Свастика над Волгой. Люфтваффе против сталинской ПВО - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Зефиров, Дмитрий Дегтев, Николай Баженов cтр.№ 114

Для отражения ночных налетов немецкой авиации основным видом стрельбы зениток среднего калибра все еще оставался заградительный огонь, т.е. стрельба по площадям, связанная с большим расходом боеприпасов. Объяснение этому простое: во-первых, несмотря на достаточно большое число зенитных прожекторов, размеры создаваемой ими световой зоны не обеспечивали необходимого светового упреждения для прицельной стрельбы зенитной артиллерии по захваченным прожекторами самолетам; во-вторых, стрельба по ненаблюдаемой цели по данным станций орудийной наводки до сих пор была освоена плохо. Складывается впечатление, что командование корпусного района ПВО готовилось только к отражению дневных налетов, по принципу «не вижу – не стреляю». А для освоения СОН, вероятно, не было не только необходимых инструкций, но и сказывались отсутствие самолетов-мишеней и нехватка боеприпасов, которые не выделялись для тренировки зенитных расчетов.

Значительными силами располагала и 142-я ИАД ПВО под командованием полковника В. П. Иванова. К июню 1943 г. ее части были полностью обеспечены боеприпасами, горючим и средствами связи. Организационно дивизия состояла из четырех полков (423-й, 632-й, 722-й и 786-й ИАП) и трех батальонов аэродромного обслуживания (БАО). Истребители базировались на пяти аэродромах – Стригино, Правдинск, Дзержинск, Казань и Ковров. В ее составе в общей сложности имелись 87 самолетов, в т.ч. 72 исправных, а личный состав насчитывал 159 летчиков, в т.ч. 33 летчика-ночника 43 «облачника» и 47 т.н. высотников. 36 летчиков не были отнесены к указанным категориям [142] .

Наличие самолетов в 142-й ИАД ПВО к началу июня 1943 г.

Кроме того, в скором времени дивизия должна была получить еще 10 истребителей Ла-5 и 33 английских «Харрикейна». Пока же самолетный парк дивизии на 35% состоял из машин устаревших типов. Даже МиГ-3 к лету 1943 г. уже нельзя было считать последним словом авиатехники. Правда, других высотных перехватчиков советская промышленность до конца войны создать так и не смогла.

Проведенная Военным отделом бюро Горьковского обкома ВКП(б) проверка показала, что дивизия, несмотря на наличие большого количества сил и средств, не была подготовлена к отражению массированных налетов противника. Отсутствовала боевая подготовка и тренировка действий в воздухе в составе полка и в целом дивизии. Более или менее были отработаны лишь действия в составе звена (три истребителя) и поодиночке. Командир дивизии полковник Иванов в течение 1943 г. ни разу не проводил занятий с командирами полков. Плохо была поставлена воздушно-стрелковая подготовка. Так, командир эскадрильи Ярыгин в течение пяти месяцев всего один раз стрелял в воздухе по конусу. Теоретические занятия по стрельбе проводились только один раз в месяц, и то формально. В результате большинство летчиков 722-го ИАП, оснащенного высотными перехватчиками МиГ-3, вообще не умели грамотно прицеливаться. Летчики-ночники, «высотники» и т.н. заоблачники вследствие недостаточной тренировки были не подготовлены для воздушных боев ночью и на предельной высоте, т.е. весьма слабо соответствовали своим «специальностям».

Средства связи по-прежнему использовались неудовлетворительно. По рации вместо четких команд велись длинные разговоры и монологи, доклады, например «Патрулирую над Балахной», передавались открытым текстом. В дежурных подразделениях отсутствовал должный порядок и дисциплина. Так, дежурное звено истребителей 423-го ИАП во время учебной воздушной тревоги оказалось не готово к вылету, и взлет не состоялся. Командир полка Елизаров прибыл к самолету без парашюта, а начштаба перепутал дачу ракет. Дежурная пара того же авиаполка, пребывавшая в готовности № 2, при проверочной тревоге оказалась небоеготовой. Истребители в воздух не поднялись, т.к. летчики… ушли обедать. Дежурная пара 632-го ИАП, также находясь в готовности № 2, по проверочной тревоге взлететь не смогла, т.к. на этот раз «летчики ушли на занятия». В 786-м ИАП, чьи самолеты находились в готовности № 1, т.е. когда пилоты сидят в кабине и ждут ракету на старт, вместо возможных 30—60 секунд подняли истребитель только через шесть минут. Во время учебной тревоги 2 июня на вызов вообще не ответили полки, находящиеся в Стригино и Дзержинске.

При этом командный состав дивизии в качестве «учебно-воспитательных мер» в основном увлекался арестами. Так, заместитель командира 142-й ИАД Ковригин, приехав в один из полков, «приказал арестовать целую группу (шесть человек) товарищей за хранение личных вещей под кроватями, причем среди арестованных оказались и совсем невиновные товарищи. Командир БАО Фещенко увлекается арестами, при проверке спросили, за что сидят товарищи, он не знает, говорит, что забыл, за что арестовал».

Вообще вся организация боевой подготовки, видимо, основывавшаяся в основном на опыте 1942 г., была рассчитана только на отражение налетов мелких групп бомбардировщиков и перехваты одиночных самолетов-разведчиков. При этом в течение всей первой половины 1943 г. не проводилось ни одного занятия по боевой и тактической подготовке. Понятно, что перечисленные недостатки существенно сказывались на боевой подготовке и значительно снижали боеспособность подразделений.

Истребительная авиация имела 12 зон ночного патрулирования, в каждой из которых должен был действовать один самолет. Зоны патрулирования располагались равномерно вокруг обороняемого пункта и вплотную примыкали к зоне огня зенитной артиллерии, в которую истребителям было входить запрещено. Но световые прожекторные поля для обеспечения боевых действий истребителей ночью почему-то не создавались.

Что касается самого командира авиадивизии, то его деятельность не отличалась большими успехами. С ноября 1942 г., когда боевой офицер В. П. Иванов был назначен командовать тыловой частью, немецкие самолеты в течение полугода почти не появлялись. Для человека, на протяжении года лично водившего своих летчиков в ожесточенные бои и на штурмовки, это означало приговор. Боевого командира «засунули» в тыл, не суливший ни боевых наград, ни славы, ни повышений по званию. Вот тут его и подстерегла типичная ловушка, к которую попадали многие русские люди, по обычаю заливавшие свое горе и обиду вином, что и сказалось на его последующей деятельности как командира.

Службу ВНОС на территории Горьковского корпусного района ПВО осуществляли два батальона и около 30 внештатных постов, как в начале 30-х гг. Большинство этих постов располагалось вдоль рек Волга и Ока, а также вдоль шоссейных и железных дорог, являвшихся основными ориентирами для полетов вражеской авиации. Оповещение всех частей ПВО и управление боем по-прежнему осуществлялись с главного поста ВНОС и КП командующего войсками корпусного района, находившегося на Почтовом съезде в Горьком, а в боевых секторах – с КП начальников секторов – командиров 90-го, 196-го, 742-го и 784-го ЗенАП. Основным видом связи по старинке являлась телефонная связь, легко повреждаемая при разрывах бомб и разрушении различных объектов. Радиосвязь многими командирами недооценивалась и рассматривалась как дублирующая. И это после двух лет войны!