Войсковые разведчики в Афгане. Записки начальника разведки дивизии - читать онлайн книгу. Автор: Николай Кузьмин cтр.№ 34

Весь путь до Файзабада, а это более 200 км, нами планировалось пройти за два дня. В первый день до Кишима – 90—100 км, второй день – 110 км. Не удивляйтесь малым суточным переходам, дорога с покрытием была только до Талукана (50 км), а дальше горный проселок, где машины иногда движутся со скоростью пешехода. Тем более движение по дорогам осуществлялось только с 8.00 до 16.00.

Преодолев без приключений первый отрезок пути и прибыв в Кишим, где на его окраине базировался батальон 860 омсп и начиналась их зона ответственности, я воочию стал свидетелем подрыва на мине нашего офицера – командира батареи управления и артиллерийской разведки начальника артиллерии дивизии (БУАР).

Мы стояли на дороге у шлагбаума при въезде в гарнизон. Мы – это я, переводчик Якубов, командир местного батальона 860 омсп и командир БУАР, фамилии которого я уже не помню. Командир батальона рассказывал мне об обстановке в городе и уезде. Я был там первый раз и слушал с интересом.

Кишим, небольшой уездный городок, был известным для нас местом: здесь, на 15 км южнее его, в ущелье Машхад 3.08.80 г. попал в засаду разведывательный батальон, о чем я писал ранее. Кроме того, буквально в 3–5 км отсюда в конце августа 1982-го подорвалась на фугасе БРМ с разведчиками 149 гв. мсп, погибло 8 человек. Разбитый корпус этой машины, наверное, лежит у дороги и сейчас.

Так вот, при разговоре я обратил внимание, что в 30–40 м от нас у проволочного заграждения лежит труп ишака, явно разорванного взрывом мины. «Что, разве здесь минировано? – спросил я. – Да, здесь и справа, и слева от дороги стоят мины, кто и когда их поставил, мы не знаем, – ответил комбат. Меня очень удивило, что минные поля не обозначены, это было нарушением всех существующих правил.

Повернувшись, мы с переводчиком и комбатом пошли в гарнизон и, пройдя метров 30, услышали сзади глухой взрыв.

Оглянувшись, я увидел столб пыли и корчащегося на земле человека – командира БУАР. Он лежал метрах в 20 от дороги. Из обрывков комбинезона торчала кость ноги, он громко кричал о помощи.

Первым стремлением было броситься к нему, но ведь он лежал на минном поле! Тут же комбат вызвал танк, на него, выехавшего на минное поле, подняли офицера и повезли в санчасть. Он был в сознании и повторял: «Все, отвоевался, отвоевался…» А прослужил он в Афганистане всего 22 дня.

Немедленно оказали ему первую помощь и вызвали вертолет, на котором его эвакуировали в Кундуз, в госпиталь. Как и зачем он оказался на минном поле, никто не видел. Это был первый и последний его выход на боевую операцию.

На следующий день мы прибыли в Файзабад и сосредоточились в городке 860 омсп. Там же и развернули КП дивизии. Я спросил разрешения у комдива организовать свой НП на позициях противотанкового дивизиона, занимавшего господствующую над городом высоту, видимость с которой была километров на 20.

Получив такое разрешение, я немедленно туда выехал и организовал наблюдение. На утро следующего дня мы с Намозом поехали в город в местные органы госбезопасности для уточнения обстановки и организации взаимодействия. Потом поехали на аэродром, где находилась оперативная агентурная группа (ОАГр), уточнили обстановку и разведданные у них.

Ценного мы от них ничего не получили, так как на машину ОАГр несколько недель назад было совершено нападение, были убиты 3 человека: оперативный офицер, переводчик и водитель, поэтому они сидели тише воды, ниже травы и боялись высунуть нос из гарнизона. Вернувшись на КП, я доложил комдиву полученные данные и свои выводы по ним.

В этот же день на совещании, посвященном организации взаимодействия, познакомился с командиром 860 омсп подполковником В.А. Сидоровым, он был здесь чуть больше полугода, заменив снятого с должности подполковника Л.Я. Рохлина (будущего генерала и героя 1-й Чеченской войны 1995 года). Отдельно остановлюсь на истории его снятия.

В мае 1983 года штаб 40 армии спланировал операцию силами полка в районе кишлака Бахарак (40 км восточнее от основного гарнизона Файзабад).

Несмотря на то что в километре от одноименного кишлака, в старой афганской крепости, дислоцировался 1 мсб полка, усиленный танками и 120-мм минометной батареей, весь район полностью находился под контролем душманов, впрочем, как и вся провинция в целом.

Рядом с Бахараком проходили караванные тропы, ну и самое главное – этот район служил естественными воротами в территориальный аппендикс, носивший в солдатском просторечье наименование «Карамуджен» и тянувшийся вдоль советской границы до самой Индии и Китая. Там якобы находились душманские базы, учебные лагеря, госпитали и еще черт его знает что.

Кроме того, по слухам, там находилось множество лазуритовых и золотых приисков. Одним словом, духи в тех краях спали на мешках с золотом и драгоценными камнями. Естественно, что достоверных разведывательных данных об этом не было, так как туда никогда не ступала нога советского солдата. Посему довольствовались подкрепленными для верности ссылками на легенды местных властей и хадовцев.

В штабе армии решили, что сил полутора батальонов вполне будет достаточно, чтобы проверить правдивость этих историй, и поэтому отдали приказ о проведении крупномасштабной акции. В Кабуле уже не первый год при одном упоминании о Карамуджене высказывались предложения на проведение там операции с заманчивыми результатами.

Прибывшее по такому случаю начальство непосредственно руководило проведением операции, правда, с безопасного расстояния – из крепости Бахарак. Они же настояли на том, чтобы в боевом выходе участвовала вот уже два года стоявшая «на приколе» и врытая по самые башни в землю бронетехника первого батальона. Переубедить их в нецелесообразности этого шага оказалось невозможно.

Технику действительно наспех привели в порядок, перебросив кое-какие запчасти на вертолетах. Однако с началом операции, не успев даже как следует отойти от Бахарака, бронегруппа влезла в умело организованную засаду, и за каких-то двадцать-тридцать минут «духовские» снайперы выбили половину личного состава, сидевшего на броне. Насколько тяжким было поражение, понесенное в этом бою, можно оценить хотя бы по тому, что даже в официальных армейских кругах его называли не иначе как «Бахаракская бойня».

Вначале, при переправе через брод, перекрыв пути отхода шести машинам, подорвалась одна из БМП. Пока ее пытались вытащить, с плато начался беспроигрышный, как в тире, отстрел наших бойцов. С расстояния в сто-двести метров, сверху-вниз «духи» неторопливо выбивали тех, кто хоть немного высовывался из-за брони.

Старая техника глохла, половина пушек БМП была неисправна, из остальных вести прицельный огонь было практически невозможно. Кое-как при отходе удалось взорвать одну из машин, еще две сумели поджечь, а четыре оставшиеся так и бросили – с пушками, пулеметами и полными боекомплектами.

Неизвестно, чем бы окончился этот бесславный поход, если бы положение батальона немного не поправил молодой сержант. Ему, оставшемуся с первыми машинами на противоположной стороне реки, каким-то чудом удалось проскочить до мертвой зоны, подняться на плато, благо не высоко, и в упор расстрелять два пулеметных расчета «духов».