Штрафбаты выиграли войну? Мифы и правда о штрафниках Красной Армии - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Дайнес cтр.№ 45

В данном случае В. Е. Копылов не совсем точно привел название еще одного специального подразделения – штурмового стрелкового батальона. В повести И. Толстого «Люди в кирасах» рассказывается о действиях 2-го отдельного штурмового батальона, который штрафники называли «2-й офицерский штрафной батальон». Батальон был направлен в район Вязьмы, где штрафники получили стальные 3-миллиметровые щиты, выкроенные и выгнутые по фигуре человека. Верхняя часть такого щита прикрывала грудь, а нижняя, прикрепленная к верхней гибким соединением, защищала живот. В снятом положении он мог служить и прикрытием, когда не было окопа, и упором для стрельбы.

И. Толстой пишет о стальном нагруднике СН-42, который был принят на вооружение Красной Армии в 1942 г. Он имел массу 3,5 кг, удовлетворительно защищал грудь и часть живота от пуль пистолетных патронов. Стальные нагрудники были предназначены для оснащения штурмовых инженерно-саперных частей и подразделений. Так, по штату № 012/127, утвержденному Маршалом Советского Союза A.M. Василевским 31 мая 1943 г., отдельный штурмовой инженерно-саперный батальон имел 125 стальных нагрудников из расчета на одну роту в каждом батальоне [224] . Боевое использование стальных нагрудников выявило ряд недостатков, значительно снижающих возможности их применения. Изготовление нагрудников только трех размеров затрудняло их подгонку по росту. Они стесняли движение и вызывали потертости. Особенно много потертостей создавало жесткое плечо нагрудника. Плохое качество лямок и крючков затрудняло одевание и снятие нагрудника, особенно при ранениях. При движении панцирь сползал влево. При этом полотняные лямки, скреплявшие нижнюю и верхнюю части нагрудника, легко перетирались, нижняя часть нагрудника отрывалась и терялась. Высоко загнутый борт плеча мешал поворачивать голову и при переползании загребал землю. Применение нагрудника в бою показало, что он стеснял движения, утомлял штурмовиков и не защищал там, где солдаты выполняли свою работу лежа или переползая. Попытки использовать нагрудник для защиты спины в этих случаях оказались неудачными. Имелись случаи пробивания нагрудников пулеметными и автоматными пулями. Начальник штаба инженерных войск 3-го Украинского фронта предлагал улучшить конструкцию нагрудника, усилить его прочность без увеличения веса, а также заменить крючки карабинами, а полотняные лямки – кожаными. В дальнейшем стальные нагрудники были немного усовершенствованы.

В соответствии с Положениями о штрафных батальонах и ротах переменный состав (старший, средний, младший комсостав) перед направлением в штрафные части подлежал разжалованию в рядовые, а награды у него отбирались. Штрафники прибывали для прохождения службы в своем обмундировании. Но у этого правила были, как всегда, исключения. «Моя обязанность была принять, – вспоминал бывший старшина 16-го отдельного штрафного батальона И.М. Богатырев. – Здесь он снимает с себя все: сапоги хромовые, портупею, командное обмундирование. Переодевается и рассказывает, как был осужден. Сдает мне, значит, в каптерку офицерское и становится уже солдатом, пока не искупит вину кровью. Или погибнет и уже не возвращается, или после ранения прибывает к нам, чтобы получить свое прежнее обмундирование».

Н. В. Малыгин: «Обмундирование обычное: поношенные шинели, солдатские гимнастерки, ботинки с обмотками, у некоторых кирзовые сапоги». [225]

Е. Ф. Кучугин: «Обмундирование, между прочим, мы получали вовремя. На зимнее переходили, с зимнего на летнее. Вовремя получали». [226]

Е.А. Гольбрайх в своих воспоминаниях отмечал: «Первое. Штрафные роты, как правило, в обороне не стоят. Пехотные солдаты поймут меня и без подробностей. Полное наше наименование: отдельная армейская штрафная рота – ОАШР. Последние две буквы послужили основанием к тому, что позывные штрафных рот на всех фронтах были одни и те же – Шу-Ра… Наш старшина получает довольствие непосредственно с армейских складов. Правда, и ему «смотрят в руки». Нормы небедные, что-нибудь из трофеев и привезем… Офицерам привезет полушубки длинные и не суконные бриджи, а шикарные галифе синей шерсти. И обмундирование для штрафников получит не последнего срока, а вполне приличное».

В.И. Голубев, бывший штрафник, вспоминал: «Кормили так: четыре ложки кукурузной каши – по одной утром и вечером да две в обед, правда, к ним добавляли еще какую-то муру. Бывалые говорили, что нам выдавали десятую часть положенного. Как бы то ни было, наше меню состояло из четырех ложек еды, неограниченного количества солнечных лучей и добротной матерщины». [227]

И.П. Горин утверждал, что в день давали по двести граммов хлеба и миску баланды.

М.Г. Клячко: «Это неправда, что штрафники шли в атаку под воздействием спиртного. Как правило, шли голодными. Случалось, по двое суток ни крошки во рту не было. Воду кипятили и пили. После бомбежек ночью лазали по переднему краю в поисках убитых лошадей или других животных. Под Мелитополем или Мариуполем, точно уже не помню, в одном селе стояли полдня. Хозяйка угостила настоящим украинским борщом. Так после этого я сутки от болей в желудке корчился. Может, в других подразделениях было по-другому. Не знаю. Но говорю о том, что довелось пережить самому и тем, кто служил со мной». [228]

В статье А. Мороза «Искупление кровью» отмечается, что в 8-м отдельном штрафном батальоне Донского фронта распорядком дня предусматривалось 10 часов занятий. Ужин в распорядке не значился, горячую пищу с 15 августа по 27 ноября 1942 г. готовили только на завтрак и обед, причем половина муки была непригодна для выпечки хлеба, соль отсутствовала, из овощей в наличии были только огурцы и помидоры.

Е. Ф. Кучугин: «С точки зрения питания в обороне все нормально. Во время наступления не всегда было. В термосах носили питание в окопы сюда, нормально. Когда если в обороне, и в окопы приносили питание. Но иногда и очень плохо. Вот мы один раз, как-то понимаешь, еще я в 61-й армии когда был, там за Оку у Белева мы перешли туда. А немец кричал: «Рус, рус, буль-буль скоро!» Весна, разольется, нам бежать некуда. Ну и вот, было очень плохо с питанием. Картошку выкапывали, выжимали ее. Ну, там уже ничего не сделаешь».

А.В. Пыльцын: «Продовольствием, захваченным у немцев, по мере возможности пополняли свой скудный сухой паек, которого почти не осталось. Особенно удивил нас трофейный хлеб, запечатанный в прозрачную пленку с обозначенным годом изготовления: 1937—1938. Сколько лет хранился, а можно было даже замороженный резать и есть! Не сравнить с нашими сухарями. Такое же удивление вызывал у нас какой-то гибрид эрзац-меда со сливочным маслом в больших брикетах. Бутерброды из этого хлеба с таким медовым маслом были как нельзя кстати и оказались довольно сытными. В продовольственных трофеях встречалось и немало шоколада, который тоже хорошо подкреплял наши вконец ослабевшие от физического и от нервного перенапряжения силы… Несмотря на то что было уже начало марта, природа разразилась таким мощным «снеговалом» (снег не падал, а валил несколько дней), что едва мы прибыли в назначенный район, как все дороги и подъездные пути стали просто непроходимыми, а не только непроезжими. И целую неделю мы были отрезаны даже от своих батальонных тылов. Как говаривали наши остряки, погода тогда была «диетической». Почти неделю из-за того, что невозможно было подвезти продовольствие, наш суточный трехразовый рацион горячего питания состоял из растопленного в походных кухнях снега (вот в чем недостатка не было!) и приготовленного из него «бульона», который кроме кипятка содержал довольно редко попадающиеся жиринки и какие-то вкрапления от американской свиной тушенки (1 банка на роту!), называемой нами тогда «Второй фронт». К этому добавлялось по сухарю. И никакой возможности чем-то сдобрить это «диетическое» блюдо». [229]