Вяземская катастрофа 41-го года - читать онлайн книгу. Автор: Лев Лопуховский cтр.№ 138

Болдин, Лукин, Ванеев» [322] .

12 октября командование окруженных войск прислало свое последнее донесение:

«тт. СТАЛИНУ, ШАПОШНИКОВУ. тт. ЖУКОВУ, КОНЕВУ, БУЛГАНИНУ

Прорваться не удалось, кольцо окончательно стеснено, нет уверенности, что продержимся до темноты. С наступлением темноты буду стремиться прорваться к Ершакову. Артиллерию, боевые машины и все, что невозможно вывести, – уничтожаем.

Болдин, Лукин, Ванеев» [323] .

На документе имеется резолюция:

«тт. Болдину, Лукину. Прикажите танкам прорваться по кратчайшему направлению и быстро выйти за свои войска. Наш фронт проходит: Мышкино, Ельня, Ильинское, Калуга. Самое слабое место противника южнее Вязьма, Темкино, Верея. Остальным частям 19 А, 20 А, группе Болдина торопиться выходить вслед за танками. Все, что невозможно вывести, закопать в землю и тщательно замаскировать. Ершаков действует южнее Вязьма.

Жуков, Булганин» [324] .

(Служебная пометка: резолюция исполнена 13.10.41 г.).

12.10 из штаба Западного фронта была передана телеграмма с пометкой «Молния»:

«Для обеспечения выхода из окружения и локализации параллельного преследования противником отходящих армий организуйте путем выброски вперед и на фланги сильных подвижных отрядов с задачей не давать противнику закупоривать пути отхода. Отряды должны действовать смело и решительно и в нужных случаях их быстро подкреплять от колонн авангардов и главных сил» [325] .

Все эти приказы и полезные рекомендации запоздали и уже не соответствовали обстановке.

Штаб 9-й армии доложил:

«Окруженные западнее Вязьмы части противника близки к полному уничтожению. Дивизии 5-го ак, задействованные для сужения кольца окружения, успешно продвигались на юго-восток при слабом сопротивлении противника.

26-я пехотная дивизия прорвала <...> оборонительные позиции в окрестностях Тишина. Исключительно упорно обороняющийся противник частично был уничтожен, его артиллерия подавлена<...>. Наши потери также значительны. В боях за последние 3 дня дивизия потеряла 58 офицеров и 1200 солдат убитыми и ранеными» [46].

Из статьи генерала Лукина:

«Тот, кто был в окружении и оказывался в таком же положении, как и я, поймет мое душевное состояние. Нет, моральные силы не были надломлены, сила воли не поколеблена, но я понимал всю тяжесть положения и ничего сделать не мог.

Вновь собрал командиров и комиссаров. Они, очевидно, ждали от меня чуда. Ну а чудес, как известно, не бывает. К горлу подступал комок... Какие слова найти? Чем помочь им? Потом, взяв себя в руки, сказал:

– Товарищи, положение не безвыходное. Противник сосредоточил все свои силы на восточном направлении и видит, что мы рвемся только на узком участке. Если же мы будем прорываться южнее Вязьмы, в направлении 20-й армии, то обязательно прорвемся. Приказываю выходить отдельными группами» [56].

В других источниках по-разному рассказывается о последнем совещании в Шутово и о принятом там решении (ниже эти различия будут рассмотрены). Неудача отчаянной попытки 11 октября вырваться из кольца отрицательно сказалась на моральном состоянии личного состава. Территория, занимаемая остатками 19-й армии и группы Болдина, еще более сократилась. В бой вступили артиллеристы, оставшиеся без снарядов, танкисты, потерявшие в боях свои боевые машины. Скрывать нечего: многие начальники растерялись, возникли панические настроения. Некоторые командиры, не желая подчиняться, пытались действовать самостоятельно. Видимо, добиться жесткого подчинения не удалось.

Я не сразу решил, стоит ли приводить здесь несколько путаный рассказ о выходе из окружения еще одного участника тех далеких событий: уж больно он напоминал лихие кавалерийские атаки времен Гражданской войны. Кстати, наличие многочисленных свидетельств участников одних и тех же событий необязательно способствует установлению истины (ведь не на пустом месте возникло выражение – «врет, как очевидец»). Чаще всего это приводит к появлению версий, взаимоисключающих одна другую и только затрудняющих работу исследователя. Но рассказ бывшего командира 45-й кавалерийской дивизии, подполковника А.Т. Стученко [326] в некоторых отношениях может дополнить воспоминания других ветеранов и тем интересен. Дивизия составляла резерв 19-й армии и располагалась к северу от хутора Шутово.

«В 19-й армии полностью сохранила высокую боеспособность, пожалуй, только 45-я кавалерийская дивизия [327] . Я убедительно просил командарма Лукина разрешить атаковать противника, чтобы пробить путь для всей армии, но он не согласился:

– Твоя дивизия – последняя наша надежда. Без нее мы погибли. Верю, ты прорвешься, но мы не успеем пройти за тобой – немцы снова замкнут кольцо.

Этот довод, возможно, был справедлив, но нам, кавалеристам, трудно было с ним согласиться. Мы считали, что можно было организовать движение оставшихся боеспособными частей армии за конницей. А в крайнем случае, даже если бы это не удалось, то хотя бы сохранилась боеспособная дивизия для защиты Москвы.

Мысль о спасении дивизии не давала мне покоя. На свой страх и риск решил действовать самостоятельно. Так как северо-восточное направление уже было скомпрометировано неудачными атаками армии, мы наметили другое – на Жебрики, почти на запад. К рассвету, расположившись вдоль опушки леса возле Горнова (Горнево, в 8 км северо-западнее Вязьмы. – Л.Л.), дивизия была готова к атаке [328] . Впереди конных полков стояли артиллерия и пулеметные тачанки.

По команде, сверкая клинками, дивизия перешла в атаку. До наших пушек оставалось всего метров двести, когда мы увидели, что наперерез скачут М.Ф. Лукин, его адъютант и почему-то командир танковой бригады Корчагин (командир 126-й тбр полковник И.П. Корчагин. – Л.Л.). Командарм что-то кричал и грозил кулаком в мою сторону. Я придержал коня. Полки, начавшиеся переходить уже в галоп, тоже придержали коней. Ко мне приближался Лукин.