Джефферсон - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Ефимов cтр.№ 28

Мерси Отис Уоррен. История революции

2 сентября, 1776

«Мы высадились на Лонг-Айленд 22 августа, не встретив сопротивления. Отступая, янки сжигали все посевы и угоняли скот и лошадей… Ночью 26-го генерал обошёл левый фланг мятежников, я был послан обойти правый, имея восемь батальонов, два отряда лоялистов Нью-Йорка и десять орудий. Утром 27-го я занял выгодную позицию перед укреплениями мятежников. В течение нескольких часов длились стычки и артиллерийская дуэль, которые отвлекли всё внимание неприятеля на мой отряд, так что они не заметили продвижения основных сил, пока не были полностью окружены. План этот держался в абсолютном секрете, так что ни рядовые, ни офицеры не знали направления удара, что принесло нам полную победу… Всего противник потерял примерно три тысячи человек — убитыми, ранеными, утонувшими, взятыми в плен. На нашей стороне всего 50 убитых и 200 раненых, многие из них — легко».

Из письма британского генерала Джеймса Гранта

5 сентября, 1776

«Наши войска в настоящий момент так разбросаны на территории Манхэттена, что любая часть может быть легко отрезана от других. Было ясно, что если неприятель оккупирует Лонг-Айленд и Говернор-Айленд, защитить Нью-Йорк будет невозможно. Сейчас ему удалось осуществить это. Две трети Нью-Йорка и пригородов принадлежат лоялистам. По моему убеждению, общее и быстрое отступление абсолютно необходимо. Город же и пригороды следует сжечь, чтобы враг не получил удобные зимние квартиры. Если неприятель укрепится в Нью-Йорке, выбить его оттуда без сильного флота будет невозможно».

Из письма генерала Натаниэля Грина Джорджу Вашингтону

Сентябрь, 1776

«Ничто не может сравниться с радостью жителей Нью-Йорка по поводу появления британских войск на их улицах… Некоторых офицеров носили на плечах, женщины и мужчины безумствовали наравне… Флаги Континентальной армии срывали и топтали, вместо них поднимали британский флаг… Город, который эти хвастливые джентльмены так долго укрепляли с таким старанием, был сдан в дватри часа, без всякого серьёзного сопротивления».

Из письма британского офицера

Ноябрь, 1776

«Так как я был с войсками в Форте Ли, на западном берегу Гудзона, и потом отступал вместе с ними через Нью-Джерси до самой Пенсильвании, я хорошо знаком с обстоятельствами этой кампании. Наши силы были в четыре раза слабее того, что генерал Хоу мог выставить против нас. Поблизости не было армии, которая могла бы прийти нам на помощь. Запасы пороха, лёгкая артиллерия и военное снаряжение были вывезены, чтобы они не попали в руки неприятеля. 20 ноября разведка донесла, что неприятель совершил высадку на берег в семи милях вверх по реке, прибыв туда на двухстах судах. Через три четверти часа появился генерал Вашингтон и повёл войска в сторону моста через реку Хакенсак. Противник не преследовал нас и дал возможность переправиться по мосту и с помощью парома».

Томас Пейн. Американский кризис

25 декабря, 1776

«Вечером 25 декабря генерал Вашингтон под прикрытием снежной пурги пересёк Делавэр вместе с частью своей армии, к тому времени уменьшившейся до двух тысяч солдат. Они совершили неожиданную атаку на город Трентон. Гарнизоном, состоявшим из двенадцати сотен гессенских наёмников, командовал полковник Рал, опытный офицер, известный своей смелостью. Штурм американцев, начавшийся на рассвете, застал защитников города врасплох. Их сопротивление было коротким и слабым, полковник Рал получил смертельную рану и вскоре умер, около тысячи солдат противника были взяты в плен. Армия Вашингтона, вместе с пленными и захваченным военным снаряжением, вернулась на правый берег реки. Эта победа необычайно подняла дух армии и народа. На гессенцев смотрели как на самых опасных врагов. Поэтому их полное поражение и дерзость атаки воодушевили многих сторонников революции, которым военное положение до этого казалось почти безнадёжным».

Мерси Отис Уоррен. История революции

Джефферсону казалось, что со дня смерти их новорождённого сына Марта погрузилась в какое-то вязкое облако, которое следовало за ней повсюду, как наброшенный саван. Мальчик прожил всего две недели, его даже не успели окрестить, он умер безымянным. Роды опять были тяжёлыми, Джефферсон проводил долгие часы у постели выздоравливающей жены. Она иногда бредила по ночам, часто повторяла фразу: «Грехи отцов падут на детей». Неужели она считала свои несчастья расплатой за грехи отца, любвеобильного мистера Вэйлса? Нужно будет при случае напомнить ей, что библейский праотец Иаков имел потомство от служанок своих жён, Лии и Рахили, и никаких кар за этим не последовало ни ему, ни его детям.

Бетти Хемингс иногда подменяла хозяина у постели больной, приносила какие-то снадобья из трав. Вот над кем время было не властно, так это над Бетти. В свои 40 с лишним лет она недавно родила одиннадцатого ребёнка и щедро оделяла крепкого малыша грудным молоком из своих объёмистых кувшинов. Отец новорождённого, белый столяр Джозеф Нельсон, нанятый для внутренней отделки главного дома, соорудил для своего отпрыска узорную кроватку, которая теперь занимала почётное место в хижине Хемингсов.

В конце лета здоровье начало возвращаться к Марте, вскоре она уже давала первые уроки игры на фортепьяно пятилетней дочери. В августе её порадовало появление оленёнка, купленного Джефферсоном для домашнего парка. В сентябре занялась варкой пива, в чём была большой мастерицей. Октябрь традиционно отводился для изготовления мыла, потому что в холодные дни в доме начинали топить и из каминов выгребали достаточно золы, а второй необходимый компонент — жир — получали при забое овец и свиней. Марта отдавалась хозяйственным хлопотам с энергией, однако вязкое облако не покидало её. Джефферсон буквально чувствовал его под руками, когда пытался обнять жену. Она вся сжималась, будто от страха, будто ждала не нежных ласк, а мучительной процедуры, за которой ещё последует тягостная расплата.

Доктор Раш в своё время рассказывал Джефферсону, что у хрупких женщин, переживших несколько трудных беременностей, часто возникает панический ужас перед ними, парализующий и жажду любви, и жажду иметь потомство. В нём самом при виде страданий жены вскипало чувство вины, её холодные безответные губы гасили сердечный жар. Что ему оставалось делать? С какого-то момента он начал ложиться спать в кабинете. Ночью вслушивался в шум ветра, в стук ставней, в скрип половиц. И думал — мечтал — об этой прелестной, немного загадочной женщине, которая жила с ним под одной крышей, но которую теперь ему, наверное, придётся завоёвывать заново, спасать из вязкого облака бесчувственности, возвращать её лицу способность расцветать улыбкой ему навстречу.

А дневная жизнь вся теперь была заполнена одним геркулесовым заданием: пересмотром и переработкой устаревшего свода законов колонии Виргиния. Законодательное собрание включило его в комитет из пяти депутатов, который должен был подготовить соответствующие рекомендации. Тома юридической премудрости, трактаты по англо-саксонскому праву, книги на латыни и французском громоздились на рабочем столе, на креслах, на полу. В уголовном кодексе колонии больше половины преступлений каралось смертной казнью. Она полагалась даже за содомию и скотоложство. Нужно было отыскивать прецеденты судебных дел, выстраивать аргументацию в пользу смягчения наказаний. Казнить следовало только за убийство и государственную измену — в этом Джефферсон был убеждён. Но его оппоненты заявляли, что смягчённые законы будут годиться для управления какой-то новой расой людей — не той, которая населяла Виргинию сегодня.