Женщина на грани нервного срыва - читать онлайн книгу. Автор: Лорна Мартин cтр.№ 24

Доктор Дж. нарушила тишину:

— Вы сказали, что, хотя, по вашему мнению, Луиза никогда не проявляла материнский инстинкт, она оказалась прекрасной матерью.

Мне ужасно хотелось выкрикнуть: «Вовсе она не прекрасная! Это я преувеличила! Она самая обыкновенная. Она точно такая же, как любая другая более-менее нормальная мамаша: готовит вкусную еду для своего сына, играет с ним, поет ему песенки, встает среди ночи, если нужно. Она любит его таким, какой он есть. Она готова за него жизнь отдать. Ну и что? Я тоже готова. Подумаешь, достижение. Я бы не сказала, что моя сестра такая уж прекрасная мать. Ничего подобного. Обычная. Заурядная».

Я с трудом сглотнула и кивнула, продолжая глядеть в потолок:

— Ну, вроде того.

— Вы много говорили о Луизе, о том, как она счастлива и удовлетворена семейной жизнью. Было бы совершенно нормально, абсолютно нормально испытывать некоторую зависть.

Я почувствовала, как на глазах вскипают слезы бешенства.

— Я. Не. Завидую. Луизе. Это она мне завидует. Я свободна. Независима. Я делаю карьеру. Это Луиза завидует мне. Она должна мне завидовать.

Долгое молчание.

Доктор Дж.:

— Скажите, почему это вас так пугает? Если бы вы признали, что, возможно, испытываете зависть к своей сестре, что бы для вас переменилось?

Я долго-долго думала. И наконец высказала свои мысли и страхи:

— Не знаю. Зависть — это мерзко. Но дело даже не в этом. Тогда я потеряю точку опоры. Получится, что все эти годы я обманывала себя. А если я сама не замечала, что испытываю гнев и зависть, — то в чем еще я заблуждалась? Я всю жизнь считала себя честной. Люди говорили, что никогда не встречали настолько прямодушного и откровенного человека. Мне говорили, что я как открытая книга. Что я никогда не стану хорошим игроком в покер, потому что у меня на лице отражаются все мои мысли и чувства. А теперь выходит, что все это иллюзия. Что таким образом я просто скрывала свои истинные эмоции. Что я обманывала или, по крайней мере, пыталась обмануть всех, включая себя, — причем неосознанно. Мне очень неприятно об этом думать.

— С правдой так часто бывает, — ответила доктор Дж.

Вечером я позвонила маме, которая ужинала у Луизы. Я хотела узнать, читала ли она мою статью в последнем воскресном «Обзервере».

Мама и Луиза жили в пяти минутах ходьбы друг от друга в Милнгэйви, зеленом пригороде Глазго в восьми километрах к северо-западу от города. Они постоянно ходили друг к другу в гости.

— Здравствуй, детка, — защебетала мама. — Луиза приготовила изумительный ужин. Мы ели… — Она попросила Луизу напомнить и перечислила: — Кровяную колбасу и жареный картофель с гороховым пюре, потом ребрышки ягненка с кедровыми орешками и пармезановой корочкой. Все домашнее. И вина на выбор.

— Классно, — откликнулась я.

— А ты что ела на ужин?

Любимый мамин вопрос. Вариантов ответа у меня было всего несколько: салат из «Маркс и Спенсер», тосты с сыром или рагу на гриле из забегаловки «Кебабиш», где мы с владельцами на «ты». В тот вечер я ужинала рагу.

— Надо есть больше фруктов и овощей, юная леди!

— Ну да, — виновато ответила я. — Хотя я ведь каждое утро пью фруктовый коктейль. Мам, я просто хотела узнать, читала ли ты мою статью в воскресном выпуске.

— Ну так, проглядела. Какая трагедия, не правда ли? А мы тут с твоим папой ужасно заняты, присматриваем за этим богатырем… — Она перешла на сюсюканье: — Льюис, солнышко, звонит тетушка Ой-ой. Хочешь поздороваться с тетушкой Ой-ой?

Через секунду умильный голосок в трубке пролепетал:

— Иве-е, Ой-ой! — Льюис оглушительно фыркнул.

Мама забрала трубку.

— А он у нас такое чудовище, верно? Кто у нас тут чудовище, а? Кто у нас маленькое славное чудовище?

И вправду интересно, кого она имеет в виду. Я погромче кашлянула в трубку.

— Извини, детка. А ты когда-нибудь слышала, как он говорит «Я тебя люблю»? Такая прелесть, ну прямо сил нет. Он говорит: «Юбъю». Слезы на глаза наворачиваются! А ты видела, как он играет в «глазик-носик-щечка-щечка-ротик-щечка-щечка-ротик-носик-глазик»?

Не успела я спросить, что, собственно, такое «глазик-носик-щечка-щечка-ротик-щечка-щечка-ротик-носик-глазик», как она снова обратилась к Льюису:

— Ну-ка, солнышко, что это такое? Скажи тете Ой-ой, что это такое?

Трубку опять передали племяннику.

— Но-ф-фи, — прошепелявил он.

— Да-да-да, — пропела мама, — это милый маленький носик Льюиса. У кого тут славный маленький носик, а? У кого прелестный крошечный носик, совсем как малюсенькая кнопочка?

Это уж точно было адресовано не мне. Я снова прокашлялась.

— Мам… так вот, насчет статьи…

— Ужасная история, детка, — перебила она меня. — А ты знаешь, что если сказать «раз, два», он скажет «тьи-и-и-и»? Ну-ка, давайте, все вместе.

Мама и примкнувшие к ней папа, Луиза и Скотт хором проскандировали:

— Раз, два…

Льюис подхватил:

— Тьи-и-и-и.

— Невероятно, правда? Просто чудо! — Мама захлебывалась от восторга.

— Ага. Обалдеть просто.

— А еще он знает названия некоторых цветов. Правда, Льюис? Потому что ты у нас такой умненький мальчик, верно? Льюис, скажи тете Ой-ой, что это за цвет?

— Фи-и-и, — пропищало в трубке.

— Нет, глупыш, это не синий, а зеленый, — поправила мама.

— Перепутал? — На губах у меня заиграла злобная улыбка. «Он что, не отличает синий от зеленого?» — подумала я и тут же устыдилась. Что на меня нашло? Я резко выдохнула и покачала головой. — Ну, в общем, эта статья…

— Угу. — Очевидно, ее внимание все еще было направлено не на меня.

— Я еще никогда не работала над таким трагическим сюжетом. А еще… Господи, совсем забыла — помнишь ту мою статью про Сребреницу? Ту, за которую я едва не получила награду? Ее тут обсуждали на одном интернет-форуме! — Можно было подумать, что обсуждение в Интернете равнозначно Пулитцеровской премии.

— О, это замечательно, детка.

— И на этой неделе у меня тоже очень хороший сюжет. Про запрет на курение в ресторанах. Мои собственные, очень достоверные источники утверждают, что это может привести к полнейшему хаосу.

— Да что ты, — равнодушно откликнулась мама.

Как она не понимала, что это была только затравка? Ей полагалось засыпать меня вопросами. Но, хотя она этого не сделала, я все равно принялась рассказывать:

— Есть опасение, что, выходя на улицу покурить, тысячи людей будут оставлять свои напитки без присмотра. — Мой голос звенел искренней тревогой, будто нас ждала катастрофа национального масштаба. — Только представь, тысячи бесхозных стаканов по всей стране! Туда ведь можно будет что-нибудь подмешать. Это приведет к небывалому разгулу преступности! Все крайне обеспокоены.