Победа в Арктике - читать онлайн книгу. Автор: Питер Ч. Смит cтр.№ 46

В 11.50 началась вторая атака торпедоносцев, и Барр немедленно взлетел. Как только он оказался в воздухе, на него обрушился шквал снарядов. Перевозбужденные артиллеристы палили по любому самолету, какой видели. Позднее капитан 1 ранга Адамс писал:

«Было просто позорно видеть, как два соседних транспорта принялись обстреливать едва стартовавший «Харрикейн», пока он не вышел за пределы дальности их орудий. К счастью, он остался цел. И не было никакой возможности остановить кретинов».

Коммодор конвоя высказался более определенно, обвинив американцев в том, что они начали обстреливать истребитель, как только он взлетел. Офицер наведения приказал Барру набрать высоту 700 футов и выйти на левую раковину конвоя. Там Барр увидел около 15 Не-111, приближающихся шеренгой. Сейчас они находились в 3 милях за кормой конвоя и летели на высоте 50 футов.

«Я спикировал на них и атаковал на встречном курсе с левого фланга, открыв огонь по Не-111 с 300 ярдов и сблизившись до 150. Я видел, как мои пули попадают в мотор и носовую часть «Хейнкеля». Когда я взял вверх и влево, то увидел, что из его правого мотора повалил белый дым. Я снова сблизился на 250 ярдов и выпустил остатки боезапаса, атаковав его с правого бока. Теперь я увидел дым, идущий из обоих моторов, но в этот момент меня обстреляли зенитки наших собственных кораблей. Поэтому я был вынужден повернуть вправо и уйти за корму конвоя».

После этого офицер наведения приказал Барру патрулировать с правого фланга конвоя. Хотя у него не осталось патронов, он намеревался ложными атаками расколоть строй следующей группы. Однако новых атак не последовало, лишь Ju-88 продолжали сбрасывать бомбы сквозь тучи. Барр проверил запас бензина и выяснил, что у него осталось только 70 галлонов. Он запросил у лейтенанта Каррика направление на ближайший аэродром и расстояние до него, чтобы постараться спасти самолет, а не садиться на воду у борта корабля. Узнав, что до ближайшей базы 240 миль, Барр направился туда, но полет сложился трудно.

«Я попал в полосу тумана шириной около 40 миль уже через 15 минут после начала полета, но сумел выйти к земле и определить свое место. Я летел на высоте от 200 до 2000 футов. Прибыв к Архангельску, я выпустил сигнальную ракету и нашел аэродром Кег-озера, где в 14.15 приземлился. В моих баках осталось всего 5 галлонов бензина».

Это был отважный полет.

Так закончились действия торпедоносцев, хотя Ju-88 продолжали крутиться над конвоем среди облаков чуть ли не до вечера. Некоторым кораблям повезло, потому что они отделались сильной встряской. Например, капитан русского транспорта «Тбилиси» был ранен, и управление кораблем принял на себя помощник, показавший незаурядное искусство. «Эмпайр Тристрам» так сильно тряхнуло двумя близкими разрывами, что команда подумала, что судно торпедировано. Его шкипер У. Г. Миллер приказал матросам приготовиться к спуску шлюпок, но приказ был понят неправильно. Секретные документы полетели за борт, и была спущена одна из шлюпок. Однако потом ее подняли обратно. Шкипер «Уильяма Моултри» Хокен потребовал, чтобы его судно поместили в более безопасное место в центре конвоя. На это коммодор конвоя приказал ему поменяться местами с британским транспортом «Гулистан».

«Однако я передал капитану «Уильяма Моултри», что, на мой взгляд, единственная разница между 4000 тонн ТНТ и 2000 тонн заключается в занимаемом объеме».

Но было понятно, что жуткие сцены гибели «Эмпайр Стивенсона» и «Мэри Люкенбах» невольно стоят перед глазами людей. Близость транспортов с боеприпасами нервировала моряков, но «Уильям Моултри» остался единственным кораблем, сменившим место в строю. Однако остальные, хотя и не высказали этого открыто, инстинктивно старались отодвинуться подальше от плавучих бомб. Поэтому капитан 2 ранга Рассел позднее сообщил, что транспорты держали строй довольно плохо. Позднее он обсудил этот вопрос офицерами торгового флота, и они пришли к выводу, что на инструктажах перед походом следует более четко разъяснять необходимость сохранять строй.

После полудня атаки как-то незаметно прекратились, хотя «Алстер Куин» сообщил, что постоянно слышит переговоры немецких пилотов. Прекращение атак приписали ухудшению погоды. А во второй половине дня прибыли два русских истребителя Пе-3.

Последняя атака торпедоносцев провалилась, и они больше не пытались помешать переходу русских конвоев. Их битва против PQ-18 стала последней крупной операцией в арктических водах. В конце октября 1942 года KG.26 начала перебазирование на Средиземное море, где ожидались более высокие результаты. Ее прибытие совпало по времени с вторжением союзников в Северную Африку, и торпедоносцы смогли принять участие в ее защите. Командование 5-го Воздушного Флота объявило, что в этот день торпедоносцы потопили 2 транспорта и повредили третий. Пилоты KG.30 полагали, что потопили 3 транспорта и эскортный корабль (вероятно «Шарпшутер») и повредили еще 2 транспорта.

Так закончились бои 18 сентября, которые русские раздули до размеров крупной битвы и грандиозной победы. «Битва у мыса Канин Нос» вошла в историю как свидетельство решительных действий Северного флота, отразившего мощную атаку против русского конвоя. В книге адмирала Арсения Головко, которую мы уже цитировали, значение этого маленького столкновения чудовищно преувеличено, а само оно превратилось в великую победу.

«Бой за сентябрьский конвой — это самый доказательный ответ на все возражения против доставки грузов через советские северные порты. Трагическая история июльского конвоя под названием PQ-17 произошла, как известно, по вине тех же союзников, бросивших транспортные суда на произвол судьбы и не предупредивших нас. Теперь же, когда мы своевременно могли принять меры для обеспечения безопасности конвоя в пределах нашей операционной зоны, все оказалось по-иному. Противник получил соответствующий отпор, и потери конвоя (один транспорт из 29, достигших нашей зоны) надо считать самыми минимальными, учитывая к тому же весьма основательный удар противника. Надолго запомнится и нам, и союзникам, и гитлеровцам бой у Камина Носа».

Читая это, следует помнить, что он описывает вклад 4 эсминцев в отражение 3 воздушных атак на виду собственных берегов и последующее прибытие, уже после окончания боя, двух истребителей прикрытия.

II

Даже теперь, после исчезновения немецких бомбардировщиков, усталые экипажи кораблей не получили долгожданного отдыха, так как против конвоя ополчилась погода. На конвой обрушился жестокий шторм, на какие способна только Арктика. Люди находились на боевых постах уже целую неделю, отбили сильнейшие воздушные атаки, которые когда-либо были проведены против конвоев на этом маршруте, а теперь им пришлось бороться с огромными волнами и ледяным ветром, хотя моряки были утомлены до предела и сверх того. Не следует удивляться, что усталость начала сказываться, и в первую очередь на человеке, отвечавшем за судьбу всего конвоя — коммодоре Боддэм-Уитэме.

Когда появились первые признаки надвигающегося шторма, конвой еще отбивал последний воздушный налет. Погода быстро ухудшалась, и вскоре «Каталины» 210-й эскадрильи обнаружили, что больше не могут находиться в воздухе. Самолет «N» сержанта Фиша в 13.18 заметил 2 русских гидросамолета МБР, которые пролетели над конвоем и скрылись на северо-западе. Через 2 минуты появился самолет «S» капитана Хили, и они обменялись сообщениями. Сержант Фиш узнал, что «S» намеревается оставаться с конвоем до рассвета, и передал прожектором: «Возвращаюсь на базу».