На пути к краху. Русско-японская война 1904-1905 гг. Военно-политическая история - читать онлайн книгу. Автор: Олег Айрапетов cтр.№ 136

Японская армия впервые получила пулеметы системы Максима конце японо-китайской войны, но не успела их использовать. Однако японцы заметили эффективность этого оружия, несколькими образцами которого владели китайские части. В промежуток между 1895 и 1904 годами шли испытания, в ходе которых японское командование стало склоняться в пользу системы Гочкиса. В части эти пулеметы стали поступать уже в ходе войны {1943}. В результате японцы, почти не имевшие автоматического оружия в начале войны, резко увеличили его количество — к концу войны в каждом японском полку была уже пулеметная рота — 7–8 пулеметов. Японские отчеты говорят о высокой эффективности использования этого оружия как для отражения русских контратак, так и для подготовки собственных наступлений {1944}. Все это также сказалось в мукденском сражении — японцы обладали превосходством в средствах обороны, что позволяло им экономить силы на второстепенных участках для концентрации на важных направлениях.

Сражение стало увеличенной и ухудшенной для русских армий копией Ляояна. Японцы осуществляли излюбленный прием окружения, пытаясь отсечь русские армии от железнодорожной артерии. Ойяма, поклонник прусской стратегии, бывший во время франко-прусской войны представителем японской армии при германском командовании, настойчиво пытался реализовать идею «Седана», но только в этот раз не путем одностороннего, как под Ляояном, а двустороннего обхода. Русская стратегия долгое время приучалась на примере Европейского театра военных действий к мысли о необходимости действия из польского выступа, от внутренней коммуникационной линии. Нечто подобное происходило и в Манчжурии.

Главнокомандующий русскими армиями полностью подстраивался под волю противника, диктовавшего ее многочисленными демонстрациями и постепенно терял контроль над войсками. Так Куропаткин действовал с самого начала двухнедельного сражения. Как только обнаружилось наступление противника против армии Линевича, так все приготовления 2-й армии к атаке были отменены и часть её войск, выполняя приказание Главнокомандующего, по словам генерал-квартирмейстера 3-й армии ген.-м. М. В. Алексеева, «как угорелые овцы шарахнулись… к левому флангу»: «Общее убеждение, что силы там у японцев скромные, что действия их там, хотя, как всегда, и энергичные, имеют характер демонстративный. Но они знают, по видимому, характер нашего Главнокомандующего: усиленными переходами все, что было возможно, направлено туда, в эти горы, где и развернуть такие силы трудно. Словом там, на перевалах, узких путях, собрана половина всех наших сил» {1945}.

В армии с места на место перебрасывались не только войска, но и их командиры. Например, 12(25) февраля генерал Ренненкампф вместе с частью офицеров своего штаба был снят с командования своим конным отрядом и отправлен на формирование нового отряда у Линевича. Его заменил генерал Эйхгольц. Но ненадолго — любимец Каульбарса не смог справиться с ситуацией в условиях боя и начал отходить. В результате Куропаткин, минуя командующего 2-й армией, распорядился вернуть Ренненкампфа назад. Последнему пришлось восстанавливать управление над своим отходящим отрядом. Все это произошло всего лишь за сутки {1946}. Подобные действия вызывали раздражение и у командования, и у рядовых. Когда в III Сибирский корпус ген. Н. И. Иванова была прислана на помощь бригада Болотова, то первой реакцией командира корпуса были слова: «Зачем только Куропаткин растрачивает свои резервы? Это не главная атака, ему не стоит волноваться за меня. Хотя Куроки яростно атакует каждый день, он все же несет огромные потери; некоторые из его полков почти полностью уничтожены. У меня хорошие позиции, у япошек нет ни единого шанса, когда дойдет до штыковой с моими доблестными сибирскими стрелками» {1947}. Это происходило уже 11–13(24-26) февраля.

Еще за неделю до катастрофы армия верила в благополучный исход сражения. 16 февраля(1 марта) П. Н. Краснов заявлял в армейской газете: «Новый год начался счастливо. Грозная, под ружьем стоит Маньчжурская армия в сознании скорой победы. И ее не смутят и не потревожат ни японские прокламации, ни жалкое нытье людей тыла, которым все надоело, которые все готовы бросить и во всем видят неудачу. В передовых окопах наших позиций твердо уповают на то, что «на зачинающего Бог!» {1948} Однако именно в это время армию потревожили далеко не японские прокламации или козни готового сдаться тыла.

14(26) февраля кавалерия, стоявшая на флангах русской армии, вскрыла обходное движение японцев. 16 февраля(1 марта) выяснилось, насколько большими массами движется противник — некоторые из его колонн достигали до 4 верст в глубину {1949}. В этот день разведка донесла, что обходные колонны японцев, движущиеся на левом фланге, принадлежат к армии ген. Ноги. Японцы наступали энергично и уверенно, и при обстреле русской артиллерией даже не разворачивали свои колонны — они торопились зайти в тыл Манчжурских армий {1950}. Когда обнаружилось движение Ноги, ему было нечем эффективно противостоять.

Получив известия об обходе, Главнокомандующий фактически вмешался в руководство 2-й армией, еще больше усложняя управление ею. Вмешательство Куропаткина носило мелочный, дезорганизующий характер. Через несколько дней после переброски I Сибирского корпуса, его солдаты снова вынуждены были совершать марш-бросок, теперь уже в обратном направлении, на крайний правый фланг армий, и, как писал тот же британец, который наблюдал их тяжелое движение ранее, «…несмотря на всю усталость и деморализацию, которую несло с собой это бесцельное шатание, они сопротивлялись ужасному напору Ноги с бросающейся в глаза храбростью и упорством» {1951}. Нельзя забывать, что все эти передвижения русские войска совершали при довольно холодной погоде. Температура колебалась от —17,1 градусов по Цельсию в семь утра до -2,8 в полдень и -8,1 в девять вечера {1952}. Силы солдат были не безграничны.

Начиная с Ляояна в полевых армиях постоянно росло присутствие тяжелой артиллерии. Под Мукденом у японцев было уже до 170 тяжелых орудий против 158 русских. Впрочем, с началом японского наступления русская осадная артиллерия снималась с позиций и отправлялась в тыл {1953}. Прок от ее присутствия был невелик — Главнокомандующий запретил даже обстреливать работы противника по установке 11-дюймовых орудий, без разрешения его штаба распорядиться тяжелой артиллерией не мог даже командир корпуса, на позиции которого она находилась {1954}. Однако это было очевидное указание на подготовку к будущему отступлению. Особенно удручающе действовал на солдат этот отвод, потому что сразу же за ним начался обстрел русских позиций японской тяжелой артиллерией. Русская полевая артиллерия не могла бороться с 11-дюймовками противника. Уже 13(26) М. В. Алексеев понял — Куропаткин готовится отходить. По настоянию генерал-квартирмейстера командующий 3-й армией ген. от кав. барон А. А. фон Бильдерлинг написал Главнокомандующему письмо, оно осталось без ответа {1955}.