всегда сложнее, чем разрушать. Также следует учитывать, что предыдущие стратегические издания евразийской геополитики при всех своих плюсах имели колоссальный минус – они рухнули, оказались недолговечными, не справились с исторической задачей надежной геополитической интеграции континента. В этом явно видна ограниченность советской идеологии, а также геополитическая пространственная недостаточность евразийского блока в его предшествующей конфигурации – европейские геополитики (в частности, Ж. Тириар и Й. фон Лохаузен) давно предрекали, что Варшавский договор в тех границах, в которых он существует, исторически обречен. Единственным спасением для СССР (ранее Российской империи) была бы геополитическая нейтрализация Европы (и Японии) и выход к теплым морям на юге – только в таком случае атлантистский полюс был бы более-менее уравновешен. Но этому препятствовала идеология – как марксистская в случае СССР, так и узко-конфессиональная в случае Российской империи, в обоих случаях препятствуя стратегическому союзу с исламом, доминировавшим на ключевых территориях геополитического пояса к югу от России. В какой-то момент надо было жертвовать либо идеологической надстройкой, либо геополитикой. Увы, в XX веке российская (советская) политическая элита идеологией пожертвовать не захотела. За что и поплатились.

Сегодня повторять такие ошибки мы не имеем права.

В истории человечества войны всегда отражали уровень технологического развития, и в современную постиндустриальную эпоху странами Запада, в первую очередь США, активно разрабатывается модель войны нового типа. Эта теория получила название сетевых войн [8] . Отношение к сети Интернет или к компьютерным играм это имеет лишь относительное. Сетевая война – это теория качественного сдвига в военных технологиях и в устройстве современных обществ в целом.

Теория сетевых войн пришла на смену концепции ядерного сдерживания, которая преобладала в эпоху холодной войны и была основана на соревновании в производстве ядерного оружия и средств его доставки на территорию вероятного противника между двумя сверхдержавами – США и СССР. После распада Варшавского блока и СССР остался только один главный полюс – Соединенные Штаты Америки, которые из сверхдержавы превратились в гипердержаву.

Сетевая война, в отличие от войн предшествующего периода, ведется не государствами и даже не блоками, а глобальными структурами, которые могут быть как институционализироваными тем или иным образом, так и иметь подрывной террористический характер. В стремительно глобализирующемся мире вся социально-экономическая, политическая и культурная структура пронизывается информационными каналами; они-то и составляют сети.

Само понятие сети требует пояснения. Сеть, по которой протекает информация любого толка – от бытовой, общественно-политической, энергетической до военно-стратегической, – постепенно из чисто технического средства становится главной жизненной артерией современного общества. Различные сетевые структуры – к которым относятся и средства связи, и масс-медиа, и транснациональные корпорации, и религиозные организации, и НПО, и политические ячейки, и спецслужбы различных государств, – постепенно интегрируются в общую чрезвычайно гибкую и разнородную структуру, где в прямое соотношение между собой вступают элементы, которые никогда прежде не соприкасалась. В эпоху холодной войны идеологическая борьба двух систем и военно-техническое развитие были строго разведены между собой. В сетевой войне идеология и технология связаны между собой неразрывно, вплоть до неразличимости. Но суть идеологии и технологии качественно меняется: в чистом виде нет ни противостояния друг другу национальных государств, ни конкуренции капитализма с социализмом. Все стало намного тоньше.

Сетевые войны представляют собой направление в американской военной стратегии, которая с 1990-х годов прошлого века признана в качестве официальной. Материалы по Network Warfare опубликованы в открытом доступе, основные концепции теории сетевых войн были обнародованы более 20 лет назад. Мы знаем, что существует зазор между принятием тех или иных моделей, их обнародованием, и тем, когда они применяются на практике. Сетевые войны изначально были продуманы в качестве концептуальной модели трансформации американских вооруженных сил. На одной конференции военных экспертов Евросоюза и НАТО, где я участвовал, один из выступающих поднял ноутбук и сказал: вы знаете, что откуда мы это взяли? Это результат холодной войны. Не будь холодной войны, у нас не было бы лэптопов. Все потому, что развитие высоких технологий в западном мире, в частности в США, в основном связано с военными заказами. Именно из потребностей военного ведомства в период холодной войны и возникли сетевые войны – как элемент военной стратегии, который стал откровенно, эксплицитно излагаться с 90-х годов и сегодня признан в том числе и в российском научном сообществе.

Страница