Найди в себе француженку. Искусство быть счастливой - читать онлайн книгу. Автор: Дебра Оливье cтр.№ 47

Мода на здоровый образ жизни

Классическое голливудское кино и роуд-муви (а не кассовые блокбастеры)

Вкус к новизне и риску; пренебрежение некоторыми условностями

Способность работать, когда вам уже за семьдесят, если только вы любите свое дело

Обычная американская эксцентричность

• Французские магазины все еще закрываются на обеденный перерыв. Некоторые – на три часа. Неудобно, если вам в два часа дня непременно понадобилось купить фунт рокфора? Да. Но более гуманно? Разумеется.

• Французское законодательство установило 35-часовую рабочую неделю, хотя споры по этому поводу все еще продолжаются. Таким образом, у французов каждый день есть время на долгие обеды и долгие, поздние ужины, что позволяет им находиться в состоянии глубокой удовлетворенности.

То, как француженка понимает работу и досуг, неотъемлемо от устройства ее культуры, с ее социальной защитой и безудержным стремлением к отдыху и удовольствиям. Эта культура ограничена с севера Англией, с востока – Германией, а с юга – Испанией и Италией. Учитывая эту особую смесь англосаксонских, немецких и латинских влияний, ее склад ума сформирован ветрами, сдувающими прочь эти культурные границы, но в гораздо большей степени – мудростью Вольтера, одного из самых французских французов. Среди прочих разумных советов он призывал французов возделывать свои сады. Поэтому, несмотря на все вызовы нового времени, они упорно трудятся, но все же находят время вдыхать ароматы роз.

Сейчас я разрываюсь между двумя странами – Францией и Америкой. Прошлые выходные накануне своего возвращения в Калифорнию я провела в Париже с подругой Шанталь. Когда мы проходили мимо роскошных магазинов на улице Сент-Оноре (Chloe, Lanvin), засахаренного фруктового желе и огромных банок ароматного чая в витринах Hediard, Шанталь продемонстрировала мне всю свою французскую непосредственность во вкусах и предпочтениях.

Она купила бюстье Жана Поля Готье в его бутике prêt-a-porter и крестьянскую юбку в Таti, дешевом дисконте, забитом коробками с шарфиками по десять франков. Она отыскала редкую книгу по ботанике в магазине La Maison Rustique и почти прозрачную писчую бумагу в Calligrane (чудесном магазинчике канцелярских принадлежностей для упрямых приверженцев пера и бумаги). В галантерее она выбрала стеклянные пуговицы для блузки («…это для той моей белой блузки») и винтажный мужской галстук, который будет отлично смотреться с простой белой рубашкой. Она съела восхитительные пирожные в кондитерской Gérard Mulot и весьма сытное рагу в Chez Camille. И, чтобы не ходить исхоженными тропами, Шанталь отвела меня в необычный Musée de la serrure (Музей замков), чтобы полюбоваться древнеримскими дверными засовами и оригинальным замком ручной работы, запиравшим апартаменты Марии-Антуанетты. А в Музее истории Франции она отыскала письма Вольтера и Жанны д’Арк.

Я часто вспоминаю тот день с Шанталь: то, как она ела, ни на секунду не задумываясь, с невинным удовольствием слизывая с кончиков пальцев сладкие крошки торта наполеон. То, как она ходила по магазинам – избирательно, но не одержимая практичностью. И несмотря на ее любовь к хорошему спору (как и у большинства француженок, у нее есть собственное, беспощадное мнение по поводу многих вещей), она также любила и посидеть в тишине, пока мы ели, глядя на снующие толпы, разглядывая лица, размышляя.

Вернувшись из волшебной страны, главный город которой – Мекка безупречного вкуса, совершенной культуры и высокой моды, мне, разумеется, есть что рассказать. Как и ее страна, француженка не стремится кем-то стать; она уже есть. Мы же, напротив, как и наша страна, все еще в процессе становления. Там, где француженка ищет культуру и знания, мы ищем самосовершенствование и самопомощь. Это наша обуза и наше счастье. Благодаря этому мы открыты всему новому и неизвестному, но также не слишком уверены в том, кто мы такие.

Исконная француженка во многих отношениях противоположна нашему миру. Она чувственна и свободолюбива. Она щедра, но не раскрывает свою душу нараспашку. Она не тревожится без причин. Ее сознание опирается на прочные исторические основы окружающего ее мира, даже когда она смотрит в будущее.

Чтобы высвободить ее, нам не нужно вести себя как француженки или (боже сохрани!) притворяться француженками. Но мы можем немного пересмотреть наши ценности. Отвергнуть некоторые аспекты привычных вещей. Развернуться против течений (иногда довольно бурных), уносящих нас слишком далеко от самих себя.

Эдит Уортон напоминает нам о том, что «во французской речи и литературе преобладают четыре слова: слава, любовь, сладострастие и удовольствие». Добавьте к этому списку самообладание, благоразумие, подлинность и чувственность, и вы окажетесь на верном пути к своей внутренней француженке. Bon voyage.

Эта книга обязана своим существованием многим людям по обе стороны Атлантики.

Что касается американской половины, я хочу сердечно поблагодарить замечательную француженку Лори Вагнер за ее щедрость души и литературный талант. Полин Орес – за проницательные умные замечания в тот момент, когда эта книга только начинала создаваться. И Лори Стафф – за внимательное чтение рукописи во всех ее вариантах. Также сердечно благодарю Карен Уоттс и ее коллег в издательстве Lark Productions за их вклад и сотрудничество, и Элизабет Бейлер из St.Martin’s Press за энтузиазм француженки и редакторское мастерство.

По другую сторону Атлантики я хочу выразить особую, безмерную благодарность Фредерике Ля Фонта, Анри Уссэ и семье своего мужа, открывшим мне ворота в мир за стенами «крепости под названием Париж».

Больше десяти лет я почти каждый день наслаждалась изобильной кухней, юмором, жизнерадостностью и безмерной теплотой Мартины Трамю. Ее две чудесные дочери, Элиза и Элеонора, и муж Мишель, le docteur, также были важной частью моей французской жизни. Все они помогли мне разобраться в привычках и образе мышления внутренней француженки.

И, наконец, моей матери, которая подарила мне ощущение свободы и билет в Париж. Моему мужу, без которого Франция не стала бы моей второй родиной. И нашим двоим детям, каждый из которых посвятил меня в главные принципы французской жизни так, как это могут только дети.