Афганистан. Честь имею! - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Баленко cтр.№ 71

Когда Николай Иванович и Светлана приехали в город Чирчик навестить Геннадия, им с трудом удалось отпросить его на несколько часов. За это время «успели много поговорить, покушать и постирать его обмундирование, так как оно было пропитано потом и солью», — вспоминает Николай Иванович.

Да, многое было переговорено, а еще больше — недосказано. Трудно было в «учебке», казалось иногда, что все, больше нет сил, не выдержать таких физических нагрузок. Но знал Геннадий, что никуда не денешься, что нужно, придется выдержать.

Потом были Шерабад… Термез… Афганистан… Гена был ранен 28 февраля 1986 года. В медицинской книжке, которую прислала отцу медсестра Светлана Гладчук, был диагноз: проникающее ранение левого глаза. Только после госпиталя и возвращения в роту он напишет об этом сестре, и ни слова отцу.

«Вернулся в роту, а мог бы дослужить и где‑то в другом месте, более спокойном… Он был настоящим другом. Делился последним куском хлеба и банкой консервов, последним глотком воды. В наших условиях вода — это жизнь… Гена просто был создан для добра… Он был настоящим другом, на него всегда можно было положиться — как в бою, так и в повседневной солдатской жизни.

Геннадий всегда любил правду. Не было случая, чтобы он сделал что‑нибудь не по совести или испортил кому‑нибудь настроение. А в бою это был смелый, находчивый, инициативный разведчик…» — напишет потом отцу Николаю Ивановичу Антипенко служивший с его сыном в одной роте Игорь Скоков из Белоруссии.

В роте Гену любили за доброту, за умение сочувствовать, за справедливость и за песни. Здесь как нигде нужна была гитара. Жалел, что не отдали в детстве в музыкальную школу. После службы решил серьезно заняться музыкой и поступить в институт культпросветработы в Симферополе.

22 апреля 1987 года Николай Иванович получил от сына письмо, в котором тот писал, что отметили его день рождения 14 апреля скромно и что их уже собираются отправлять домой. Написал сестре, что заедет к ней в Запорожье, а потом вместе — к отцу. Но судьба распорядилась иначе.

Он погиб утром 21 апреля, уже после выхода приказа Министра обороны № 93 от 25 марта 1987 года об увольнении в запас отслуживших… Погиб за 12 дней до отъезда домой.

Перед батальоном была поставлена задача высадиться на афганском аэродроме и принять его под охрану и оборону, для того чтобы обеспечить доставку и выгрузку продуктов и боеприпасов. Они вылетели в половине четвертого утра. Через полчаса их обстреляли душманы. Прошли только первые четыре «вертушки». Две машины были сбиты. Геннадий был в последней. Почти всего второго взвода не стало…

Николай Иванович был в заводской медсанчасти, когда за ним прибежали и позвали к начальнику. Зашел в кабинет, увидел военных — и ноги подкосились: все сразу понял…

— Похороны завтра, — сказали ему.

Бригада краностроителей завода имени В. И. Ленина, которую возглавлял А. В. Педенко, зачислила Геннадия Антипенко в свой коллектив, заработала деньги, еще собрали и отнесли отцу, на памятник сыну. Зашли… Мужчины все, а онемели от царящей в этом доме скорби: открытый «дипломат» так и стоял, с личными вещами солдата. А отец молчал. Помолчали и они. Разве мыслимо, чтобы так рано погибали сыновья?

Николай Иванович до сих пор не может смириться с мыслью, что нет больше Гены. Вся семья теперь для него — дочь Светлана и внуки. Для них он готов сделать все, чтобы не повторились Афганистан, Чечня, Дагестан…

…Маленького непоседу Алешу привлекает открытый дядин «дембельский дипломат». Малыш старается вынуть из него все вещи, примерять голубой берет и солдатский ремень. Он начинает понимать жизнь и гордится своим дядей.

По просьбе Николая Ивановича Геннадия похоронили не на Аллее Славы, а на городском кладбище, рядом с мамой. Им лучше вместе.

А мы вместе с Николаем Ивановичем поклонимся могиле Геннадия… Поклонимся…

Кандагар, ребята, вам не шутка.

ВДВ — не просто ровный строй.

Люди жизни здесь свои теряют

И на дембель едут с сединой.

Он был поздним, желанным ребенком. Мама Антонина Трофимовна родила его в 39 лет. А двумя годами раньше появилась Ирина, старшая сестра Димы. Вот эта сестричка Ирина и сообщила нам краткие сведения о своем погибшем брате. Написала тепло, просто и кратко, но с любовью.

«Дима рос крепким, болел редко. Друзей всегда было много, был заводилой, любил всегда быть первым. Очень любил спорт. С детства любил коньки, лыжи. Потом были соревнования в школе, районные, областные. Был шустрый, быстрый, на месте никогда не сидел. В девятом классе сам собрал мопед из разных запчастей, которые находил на свалке. Играл на гитаре, делал и запускал ракеты, какие‑то самолеты. Мальчишка, одним словом. На турнике вытворял такое, что только он мог сделать. Это не хвастовство, не подумайте. Его друзья до сих пор помнят об этом, часто вспоминают.

Дима был еще и заядлым рыбаком. Вставал очень рано и шел на рыбалку. Рыба была большая: ловил щук, карпов, карасей сомов. Самую большую рыбу относил Тане.

Еще любил рисовать. В каждом письме из армии была какая‑нибудь карикатура и подпись: „это я“, или „это Ирчик“, или какой‑нибудь солдат. Были портреты Тани, много. Я видела их… Успевал везде: и дома по хозяйству, и на соревнования, и в школу, и на свидания.

Первый шрам у Димы появился в годик, когда он учился ходить. Этот случай помню до сих пор, мне тогда здорово досталось. Ходить он не умел. Поставишь на землю — сразу начинал бежать. Надо было вовремя поймать. Я зазевалась, а он врезался лбом в машину, стоящую во дворе. Крови было море, мне попало, а у Димки остался шрам на всю жизнь на правой брови. По этому шраму я его и узнала, когда привезли из Москвы…

В армию Диму забрали зимой, в декабре, как только ему исполнилось 18 лет, спецнабором. Учебку проходил в городе Чирчик. Из Диминых писем знаю, что ему предлагали остаться в учебке инструктором. Потом на письмах появился штамп „Полевая почта“. С февраля по апрель 1987 года писем вообще не было. Потом получили письмо из Ташкентского госпиталя. Почерк изменился. На наши подозрения он ответил, что „слегка задело“».

…Их десантировали недалеко от караванной тропы мятежников. Разведывательной группой специального назначения, в которую входил и Дмитрий Белых, командовал лейтенант Чихирев Александр Васильевич, на пару лет старше Димы. Разведчикам было поручено организовать наблюдательный пост на одной из высот со стороны возможного нападения противника. В 14:20 по рации Чихирев передал сообщение о выдвижении группы мятежников. В 15:00 завязался бой…

Когда к душманам подошло подкрепление, они пошли огромной толпой на наших бойцов. Основной удар приняла на себя шестерка разведчиков лейтенанта Чихирева, ведь она была впереди, на своем НП. Ребятам приказали держаться до подхода основных сил десанта. Когда командир роты прорвался к высоте, лейтенант и еще один боец его группы уже погибли. Трое были ранены. Высоту, с которой можно было держать под огнем всех десантников и оборвать десятки жизней, душманы не взяли. Не взяли, и всё. Недаром этих ребят «духи» называли «полосатые черти».