Афганистан. Честь имею! - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Баленко cтр.№ 45

Дорого заплатили враги за смерть офицера. У места последнего боя лейтенанта Кузнецова подоспевшие воины нашли десятки трупов бандитов…

Подвиг всегда прекрасен. Словно яркий факел, зажигает он людей, возвышает их думы, стремления, вдохновляет на героические, благородные поступки. А совершает его человек, окрыленный высокой идеей, твердый своими убеждениями, искренним желанием принести пользу Родине, образцово выполнить воинский и трудовой долг, хотя сам порой внешне прост, скромен, незаметен. «Подвиг, как и талант, — говорил писатель Леонид Леонов, — сокращает путь к цели». Именно таким скромным, но сильным духом был Николай Кузнецов.

Даже выбрав Афганистан, он не сообщил домой ни бабушке Дарье Дмитриевне, ни сестре Нине. Не хотел их тревожить. Письма, поздравительные открытки Николая родным проникнуты удивительной теплотой, нежностью:

«Моя дорогая бабушка! Извини, долго не писал, был на учебных сборах. Научился прыгать из самолета с парашютом. У меня уже двенадцать прыжков. Маловато, конечно, но буду продолжать прыгать. Все это крайне нужно для современного офицера. У меня все хорошо. Служу, работаю, обучаю своих солдат тому, что нужно в современном бою. Хотя пусть всегда будет мир и ясное спокойное солнце над головой. Как у тебя, милая, домашние дела, как на огороде? Много, видно, травы повырастало. Приеду в отпуск — помогу по хозяйству… Не болей, дорогая, береги себя».

Или письмо Нине Кузнецовой:

«Милая сестричка, здравствуй. Переехал на новое место службы. Нахожусь сейчас под Ташкентом. Тепло, много цветов. Принял новый взвод. Ребята толковые, дисциплинированные. Но забот по‑прежнему много. Скучаю по тебе и бабушке. Хотя, честно говоря, и скучать‑то особенно некогда. Служба есть служба. Не удивляйся, если окажусь еще южнее, там, где сейчас требуются мои знания, бойцовский дух. Целую тебя, счастья и добра тебе в жизни. Помни обо мне…»

Это была последняя весточка Николая сестре. Нина Анатольевна бережно хранит письма, фотографии, записные книжки, полевую сумку и другие личные вещи погибшего брата. Их привезли товарищи, боевые друзья Николая.

Старший лейтенант Илья Рыженков рассказывал: «Мало послужил с нами Николай, но мы всю жизнь будем помнить его яркий благородный облик. Его доброту, заботу о солдате, жгучую ненависть к врагу. Кузнецов быстро стал умелым горным следопытом, остро чувствовал опасность: где, за каким камнем, валуном притаился душман с автоматом или гранатометом. Перед тем как вести воинов на задание, всегда внимательно проверял их оружие, бронежилеты, фляги с водой, есть ли у каждого индивидуальные перевязочные пакеты. Учил подчиненных осторожности, правилам маскировки. Берег каждого своего солдата, хотя самому было немногим более двадцати».

Короткий жизненный путь Кузнецова — яркий маяк для современной молодежи. Еще великий русский писатель М. Салтыков‑Щедрин писал: «Одно остается небезрассудным и неизменным — это жажда подвига. В этой жажде трепещет живое человеческое сердце, скрывается пытливый и никогда не успокаивающийся человеческий разум».

Николая отличала тонкая, нежная влюбленность в поэзию. Истинный лирик в душе, суворовцем, а позже — курсантом военного училища, с удовольствием посещал занятия по литературе, эстетике, этике, наведывался в кружки танцев и музыки. Прекрасное, возвышенное всегда волновало его. В личной записной книжке сохранились поэтические строки, мысли философов, писателей, ученых о дружбе, любви, супружеской верности, о любимой женщине. В Ленинграде Николая ждала девушка. И кто знает, может быть, перед последним своим боем он вновь перечитал стихи:

Я приеду наудачу,

Куда бы мчаться ни пришлось.

Тебя увижу и взлохмачу

Копну твоих ржаных волос.

В твои прохладные колени

Уткнусь горячей головой

И тихий, словно в отдаленье,

Я слушать буду голос твой.

«Сам погибай, а товарища выручай!» — один из метких афоризмов генералиссимуса А. В. Суворова стал для советского офицера Марата Мазитова не только теоретически усвоенным наставлением, но и суровым практическим правилом, которому он не колеблясь последовал в решительную минуту …

Вот фактическая сторона обстоятельств его гибели, описанная участниками боя капитаном Габовым, старшими лейтенантами Козловым и Рожковым в письме учащимся туймазинской школы № 1 в 1986 году:

«Это было 22 марта 1985 года, сразу после Нового года по афганскому календарю. Рота возвращалась в пункт постоянной дислокации после выполнения боевой задачи. Был солнечный день, настроение было отличное. Еще час пути — и роту встретят товарищи. Повар накормит вкусным обедом, старшина отведет в баню, чтобы смыть пыль афганских дорог, а потом можно отдохнуть, расслабиться после трехдневных изнурительных маршей. Но вдруг по радио прозвучало: „На дороге засада, горит 303‑я машина“. Это передали с головного дозора. Завязался тяжелый бой. Мы тогда еще не знали, что к этой встрече мятежники готовились давно. Специально собранная банда, именующая себя „ротой смерти“, под командованием муллави Сардара, вынашивала этот план не один месяц. Около 200 человек, усиленные тремя крупнокалиберными пулеметами и тремя безоткатными орудиями, нанесли свой предательский удар по советскому подразделению, которое было втрое меньшим по численности. Во время одной из контратак были тяжело ранены командир роты и замполит, старшие лейтенанты Корнев и Макучарян. Они остались лежать с горсткой бойцов на открытом месте в 30 шагах от окопов мятежников. Срочно потребовалась помощь. И тогда капитан Мазитов на одной из машин выскочил на поле и закрыл своей машиной раненого командира. Шквал огня обрушился на эту машину. Мятежники били в упор. Одна из гранат попала в люк, где был капитан Мазитов…»

Достоверность описания несомненна, так как и другие участники боя, сослуживцы Марата, капитан А. Лихидченко и старший лейтенант О. Шейко в письмах Гильметдину Садыровичу и Хамиде Шамсутдиновне повторяют версию почти дословно. О. Шейко даже нарисовал схему того боя.

Но есть и «нюансы». Олег Шейко приоткрывает некоторые причины возникновения этих трагических обстоятельств. «20–21 марта группы Сергея Козлова и моя сидели на горе и демонстративно выманивали на себя душманов, но в результате „мудрых“ действий наших старших наставников из этой авантюры ничего не вышло. 22 марта к нам подошла наша ротная „броня“ (9 БМП), которая сняла нас с горы, и мы пошли на базу».

Вот откуда, оказывается, возвращалось подразделение, мечтавшее о вкусном обеде и бане и попавшее в засаду. Причем не где‑нибудь, а на прямой линии между базой и той «стратегически хитрой» демонстрационной точкой в горах.

Да будь муллави Сардар трижды глуп, и то сообразил бы, что группа будет возвращаться именно здесь, вдоль русла высохшей реки. А он был далеко не глуп. Во всяком случае не глупее наших «мудрых наставников», придумавших затею с выманиванием. Выманили… Только кто кого?