Джефферсон - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Ефимов cтр.№ 61

С Анжеликой Чёрч Джефферсон встречался не раз прошлым летом, и отношения с ней порой грозили перейти границы обычного салонного флирта. По просьбе обеих дам Джон Трамбалл сделал два его миниатюрных портрета, и к портрету, предназначавшемуся для Анжелики, Джефферсон приложил записку: «Если бы художник был способен изобразить мои дружеские чувства к Вам, ему понадобилось бы огромное полотно». Они обсуждали возможности встреч в Америке. Он звал её посетить его в Монтичелло. Или предлагал забрать её из Нью-Йорка, чтобы вместе отправиться посмотреть Ниагарский водопад. Анжелика подарила ему том «Заметок федералиста», присланный ей сестрой. Ещё не зная, что автором статей был Гамильтон, Джефферсон хвалил ясность ума неизвестного Публия [8] и чёткость его аргументов.

Уличные бесчинства докатились и до квартала, где располагалось посольство. Несколько раз грабители проникали в особняк Ланжак, украли пять упакованных чемоданов. Пришлось установить решётки на окнах, повесить сигнальные колокольчики. Джефферсон обратился в парижскую полицию с просьбой об усилении охраны. Префект только разводил руками, говорил, что его жандармы с утра до вечера заняты тем, что спасают лавочников и пекарей от самосуда толпы. Фигуры повешенных украшали многие уличные фонари. Джефферсон вдруг вспомнил землетрясение, случившееся в Виргинии накануне войны. Невидимый великан, ворочающийся в недрах, — не он ли затаился теперь и под мостовыми Парижа?

Вынужденное безделье оставляло время для раздумий, и ум его всё время возвращался к одному и тому же вопросу: имеет ли одно поколение право навязывать свою волю другому, идущему вслед за ним, выпуская законы и конституции, устанавливая правила владения, наследования, взимания процентов со старых долгов? Или следует стремиться к торжеству принципа: «земля принадлежит живущим»? Тогда любой закон может быть действительным только в течение двадцати лет, после чего новое поколение будет вправе отменить его.

Как всегда, в сложных проблемах ему легче было разбираться с пером в руке. Он попытался изложить свои раздумья в длинном письме Джеймсу Мэдисону. Но вскоре его унесло из сферы чистого теоретизирования в мир конкретных политических страстей сегодняшней Франции. Должны ли французы признавать права аристократии и Церкви на владение землями и угодьями или пришла пора признать эти древние привилегии незаконными?

Пока речь шла о французах, он без труда становился на сторону отмены сословных барьеров. Но когда мысль его соскальзывала на опасно близкую и больную тему, на судьбу белых и чёрных американцев, она начинала терять свою ясность. Он так и не решился уложить в слова то, что мучило его на самом деле: «Почему я должен подчиняться жестоким законам, принятым неизвестными мне людьми за сто лет до моего рождения и сегодня запрещающим мне жениться на сестре моей покойной жены?»

Как это часто бывало в его жизни, вслед за душевной смутой пришла и мигрень. Она сверлила мозг то за левым глазом, то за правым, то разворачивалась в сторону затылка — ему чудилось, что остриё вот-вот может пробить черепную коробку и высунуться наружу. На третий день он сидел за столом, тщетно вглядываясь в газетные строчки, пытаясь разглядеть цифры в статье об остатках муки на складах Парижа. Он не слышал, как открылась дверь, но увидел подол нарядного платья рядом со своим креслом. Поднял глаза.

Салли стояла близко-близко от него, держа в руках сумочку, расшитую бисером. Лицо её сияло. Она достала из сумочки колокольчик, подаренный ей когда-то умирающей Мартой, встряхнула несколько раз. Нежный перезвон прокатился по стопкам связанных книг, по торчащим гвоздям на опустевших стенах, улетел под потолок.

Джефферсон отодвинул кресло от стола, встал, взял её за руки.

— Что случилось? По ком звонит колокол? Мы кого-то хороним?

— Скорее, сзываем на пожар, — сказала Салли загадочно. — Горит имение маркиза Лагрийо. Его подожгли восставшие крестьяне. И маркиз сказал, что с него довольно.

— Кто такой маркиз Лагрийо?

— Это тот богач, который нанял Джеймса на работу без разрешения гильдии поваров. Но теперь он срочно уезжает — или бежит? — в Данию. Повар ему больше не нужен. Так что нам с братом придётся вернуться в Виргинию.

Ошеломлённый — ликующий — измученный — Джефферсон мог только притянуть её к себе, прижаться щекой к её лбу и повторять:

— Это судьба! Ты видишь — это судьба хочет, чтобы мы были вместе! Агарь! О моя Агарь!..

Потом был сеанс решительного — и успешного! — изгнания мигрени шаманско-магнетическими трюками.

Потом — страстное слияние истосковавшихся друг по другу мужчины и женщины.

А через два часа месье Адриан Пети уже скакал в почтовое отделение со срочным письмом в судовую контору, в котором мистер Томас Джефферсон точно указывал, сколько кают и спальных мест ему понадобится на корабле «Клермонт», отплывающем в Норфолк, штат Виргиния: «Одна каюта для меня и моего слуги, другая — для двух моих дочерей, семнадцати и одиннадцати лет, и их служанки шестнадцати лет; всего пять кроватей».

Октябрь, 1789

«Ночью королева Антуанетта была разбужена возгласом часового, стоявшего у её двери, который призывал её спасаться бегством. В тот же момент он был зарублен. Королева едва успела выбежать из спальни через потайную дверь, как толпа бандитов ворвалась туда и начала протыкать штыками и саблями ещё тёплую постель. Потом король, королева и их дети были вынуждены покинуть свой дворец, залитый кровью, загаженный, разграбленный, заваленный отрубленными частями человеческих тел. Их всех отвезли в столицу, где поместили в старый дворец, превращенный в Бастилию для королей».

Эдмунд Бёрк. Заметки о Французской революции

Декабрь, 1789

«Наш корабль прибыл в Норфолк 23 ноября. Оттуда я направился домой, но провёл несколько дней в имении моих родственников Эппсов. Именно там я получил письмо от президента Вашингтона, содержавшее приглашение занять пост министра иностранных дел в его правительстве. В ответном письме я писал, что хотел бы уйти из политической жизни и посвятить себя дому, друзьям, семье, но если он считает, что мне следует пожертвовать своими желаниями для общественного блага, я приму его предложение. Второе письмо застало меня уже в Монтичелло месяц спустя — генерал Вашингтон настоятельно просил меня занять пост в его кабинете. Я вынужден был согласиться».

Томас Джефферсон. Автобиография

Январь, 1790

«Александр Гамильтон, директор казначейства, сделал доклад палате представителей конгресса о необходимости упрочения кредита. Он говорил красноречиво и в то же время ясно аргументировал, описывая свой план. Кроме консолидации долгов различных штатов было предложено создание общенационального банка. Эта мера встретила серьёзную оппозицию. Одни подвергали сомнению полезность банковской системы; другие критиковали детали, но главным образом подвергали сомнению право конгресса учреждать общенациональную финансовую корпорацию».