Долгая дорога домой. Воспоминания крымского татарина об участии в Великой Отечественной войне. 1941-1944 - читать онлайн книгу. Автор: Нури Халилов cтр.№ 44

Я сказал примирительно: «Деревня большая. Ям много. Копай, бери, сколько хочешь. Не я – другой возьмет. Или добро просто сгниет, пропадет».

Он ничего не ответил и пошел к своим бойцам. После того как мои брички были загружены, мы двинулись в обратный путь. Остановились у Чуюнчинской заставы, где с Калашниковым были Джемиль и еще семь бойцов. Джемиль предложил заночевать у них на заставе. Мы зарезали корову и стали жарить на ужин мясо. Долго беседовал с Джемилем, словно чувствовал, что это была последняя встреча. Сердце чувствовало. Ведь он просил остаться, чтобы поговорить о семье, о делах, о сестрах, о брате Шевкете. Утром 28 декабря мы позавтракали, попрощались и поехали в свой гражданский лагерь. Это была моя последняя встреча с любимым братом.

В лесу регулярно проводились партийные собрания. Были они и в нашей 5-й бригаде. На них приглашали и меня, так как я был кандидатом в члены партии. Я присутствовал на двух таких собраниях и даже писал их протоколы. Обсуждались проведенные отрядами и бригадой боевые операции. Принимали в партию новых членов.

В Зуйских лесах были 1-я и 5-я бригады, в которые входили 2, 3, 17, 18, 19, 20, 21, 24-й партизанские отряды [151] .

Фашисты ни одного дня нам покоя не давали. Ежедневно над нашим маленьким Зуйским лесом (12 на 12 километров) летали три-четыре самолета. Либо «мессершмитты», либо «юнкерсы».

Один «юнкерс» с двумя высшими офицерами был сбит нашей заставой в середине декабря 1943 года. Джемиль говорил мне, что сбил именно он. Пуля его шкодовского пулемета попала в бензобак двухмоторного самолета, когда тот разворачивался. Самолет загорелся и упал, экипаж погиб. 28 декабря Джемиль показал мне укрепленный на дереве пулемет, огнем которого был сбит этот самолет.

История со сбитым самолетом этим не кончилась. Рассказывали, что в наш 21-й отряд пришел бывший заядлый полицай Скрынский с сыном. Он клялся, что будет верно служить советской власти. Его приняли в отряд. После того как сбили самолет, они внезапно исчезли. Первоначально на это не обратили внимания, но вдруг послышалась сильная стрельба, немцы неожиданно напали на отряд. Как потом выяснилось, Скрынский по одному подходил к нашим часовым, просил закурить и неожиданно бил ножом. Таким образом, он снял четырех дозорных. Одна группа немцев атаковала партизан, а другая вышла к самолету, извлекла тела офицеров и увезла их.

Дело предателя Скрынского на этом не закончилось. Как начальник полиции Зуйского района, он сделал много преступлений против партизан и простых граждан. Людей арестовывал, избивал, расстреливал. Потом он бежал вместе с немцами, но был пойман на территории Румынии в мае 1944 года. Об этом я успел прочитать в газете незадолго до депортации.

После того как я попрощался с Джемилем на Чуюнчинской заставе, 28 декабря 1943 года мы вернулись в расположение своего отряда. На одной подводе была бочка меда. Я решил раздать его детям, чтобы они отпраздновали Новый год. 29 декабря поступил приказ всем моим людям быть в отряде. Разбил их на группы, назначил старших. Насколько возможно, вооружил. Продукты сказал брать, кто сколько может унести.

По совету старейшин зарезали пять коров. Я распустил им животы, и мы укрыли их ветками, листвой. Разбив людей на группы по 10 семей, мы вышли из лагеря. Когда мы выполняли эту работу, в лес уже летели снаряды. Были слышны автоматные очереди, а в небе кружили самолеты. Надо было быстро уводить людей под защиту боевых отрядов. Все 30 групп я привел на Яманташ, где сосредоточилось командование и все три бригады – 1, 5 и 6-я. Командир сказал, что свое дело я сделал, а теперь буду командиром разведгруппы.

Каратели начали окружать наш небольшой по территории Зуйский партизанский лес. По краям леса были две яйлы: Караби и Долгоруковская, а в центре – открытое поле, куда боевая техника заходила свободно. У нас было три аэродрома, на которые садились советские самолеты из Краснодара. Поэтому Зуйские леса были особенно опасны для оккупантов.

По сравнению с Зуйским, который был 12 на 12 километров, Ялтинский партизанский лес составлял 50 на 50 километров. Он тянулся от Алуштинской дороги до Севастополя. Окружить такую большую территорию было практически невозможно. Партизанам было где маневрировать в случае прочеса.

Первое задание я получил 29 декабря 1943 года. Нужно было найти штаб бригады, передать донесение и получить ответ. Штаб я нашел на крутой горе на правом берегу Бурульчи, неподалеку от Яманташа. «Яман» в переводе «плохой», «злой». Подниматься на него со стороны Бурульчи очень трудно, подъем крутой, градусов сорок пять, человек еще пройдет, а лошади нет.

С самого утра и дотемна нас бомбили фашистские самолеты, сменяя друг друга. Проклятые «мессершмитты», «юнкерсы» и даже венгерские кукурузники. Они бросали кассетные, осколочные, зажигательные бомбы, мины. Летали группами по шесть штук непрерывно. Артиллерия и танки обстреливали лес со всех сторон. Действия артиллерии с воздуха координировала «рама», снабженная оптическими приборами.

Спасаясь от осколков, я зашел в одну из пещер. Туда же вошел человек в армейской форме. В руке его был наган. Он наставил его на меня и закричал: «Уходи отсюда – это моя пещера!» Я вышел и нашел себе другое убежище. Слышу, кто-то из бойцов кричит: «Казенбаш, ты не ранен?» Тот отвечает, что все нормально.

Дождавшись затишья, я пошел по косогору и нашел штаб бригады. Отдал письмо, получил ответ. 30 декабря мне дали группу в составе: Марцовенко Катя и Николай, Павлик Семедляев, Эбзаде и Сабрие Халиловы, Рустем Тонкаев, Мустафа Чебышев, Дробязов и еще несколько человек.

Как стало потом известно, против партизан были брошены 1-я и 2-я румынские горнострелковые дивизии, обученные воевать в горных условиях, а также немецкие и полицейские части. Крупнокалиберные пулеметы косили деревья. Всё гремело, всё горело. Было страшно.

Если раньше мы держали оборону отрядами, взводами, группами, то на этот раз командование приняло решение вести настоящую партизанскую войну. Все должны были разбиться на мелкие группы. Назначили старших групп. Снабдили боеприпасами, по возможности продуктами питания. Всем сказали: «Найдите врага, разбейте его и убегайте. Ищите другого, дайте бой и снова убегайте». Общий сбор был назначен 12 января на Яманташе. 31 декабря 1943 года приступили к выполнению приказа.

Я, Сабрие и Эбзаде пошли на север от Васильковской балки. По левой стороне Бурульчи вдоль реки тянулась главная дорога от Баксана к Яманташу. Прислушивались, где галоголят каратели, где взрываются снаряды и бомбы. Когда стемнело, мы подошли к небольшой балке. Смотрим, внизу румыны сидят возле большого костра, пьют чай или кофе, кушают, винтовки сложили в козлы. Двое на вертеле жарят утку для встречи Нового, 1944 года. Некоторые с оружием ходят по балке, видимо, дежурят. Уловив удобный момент, мы бросили три гранаты в сторону костра. Они открыли пулеметный огонь. Поднялся переполох. Были убитые и раненые. Мы начали отходить. Сквозь летящие со свистом вражеские пули мы смогли убежать в спокойное место. Было морозно, холодно. Снега не было. Когда ходишь по замерзшей листве, она шуршит, все слышно, особенно ночью, но ночью фашисты, к счастью, не воевали.