Засекреченная Курская битва. Неизвестные документы свидетельствуют - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Замулин cтр.№ 157

…Ночь тронул ранний рассвет, и теперь все ясно увидели на броне вражеских машин белые кресты и нарисованных хищных зверей. Несколько танков и бронетранспортеров остановились и с места открыли огонь по занимавшим оборону курсантам, поодаль из бронемашин высыпалась мотопехота — главная сила танковой колонны, которая, обходя подбитые машины, продолжала двигаться в сторону с. Ржавец.

Курсант Кулаков оказался между танками, не в состоянии понять, что же происходит. Третий год на войне, а такого еще не случалось. И лишь когда перед его глазами дрогнула длинная пушка „тигра“, всё понял. Он выхватил противотанковую гранату и кинул на корму уходившего „тигра“. Оглянуться назад и посмотреть, как сработала граната, было нельзя — на него двигались другие танки. Теперь они шли развернутым строем, по несколько машин в ряд. До ближайшего танка оставалось совсем немного, и курсант, размахнувшись, бросил под гусеницу гранату, упал на землю. Танк развернулся на одной гусенице. Больше гранат у Кулакова не было, а танки всё шли и шли. Он пробирался между вражескими машинами, стреляя из автомата по десанту» [469] .

В то время как штабная колонна 89-й гв. сд продолжала неравный бой севернее Кураковки, в районе Ржавца 331 — й тб 96-й отбр вступил в схватку с основными силами боевой группы 6-й тд, которые продолжали двигаться к Северному Донцу. Шесть «тридцатьчетвёрок» и расчёт одного 76-мм орудия иптаб отходили из Киселево и столкнулись с вражеской колонной. Но силы были не равны. Батальон после часового боя, подбив 9 танков неприятеля, к 4.00 12 июля через Большие Подъяруги вышел к Александровке, где и занял оборону. Вот что написал об этом рейде боевой группы полковника фон Опельн-Брониковского и ее поединке с танкистами генерала В. Г. Лебедева германский исследователь П. Карель:

«Чтобы ввести противника в заблуждение, в голову колонны поставили захваченный Т-34. Правда, на нем был нарисован крест — но не слишком большой. А ночью все кошки серы. Значение имели только внешние очертания.

Молчание в эфире. Огонь не открывать. Никаких разговоров, хотя курить можно. По сути, люди должны были ехать на броне танков, расслабившись и покуривая, как будто происходило нормальное передвижение части. „Ни слова по-немецки“, — внушал солдатам командир роты.

Колонна-призрак продвигалась. Во главе — сам Бёк, за ним — рота танков и несколько бронетранспортеров со стрелками и саперами, потом — командирские танки. Раздавался только гул моторов и лязг гусениц. Колонны противника проходили рядом. Силуэт Т-34 во главе немецкой части обманул русских.

Они шли мимо хорошо оборудованных окопов противотанковых орудий и реактивных минометов, в которых находились люди. Мягко светила луна. Сонные русские не обращали на них внимания. Они привыкли к подобным колоннам. Весь день мимо них громыхали советские соединения. Бёк нагнал колонну пехоты противника. К счастью, никому из советских солдат не пришло в голову подъехать на танке.

„Примерно через десять километров, — отмечал доктор Ф. Бёк, — наш Т-34 заглох. Движимый, несомненно, патриотическими чувствами, он преградил нам путь. Поэтому нашим солдатам пришлось вылезать из своих танков и, не обращая внимания на стоящих вокруг русских, с любопытством наблюдать за ними, оттаскивать Т-34 с дороги и спихивать его в кювет, чтобы освободить дорогу для остальных машин. Несмотря на приказ не говорить по-немецки, раздалось несколько немецких ругательств. Никогда раньше я так не вздрагивал от ругательств, как у Ржавца. Но русские всё ещё ничего не замечали. Экипаж нашего Т-34 подобрали, и мы продолжили движение“.

Перед ними замаячили первые дома села Ржавец. И первые советские танки… Двадцать два вражеских танка. Они прошли рядом с немецкой колонной. Все издали вздох облегчения. Но вдруг советская колонна стала выказывать беспокойство. Полдюжины Т-34 выехали из строя и повернули обратно. Не заметили ли они что-нибудь?

Бёк приказал своей ударной группе продолжать движение в направлении Ржавца, а сам на своём командирском Т-3, который нёс лишь деревянное ложное орудие [470] остановился поперек дороги. Семь Т-34 подошли и полукругом встали на расстоянии примерно двадцати метров от танка Бёка. Навели орудия. Но было очевидно, что не знали точно, что им делать. Темнота сбивала их с толку. Для Бёка все складывалось слишком хорошо. От деревянного орудия проку мало. Но нужно было сделать что-нибудь, чтобы не подвергать риску всю операцию в самый последний момент. Возвращать ударную группу — поздно. Бёк поэтому положился на удачу. Вместе со своим дежурным офицером, лейтенантом Цумпелем, он выпрыгнул из командирского танка. В каждой руке у них было по фугасному заряду, по „прилипающей противотанковой ручной гранате“. Они промчались мимо бронетранспортёра фельдфебеля Деяна, который уже изготовился, ожидая лишь команды открыть огонь.

Пять прыжков. Фугасный заряд прилеплен к первому танку противника. Несколько сидевших на нем советских пехотинцев в тревоге повернули головы. Один из них поднял свою винтовку, но Бёк выхватил её и прыгнул в канаву, чтобы укрыться. Он оказался по грудь в воде. Прозвучало два глухих взрыва. Лейтенант Цумпель в свою очередь прикрепил заряд к другому танку.

Снова выпрыгнули. Следующие два. Снова в укрытие. Но на этот раз раздался только один взрыв. Второй заряд не сработал. Один из Т-34 угрожающе повернул свою пушку.

Бёк запрыгнул на один из подошедших немецких танков, укрылся за башней и завопил: „Огонь!“ Немецкий наводчик оказался проворней русского. Один выстрел, и советский танк подбит.

Но теперь джинн был выпущен из бутылки. Русские выпустили сигнальные ракеты. Со всех сторон бешено застучали пулемёты. Танки и бронетранспортёры Бёка ворвались в деревню, заняли позиции противотанковых орудий» [471] .

Подобные ночные схватки с отходившими войсками 35-го гв. ск, минные поля и инженерные заграждения, незнакомая местность и сумерки — все это не позволило немцам развить дневной успех и быстро продвинуться в глубь обороны армии генерала В. Д. Крючёнкина. В Ржавец группа майора Ф. Бёка вошла около 4.00 12 июля. К этому времени штаб 69-й А уже отдал ряд приказов о создании прочного рубежа обороны по периметру прорыва, но войска только выходили на указанные им участки, а командования некоторых соединений, например 92-я гв. сд, лишь приступили к сбору личного состава.

Полковник М. П. Серюгин растерялся и, не имея информации о ситуации перед фронтом дивизии, неправильно оценил ситуацию. Проводить перемещение штаба дивизии в той ситуации было необходимо, но не на юг, навстречу танкам противника, а на северо-восток к селам Чурсино или Шахово. Это позволило бы сохранить управление в дивизии, удержать занимаемые ею рубежи и не попасть под танки. Последствия непродуманного решения оказались тяжелыми. Вражеская 168-я пд, действовавшая на правом фланге 19-й тд, воспользовавшись неразберихой, форсировав незначительными силами Северный Донец, продвинулась вперед и ночью овладела Гостищево, крупным селом в глубине обороны 48-го ск. Из приказа № 00194 от 21 июля 1943 г. командующего войсками Воронежского фронта: