1812. Полководцы Отечественной войны - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Бояринцев cтр.№ 28

Вот как об этом написал А. С. Пушкин в «Евгении Онегине» о въезде Наполеона в Москву:

Напрасно ждал Наполеон,

Последним счастьем упоённый,

Москвы коленопреклонённой

С ключами старого Кремля:

Нет, не пошла Москва моя

К нему с повинной головою.

Не праздник, не приёмный дар,

Она готовила пожар

Нетерпеливому герою.

В. Скотт («Жизнь Наполеона Бонапарта», СПб, 1837) писал: «Армия рассеялась по целому городу, грабя по произволу всё, что попадалось… Наполеон и офицеры его с трудом успели восстановить некоторый порядок в составе армии. Грабёж, коего нельзя было прекратить, подчинили, наконец, некоторым правилам; и отряды посылались обирать московские развалины как будто на службу».

Английский уполномоченный при русской армии генерал Томас Вильсон писал императору Александру 25-го сентября о занятии Наполеоном Москвы: «Теперь нет ни одного офицера и солдата, которые не радовались бы тому, что он занял Москву, будучи уверены, что пожертвование этим городом должно произвести избавление вселенной от тиранской власти».

В этом же письме Вильсон предсказывал: «Через несколько дней неприятель вынужден будет оставить Москву», но, вопреки ожиданиям, Наполеон задержался в Москве дольше предсказанного срока, что привело к деградации Великой Армии и укреплению армии русской.

Все современники дружно свидетельствуют, что пожары в Москве начались в первый же вечер вступления французов, часов в 8–9 пожар вспыхнул в нескольких местах на Солянке, в Китай-городе и около нового Гостиного двора (находившегося около Кремлёвской стены между Никольскими и Спасскими воротами), затем – за Яузским мостом.

Сначала французы думали, что пожары происходят от их неосторожности, но скоро они убедились, что город жгут сами русские. На следующий день Москва была объята пламенем со всех сторон. Никакие усилия французов не в состоянии были остановить пожары. Внезапно поднялся сильный ветер, и пламя устремилось из одной улицы в другую.

Пожар Москвы в 1812 году

Наполеона, который сначала разместился в Кремле, пожар заставил на время перебраться в Петровский дворец, а пожар продолжался в течение нескольких дней, превратив город в груду пепла и развалин, более двух третей зданий сгорело, но Кремль уцелел.

Потрясенный император смотрел из окон Кремлевского дворца на море огня, охватившего центр города, Солянку, Замоскворечье. «Какое страшное зрелище! Это они сами поджигают… Какая решимость! Какие люди!», – повторял он.

Вот как описываются раздумья Наполеона в Москве в песне (Слова Н. Соколова, музыка народная):

Шумел, горел пожар московский,

Дым расстилался по реке,

А на стенах вдали кремлевских

Стоял он в сером сюртуке.

И призадумался великий,

Скрестивши руки на груди.

Он видел огненное море,

Он видел гибель впереди.

И, притаив свои мечтанья,

Свой взор на пламя устремил,

И тихим голосом страданья

Он сам с собою говорил:

«Зачем я шёл к тебе, Россия,

Европу всю держа в руках?

Теперь с поникшей головою

Стою на крепостных стенах.

Всё войско, собранное мною,

Погибнет здесь среди снегов,

В полях истлеют наши кости

Без погребенья, без гробов».

Судьба играет человеком,

Она изменчива всегда,

То вознесёт его высоко,

То бросит в бездну без стыда.

Вспомним также А. С. Пушкина – «Рефутация г-на Беранжера»:

Ты помнишь ли, как царь ваш от угара

Вдруг одурел, как бубен гол и лыс,

Как на огне московского пожара

Вы жарили московских наших крыс?

Ц.Ложье: «Много схваченных на месте преступления поджигателей было представлено на суд особой военной комиссии… Большинство арестованных оказываются агентами полиции, переодетыми казаками, арестантами, чиновниками и семинаристами. В назидание решают выставить их трупы, привязанные к столбам на перекрёстках или к деревьям на бульварах – зрелище, которое не может вас веселить…»

Наполеон в своих мемуарах, продиктованных О. Меару, пишет: «Этот ужасный пожар всё разорил. Я был готов ко всему, кроме этого. Одно это не было предусмотрено: кто бы подумал, что народ может сжечь свою столицу? Впрочем, жители делали всё возможное, чтобы его потушить. Некоторые даже погибли при этом…»

«Поджигатели» (В. В. Верещагин)

Из Петровского дворца (на расстоянии около мили от Москвы), куда Наполеон уехал из горящей Москвы, он наблюдал за пожаром: «…и вы, может быть, представите себе силу огня, если я вам скажу, что трудно было прикладывать руку к стенам или окнам со стороны Москвы, так эта часть была нагрета пожаром. Это было огненное море, небо и тучи казались пылающими; горы красного крутящегося пламени, как огромные морские волны, вдруг вскидывались, подымались к пылающему небу и падали затем в огненный океан. О! это было величественнейшее и самое устрашающее зрелище, когда-либо виданное человечеством!!!»

Со времени описываемых событий прошло 200 лет, но до сих пор историки не могут определить, кто виноват в сожжении Москвы – жители или оккупанты, или одновременно, и те, и другие.

Н. Фирсов («1812 год в социолого-психологическом освещении». М., 1913) отмечал:

– Довольно долго русское общество не хотело думать, что Москву сожгли сами русские: ещё в начале 1813 года большинство считало московский пожар делом французов. Но с течением времени, едва ли не под влиянием заявлений английской печати о патриотическом происхождении московского пожара, связываемого с деятельностью гр. Ростопчина, русское общество радикально переменило свой взгляд на этот вопрос, и французское вандальство превратилось в жертву, принесённую русским народом, по инициативе московского главнокомандующего, для спасения отечества.

И здесь необходимо подробнее остановиться на роли губернатора Москвы в подготовке к сдаче города французам.

Граф Фёдор Васильевич Ростопчин (1763–1826) – генерал-адъютант, генерал от инфантерии с 1812-го года, был незаурядным и противоречивым человеком, пережил карьерные взлёты и опалы, участвовал в важнейших событиях в жизни России, являлся московским генерал-губернатором в тяжёлое время Отечественной войны 1812-го года.