У стен недвижного Китая - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Янчевецкий cтр.№ 75

Не менее благоприятно шло течение ранений грудной клетки, плевры и легких. Из случаев, которые я наблюдал, все раненые выздоровели без значительных осложнений. Только двое имели воспаление легких от кровоизлияния. Раны больших суставов, которые я лечил антисептической тамионадой, почти всегда заканчивались полным восстановлением деятельности поврежденных суставов. Мне ни разу не пришлось делать ампутации из-за подобных ранений. Извлечение пуль, чугунных осколков, обломков костей и операции даже на важных областях тела под прикрытием антисептики и современных методов обыкновенно давали благоприятный исход. При самых неудобных условиях, при каких мне приходилось производить большинство операций, крайне спешно, при походной обстановке, часто без необходимых инструментов и аппаратов, – результаты получались очень хорошие.

Однажды мне пришлось вскрыть легочный мешок для извлечения пули, после чего больной выздоровел совершенно. Я вскрывал ножом суставы для удаления пуль и кусков платья, и затем раненые ходили свободно. Раненый солдат Емельянов, потеряв всю ногу до бедра, через полторы недели встал с постели и пошел с костылем. Даже извлечение пули из живота с ранением кишечника в одном случае кончилось благополучно.

Не то наблюдалось при ранениях осколками гранат. Разрушения мягких частей, мышц и костей были настолько тяжкими, заражение всего организма продуктами омертвения и гноения шло при тропической жаре так быстро, что я очень часто был принужден отнимать конечности, и чем раньше, тем лучше. To же наблюдалось и при ранениях новыми пулями, попадавшими в крепкие кости бедра и плеча, где они почти всегда дробили кость в мелкие кусочки, наподобие разрывных пуль дум-дум. В подобных случаях лечение часто оканчивалось ампутацией. Крупные свинцовые пули из старых китайских ружей давали на месте раны все те неблагоприятные осложнения, которые описывались в прежние войны. Раны, произведенные гранатами и взрывами фугасов, быстро принимали гангренозный вид, и нельзя было долго ждать с операцией, чтобы спасти жизнь раненому.

Был случай у французских раненых, отправленных в Тонку по реке Пэйхо. За время пути в их ранах зароились личинки мух и белые черви. Раны имели живой вид. Частые смены повязок не помогали. Мази тоже разлагались. Приходилось напряженно работать и тоже оперировать. Другой бич при ранах, хотя и значительно реже, был раневой столбняк, происходивший от загрязненной почвы в Китае. Тут и хирургия была бессильна. Самые тяжелые ранения были от взрывов. Мне пришлось оперировать одного француза Лебо, который имел несчастие получить 31 рану с осколками в черепе и по всему телу. Почти с каждой новой перевязкой я находил новые осколки дерева и чугуна.

Однажды я делал трудную операцию перевязки артерии в животе. Раздался сильнейший взрыв. Стекла в окне были разбиты, и осколки посыпались на раненого, спавшего под наркозом. Каменный пол в операционной комнате осел. Все мы были в мучительном состоянии, не зная, что случилось, но каждая минута промедления могла погубить раненого. Я докончил перевязку. Хотя и сестры и врачи, присутствовавшие при операции, были охвачены вполне естественным чувством испуга, однако все остались на своих местах и жизнь раненого была спасена. Причина взрыва объяснилась впоследствии: союзники взорвали китайский пороховой погреб, бывший около Тонку, не предупредив об этом госпиталя.

В нашем госпитале мы никому не отказывали в помощи. Мне приходилось перевязывать все национальности, бывшие в Печили. Я перевязывал даже мирных китайцев, попавших на свои же китайские фугасы, которыми минирована вся местность вокруг соседней крепости Бэйтан, еще не взятой союзниками. Много страданий приходится переносить нашим терпеливым и безропотным героям в белых рубашках, и все мы стараемся облегчить их мучения, чем можем. Да, труден путь солдата к Георгию! – сказал в заключение Куковеров.

Ближайшими сотрудницами Куковерова в Тонкуском госпитале были: добровольная сестра милосердия графиня Капнист, составившая себе известность своею самоотверженною неутомимою деятельностью, добровольная сестра Юлия, родственница погибшего смертью храбрых в Тяньцзинском сражении 30 июня штабс-капитана Комендантова, и сестра милосердия Красного Креста Ираида Образцова, бывшая старшею сестрою в госпитале.

Образцова принадлежит к числу тех образцовых русских тружениц, скромных, но неутомимых, которых так приятно встречать во всех сферах русской общественной деятельности. Сестра Образцова внесла немалую долю своего личного труда в дело устройства первой русской колонии в Китае – на Квантуне. Осенью 1899 года она была командирована в Порт-Артур в числе десяти сестер для борьбы с чумою. Затем была определена в Порт-Артурский военный госпиталь, где ухаживала за дизентерийными больными, когда в Артуре появилась эпидемия дизентерии. Состояла весьма полезным членом Квантунского комитета Красного Креста. Во время военных действий работала в Тонку до сентября месяца, когда она, размещая раненых на пароходе, имела несчастие упасть в трюм и переломила себе ногу в двух местах. Едва оправившись и еще ходя на костылях, она приехала в Порт-Артур, где устраивала новую общину сестер милосердия и офицерский госпиталь. К сожалению, болезнь ноги заставила ее вернуться в Россию для продолжительного лечения. В настоящее время она трудится в одной общине на Кавказе.

Осмотрев палаты, мы пошли в фанзу, которую занимали врачи и сестры. Они разместились в маленьких каморках, единственным убранством которых были складные постели и чемоданы. Жили по-походному. Большой обеденный стол стоял перед фанзою, во дворике, защищенный от солнца циновочным навесом. На столе всегда кипел самовар. Часто бывали гости. Сестрицы разливали чай и угощали вареньем, бисквитами и консервами. Здесь было, так сказать, место собрания русского общества в Тонку.

Русский уголок

Вечером, когда солнце заходило за выжженные им поля гаоляна и чумизы, тонкусцы собирались на пристани Тонку. Весь берег был завален бесчисленными грудами ящиков с патронами, снарядами, консервами, вином, различными колониальными товарами и бочками с пивом и корзинами с бутылками японской содовой воды. Иногда по вечерам играл оркестр русской военной музыки. Раздавались звуки «Марсельезы» или казачка, и русские солдаты и матросы, обнявшись с французами, начинали плясать, кто что умел. Иногда дело доходило даже до кадрили.

Хотя кругом были разбросаны белые или желтые китайские домики с черепичными или глиняными крышами и повсюду бродили иностранные солдаты и слышалась разноязычная речь, однако чувствовалось, что Тонку на это время – русский уголок.

Русский госпиталь был расположен возле полотна железной дороги, которая была восстановлена русскими. Поезда, битком набитые союзными отрядами и их обозом, уходили в Тяньцзин с русскими машинистами и кондукторами из нижних чинов Уссурийского железнодорожного батальона. Все стрелочники по линии и посты, охранявшие линию, были русские. На всех станциях уже работали русские офицеры, телеграфисты и почтовые чиновники. Комендантом пристани был русский мичман Штер. Возле станции уже устроились русские ресторанчики в лавки с водкой, вином, табаком и консервами. Владельцами их хотя были и не русские, но во всяком случае это были русские подданные самого юго-восточного типа, примчавшиеся из Порт-Артура и Владивостока, чтобы помочь интендантству своими разнообразными товарами. Однако крутые меры военного начальства, не позволявшего этим расторопным и невинным торговцам винных товаров спаивать солдат, причиняли им много огорчений.