Женщина на грани нервного срыва - читать онлайн книгу. Автор: Лорна Мартин cтр.№ 53

— Обожаю «Нью-Йоркер»! Мой любимый журнал. Классные рецензии на фильмы, а карикатуры — просто улет!

Висевшая на стене картинка изображала доктора, который пытался успокоить встревоженного пациента. Подпись гласила: «Нет, я еще никогда не делал такую операцию, но я видел, как ее успешно проводили в “Скорой помощи”».

— Отлично, — похвалила я и рассказала про свою любимую карикатуру: — Женщина пишет в дневник. Картинка называется «Низкая самооценка». Женщина написала: «Дорогой дневник, прости, что опять пристаю со своими проблемами…»

Он расхохотался. Это меня вдохновило.

— Или вот еще. Миленький песик на приеме у психиатра — тоже собаки. Пациент лежит на кушетке, а врач сидит позади него и что-то пишет в блокноте. Подпись объясняет, какое событие травмировало клиента: «Они передвинули мою миску».

Дэвид снова рассмеялся.

— Постой, вспомнила еще одну! — Надо было ограничиться двумя, но меня понесло. — Отец сидит на корточках перед сынишкой, который готовится к бейсбольному матчу, и ободряет его. Он говорит: «Помни, сынок. Победа не главное — если, конечно, ты не хочешь заслужить папочкину любовь».

Мы вышли на балкон и облокотились на перила. Стояли, любовались видом, наслаждались свежим воздухом. Было тихо, только где-то в отдалении шумели автомобили.

Почему-то мне ужасно хотелось объясниться с ним по поводу своих слов на вечеринке у Скотта и Луизы.

— Помнишь, я сказала, что встречаюсь кое с кем?

Он кивнул.

— Я имела в виду психотерапевта.

Он усмехнулся:

— У тебя что, проблемы с головой?

— Ну, поначалу я была уверена, что со мной все в порядке. Но сейчас, семь месяцев спустя, понимаю, что никогда не была нормальной.

— И как, помогает? — спросил он с улыбкой.

— Представь себе, да. Узнаешь о себе много нового. Удивительное дело.

— Что ж, как я понимаю, у русских есть водка, у американцев — психоаналитики. Наверное, всем что-то такое нужно.

— «Как я понимаю»? «Наверное»?

— Что?

— Ерунда, извини. Просто терапевтша вечно мне твердит: не надо гадать, не надо беспочвенных предположений, не прячься за пустыми словами.

Он опять засмеялся.

— А самый прикол в том, что я пишу об этом колонку. Сначала я особо не задумывалась, почему я это делаю. Я ведь журналист. Писать — это моя работа. Я ее люблю. И я думала, что таким образом смогу помочь другим людям. Но благодаря своей чокнутой докторше я поняла, что не все так просто. Всегда есть скрытые мотивы. Я пытаюсь осознать то, что, оказывается, я по-детски требую внимания, избегаю открывать людям душу и брать на себя ответственность, наблюдаю за собой со стороны, вместо того чтобы просто быть собой, — и это еще далеко не все. Я рассказала об этом своему главреду, но он все равно утверждает, что я могу помочь другим. В общем, все это как-то дико. Я где-то читала, что человек идет к психоаналитику с одной проблемой, а выясняет, что у него их целая куча. Сейчас я примерно в середине этого диковинного путешествия.

«Хорошо выступила, Лорна», — подумала я. Только вот не слишком ли разболталась?

Мы помолчали.

— Так, значит… — Он повернулся и оперся спиной на перила. — Уезжаешь на Ямайку?

— Да. Но всего на неделю. А ты едешь в Малави.

— Но всего на месяц.

Мы смотрели друг на друга и молча улыбались. Наконец он сказал:

— Ты это серьезно — насчет обета воздержания?

Господи боже. Спокойствие, только спокойствие.

— Вполне серьезно.

— Хм-м… А поцелуи считаются?

— Ну, это зависит…

Прощайте, принципы. Прощайте, обеты. Наверное, надо было с самого начала честно себе признаться, что надолго меня не хватит.

— Зависит от чего?

Мы неотрывно смотрели друг на друга. Кажется, прошла целая вечность, а потом он нежно погладил меня по щеке, медленно-медленно наклонился и поцеловал в губы.

Матерь божья. Это фантастика. Терпеть не могу избитое выражение «таять от удовольствия», но я была готова растечься по полу, как мороженое в жару. Хорошо еще, было на что опереться, иначе я бы, наверное, не устояла на ногах. Я так ослабела, что приходилось усилием воли удерживать голову прямо. Иначе она болталась бы из стороны в сторону, а это, боюсь, не очень сексуально.

— М-м-м, — промычала я.

Он улыбнулся — и повторил.

После четырех неземных поцелуев я сказала, что должна пойти домой, потому что где одно, там и другое, а я не хочу никаких «глупостей».

В глазах у него плясала смешинка.

— Ты ужасно забавная.

Должно быть, у меня на лице появилось выражение тревоги, потому что он поспешно добавил:

— В хорошем смысле.

Я сказала, что хочу дать ему в поездку свое африканское ожерелье.

— Это было бы здорово, — сказал он без тени иронии.

Я попыталась развязать веревочку, но не смогла.

— Дай я, — предложил он.

Несколько мгновений я наслаждалась прикосновениями его рук и теплом его дыхания на своей шее. Он распутал узелок и протянул мне ожерелье. Я обмотала подвеску веревочкой, поцеловала ее (очень глупо, не знаю, зачем я это сделала) и вложила украшение в его ладонь.

— Пожалуйста, привези его обратно.

Он посмотрел на мой талисман и осторожно сжал в кулаке.

Шагая домой, вдыхая свежий утренний воздух, я вдруг поняла, что совсем забыла про Кэти. Набрала ее номер. Кэти сообщила, что отлично развлекается, и попросила не волноваться.

На заднем плане раздавалось нестройное хоровое пение.

— Скажите, вы постоянно предаетесь романтическим фантазиям? — спросила доктор Дж.

— Нет, — быстро ответила я.

Слишком быстро. Не надо быть психологом, чтобы заметить: я даже не задумалась. Мне показалось, что меня в чем-то обвиняют, и я рефлекторно выставила шипы. Доктор Дж. не раз объясняла мне, что это нормальная человеческая реакция, и все-таки я была недовольна собой — такой прокол после восьмидесяти часов терапии!

Я рассказывала ей про Дэвида, изо всех сил стараясь не слишком увлекаться. Только строгие факты, ничего лишнего.

— Я встретила потрясающего мужчину. Он врач, спасает людям жизнь, прямо как в американском сериале. Медсестры называют его «доктор Шарм». Ему тридцать четыре. Живет в фантастической квартире возле порта. Сейчас едет в Малави, где поможет тысячам местных жителей.

Но потом я все испортила.

— Мы целовались у него на балконе. Это был лучший поцелуй в моей жизни. Легкий ветерок мягко ерошил мне волосы, и я ощущала себя героиней голливудского фильма. У него самые нежные на свете губы, а на подбородке у меня теперь раздражение от его щетины. Это так здорово! И у него такие большие мужественные ладони. Точно как я люблю! Я думала, что упаду в обморок. Я отдала ему свое ожерелье и попросила привезти его мне обратно — совсем как Золушка, знаете. Правда. Я даже думаю, что именно он может оказаться моим суженым. Я никак не могу перестать о нем думать. Как в той песне Кайли — «не могу выбросить тебя из головы».