Зимняя война 1939-1940 гг. - читать онлайн книгу. Автор: Гордон Франк Сандер cтр.№ 28

* * *

Как Геллхорн, Коулс была умной, красивой и бесстрашной. Бывшая фотомодель, она сменила профессию, и стала фронтовой корреспонденткой и освещала итальянское вторжение в Эфиопию и Испанскую гражданскую войну. В Испании она писала с обеих сторон фронта и удостоилась редкой чести быть арестованной и республиканцами, и франкистами. Помимо всего прочего, она сумела остаться в живых и написать о войне. Название ее мемуаров 1941 года «В поисках неприятностей» говорит само за себя. Коулс встретила Геллхорн в Испании. Неудивительно, что они подружились. Они даже вместе вели репортажи из Лондона, где жили в конце 1930-х годов. Геллхорн, в Испании познакомившаяся с Хемингуэем, решила вернуться на Кубу со своим шумным возлюбленным. Коулс предпочла остаться в Лондоне и вскоре писала для британских и американских газет. На поздних стадиях войны, после того как Геллхорн снова стала военной корреспонденткой после своего разрыва с Хемингуэем, пути старых подруг неоднократно пересекались на полях сражений.

Как Геллхорн, Коулс имела очень хорошие связи. Геллхорн знала всех в Нью-Йорке и Вашингтоне, а Коулс знала всех в Лондоне. Если Геллхорн имела доступ к Белому дому благодаря дружбе с Элеонорой Рузвельт, то Коулс имела доступ к Даунинг-стрит, благодаря дружбе с лордом Адмиралтейства и будущим премьером Уинстоном Черчиллем.

* * *

Не могло быть сомнений, что Коулс обнаружила во время своей суточной остановки в Стокгольме, на чьей стороне Швеция в войне. Швеция была единодушно за Финляндию, несмотря на то, что правительство искусно это маскировало.

Стокгольм был в напряжении. Газеты были полны рекламы с призывами записываться в добровольцы, во всех ресторанах женщины собирали пожертвования, а в гостиницах все пестрело плакатами: «Защити Швецию, помогая Финляндии сейчас».

28 декабря шведские газеты гордо сообщили, что первый контингент шведских добровольцев, включая Олвара Нильссона, прибыл в Финляндию и начал занятие по боевой подготовке. На фронт они попали только через два месяца. Сначала финны должны были обучить их. Тем временем группа финских летчиков тоже записалась в добровольцы, что позволило им сразу вступить в бои на дюжине устаревших, но долгожданных истребителях «Глостер Гладиатор» и четырех бомбардировщиках «Хокер Харт».

Появилось достаточное количество шведских пилотов, чтобы сформировать отдельную эскадрилью № 19, которая базировалась в Кеми и начала боевую деятельность 12 февраля. Их соотечественники на земле вступили в бой полтора месяца спустя. 19-я эскадрилья отвечала за воздушное пространство над севером Финляндии. Это позволило финским ВВС перебросить дополнительные силы на фронт в Карелии.

* * *

Хельсинки, в который прибыла Вирджиния Коулс, сильно отличался от того Хельсинки, в котором была Марта Геллхорн. Город стал ветераном, и шрамы войны были тому свидетельством. Технологический университет и другие здания вокруг все еще лежали в руинах, наряду с десятками других домов, которые были уничтожены в последующих налетах. Занавески на выбитых окнах поврежденного советского посольства, разбитого в первый незабываемый налет, мотались на ветру, как привидения.

Около шести тысяч финнов погибли в первый месяц войны, из них 600 были гражданскими лицами. Каждый день поминальные объявления появлялись в газетах. «Погиб 18 декабря. Pro Patria. Погиб 23 декабря. Pro Patria. Погиб 27 декабря. Pro Patria».

Самыми горькими были объявления о смерти детей, как это объявление из «Hufvudstadsbladet», самой крупной шведскоязычной газеты Финляндии:

«Мой дорогой маленький Георг, рожден 3 июня 1928 года, убит при налете 30 ноября 1939 года. Майя Эрикссон, в девичестве Блом».

Или же это объявление, в котором налет назван «несчастным случаем», как будто это была воля Божья:

«Наш единственный сын, Тор Йорген Сегерсвен, погиб при несчастном случае 30 ноября 1939 года. Он покинул нас в возрасте 15 лет, оставив нас в великом горе. Оплакивают тебя мать, отец и дед».

Но жизнь продолжалась.

* * *

Кое-что, на самом деле почти всё, в Хельсинки изменилось с тех ужасающих первых дней. Во-первых, когда-то живой город с населением в триста тысяч резко уменьшился в пять раз, и был почти что пуст.

Не изменился в Хельсинки только отель «Кемп». Он оставался центром нервной системы столицы, и Коулс нашла его жужжащим от толп журналистов, фотографов, финских чиновников и солдат, собранных в фойе. Казалось, что каждый день прибывал новый легион замерзших, но нетерпеливых журналистов, чтобы писать о советско-финском «теннисном матче». Те, кто не помещался в «Кемп», отсылались в отель «Сеурахуоне» по соседству. Все равно всем приходилось туда ходить, так как в той гостинице располагалась комната для прессы финского правительства. Это также было лучшее место для наблюдения за людьми, обнаружила Коулс.

Среди всего этого маскарада Коулс узнала своего коллегу по цеху, Вебба Миллера из Юнайтед Пресс. Миллер только что вернулся из командировки на линию Маннергейма. Как большинство его коллег, Миллер стал истовым финнофилом. «Они самые превосходящие бойцы, которых я когда-либо видел», — заявил переполненный впечатлениями репортер за ланчем.

«Они ничего не боятся! — воскликнул он, поглощая бифштекс. — И к тому же их импровизация — они придумывают оружие на ходу». В качестве примера Миллер привез новую противотанковую тактику, только что изобретенную ловкими финнами, — к взрывателю мины привязывалась струна, финн ждал, пока танк проедет мимо, и подрывал мину в нужный момент. Восторженный американец сообщил, что финнам удалось уничтожить таким образом несколько тяжелых танков.

В Финляндии шло две войны, возбужденно объяснял Миллер. Первая война — позиционная война на линии Маннергейма, с которой он только что вернулся. Эта война ведется «методами Западного фронта», с разными придумками с финской стороны — как подрыв мины при помощи струны и только что появившиеся коктейли Молотова. Там война была в статичной фазе.

Вторая война, заявил Миллер, — это партизанская война на севере. Запаниковавшие сначала после неожиданного советского наступления в тех местах, финны там сейчас дерутся даже лучше. Они побеждают благодаря своему упорству и изобретательности, а также замечательному знанию лесистой местности. Добавляется к этому поражающая русская некомпетентность. На самом деле, сказал Миллер, финны только что уничтожили две дивизии в крошечном месте с труднопроизносимым названием Суомуссалми.

* * *

В Финляндии количество русских пленных между тем росло. Так написал 28 декабря К.Й. Эскелунд, один из превосходной команды репортеров, пишущих для «Нью-Йорк таймс»: — «Сотни русских пленных перевезены с фронтов в центральную Финляндию».

Почти во всех воспоминаниях, включая воспоминания самих русских, говорится, что русские пленные были рады тому, что их не убили. Однако иногда к ним не так хорошо относились свои же, как сообщал Эскелунд.

«Сотрудник железных дорог сказал мне, что пленных привезли в лагеря в телячьих вагонах. Однажды поезд с пленными был обстрелян из пулеметов русскими истребителями, и русские пленные были напуганы до смерти.