Битва за Берлин. В воспоминаниях очевидцев. 1944-1945 - читать онлайн книгу. Автор: Петер Гостони cтр.№ 44

Наш сосед справа – 5-я ударная армия генерала Берзарина к исходу дня его вышла лишь на рубеж Альте – Одер.

Сосед слева – 69-я армия под командованием генерала Колпакчи 16 апреля и вовсе не смогла продвинуться вперед».

В своих мемуарах Жуков самокритично отмечает:

«Ошибок не было. Однако следует признать, что нами была допущена оплошность, которая затянула сражение при прорыве тактической зоны на один-два дня.

При подготовке операции мы несколько недооценивали сложность характера местности в районе Зеловских высот, где противник имел возможность организовать труднопреодолимую оборону. Находясь в 10–12 километрах от наших исходных рубежей, глубоко врывшись в землю, особенно за обратными скатами высот, противник смог уберечь свои силы и технику от огня нашей артиллерии и бомбардировок авиации. Правда, на подготовку Берлинской операции мы имели крайне ограниченное время, но и это не может служить оправданием. Вину за недоработку вопроса прежде всего я должен взять на себя».

Непосредственным противником Жукова являлся генерал Буссе, командующий 9-й армией.

«Принимая во внимание неравное соотношение сил, битва 16 апреля принесла нам большой успех в обороне. Нигде противник не сумел прорваться, более того, он не сумел даже глубоко вклиниться в наш оборонительный рубеж на Зеловских высотах. Но определенную озабоченность вызывало состояние войск на участке главного удара. Эти войска уже в течение четырех дней вели тяжелейшие бои, и уже было невозможно компенсировать потери в живой силе и технике. Сильно измотанные соединения просто некем было заменить. Поэтому командование армии с крайней озабоченностью ожидало наступления следующего дня. Люфтваффе эффективно поддерживали наземные войска, бросив в бой все имеющиеся в их распоряжении самолеты (около 300 боевых машин), однако они не смогли помешать русским установить господство в воздухе. (Только к исходу 19 апреля, за 4 дня боев, на участке наступления 1-го Белорусского фронта советская авиация (16-я воздушная армия) совершила 14,7 тыс. самолето-вылетов и сбила 474 немецких самолета. – Ред.) Кроме того, имевшегося запаса горючего могло хватить не более чем на два дня такого же интенсивного использования авиации».

В то время как в первый день наступления 1-й Белорусский фронт Жукова не добивался особых успехов, 1-й Украинский фронт Конева прорвал фронт в полосе обороны

4-й германской танковой армии, которая входила в состав группы армий «Центр». Конев начал свое наступление также ранним утром 16 апреля. Бритоголовый маршал приказал установить дымовую завесу в полосе фронта шириной 390 километров, так что противник не знал, на каком участке фронта произойдет русское наступление. В первой половине дня 16 апреля русские осуществили прорыв немецких позиций на участке фронта шириной 26 километров южнее города Губен. В прорыв устремились две русские танковые армии. Вскоре они вышли к берегу Шпре.

17 апреля маршал Конев лично контролировал, как его войска форсировали реку:

«Примерно до 6 часов вечера я был на переправе. Прежде чем Рыбалко [командующий 3-й гвардейской танковой армией] и Лелюшенко [командующий 4-й гвардейской танковой армией] уехали, мы провели последнее совещание. Я еще раз обобщил все, что мы до сих пор обсудили: они должны смело продвигаться в глубину вражеской обороны и не беспокоиться о прикрытии с тыла, не ввязываться в бой за вражеские опорные пункты и не атаковать немцев в лоб, а стараться обходить их. Умело маневрировать, беречь технику, постоянно думать о том, чтобы не распылять свои силы, так как перед ними стояла еще одна великая задача. И хотя я даже сейчас не говорил открыто об этой задаче, но оба генерала прекрасно понимали, что я имею в виду Берлин.

Они уехали от меня в хорошем настроении. Я сам тоже был уверен в успехе.

Когда я вернулся в свою штаб-квартиру, которая находилась в одном из замков, то сначала сделал все необходимые телефонные звонки. <…> Я переговорил со своим штабом, выслушал донесения некоторых командующих армиями и вновь связался с танковыми армиями. Они мне сообщили, что быстро продвигаются вперед западнее Шпре. После того как у меня сложилась целостная картина происходящего, я позвонил Верховному главнокомандующему в Москву. Я доложил ему о событиях дня и подробно рассказал о ходе нашего наступления. Я упомянул также об успешном продвижении вперед обеих танковых армий, которые уже оторвались от стрелковых соединений и все глубже вклинивались в глубокий тыл противника. <…>

Когда я уже почти закончил свой доклад, Сталин перебил меня. Он сказал:

– У Жукова наступление развивается очень тяжело. Они все еще пытаются прорвать оборонительные рубежи противника.

Он замолчал. Я тоже молчал и ждал, что же он скажет. Неожиданно Сталин прервал молчание:

– Нельзя ли перебросить танковые войска Жукова на ваш фронт и оттуда направить их на Берлин?

– Товарищ Сталин, это заняло бы слишком много времени и легко могло бы вызвать неразбериху. Нет необходимости вводить танковые войска 1-го Белорусского фронта в место нашего прорыва. У нас события развиваются благоприятно, у нас достаточно сил, и мы в состоянии повернуть обе танковые армии на Берлин.

После этого я сообщил Сталину о направлении, в котором обе танковые армии могли бы наступать на Берлин.

В качестве ориентира я назвал ему город Цоссен. Этот город находится примерно в 25 километрах южнее Берлина, и мы знали, что у немцев там находился их Генеральный штаб (штаб оперативного руководства главнокомандования вермахта (ОКВ) и Генеральный штаб сухопутных войск (ОКХ). – Ред.). <…>

Последовала короткая пауза. Очевидно, Сталин искал на карте Цоссен. Потом он сказал:

– Все в порядке. А вы знаете, что в Цоссене находится главнокомандование вермахта?

– Да.

– Хорошо, – сказал Сталин, – я согласен с вашим планом. Прикажите обеим танковым армиям наступать на Берлин».

Жуков тоже звонит Сталину:

«В 15 часов [16 апреля] я позвонил Верховному главнокомандующему в Москву и доложил, что первая и вторая позиции обороны противника нами прорваны, войска фронта продвинулись вперед до 6 километров, но встретили серьезное сопротивление у рубежа Зеловских высот, где, видимо, в основном уцелела оборона противника. Для усиления удара общевойсковых армий ввел в сражение обе танковые армии. Я сказал далее, что считаю, что к исходу дня мы прорвем оборону противника.

И.В. Сталин внимательно выслушал и спокойно сказал:

– У Конева оборона противника оказалась слабой. Он без труда форсировал реку Нейсе и продвигается вперед без особого сопротивления. Поддержите удар своих танковых армий бомбардировочной авиацией. Вечером позвоните, как у вас сложатся дела.

Вечером я вновь доложил Верховному главнокомандующему о затруднениях на подступах к Зеловским высотам и сказал, что раньше завтрашнего вечера этот рубеж взять не удастся.

На этот раз И.В. Сталин говорил со мной не так спокойно, как днем: