Ордынская броня Александра Невского - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Абрамов cтр.№ 115

Услышав этот вопрос, немец помрачнел, понимая, что сделал большую оплошность, сообщив князю о численности татарских ратей. Однако, собравшись, отвечал, что в случае опасности магистр Ливонского ордена может направить для поддержки князю Александру в Новгород пять-шесть тысяч воинов. Затем, напрягшись и покраснев щеками, добавил, что если князь Александр не примет этой помощи, то воины Божьи сами смогут оборонять рубежи христианских земель с востока на дальних подступах — здесь в Новгородской земле.

Угроза из уст немца прозвучала вполне откровенно. В третий раз в покоях наступило общее безмолвие.

Тем временем перед духовным взором Александра, невидимый никем, появился златокудрый воин, улыбнувшийся князю. Спустя минуты три Александр нарушил молчание, изрекая слова Евангелия:

— …Возврати ножъ твой въ место его: вси бо приемшии ножъ, ножемъ погибнуть. Или мнитися ти, яко не могу ныне умолити Отца Моего, и не представить Ми вящше неже дванадесяте легиона ангелъ? (Возврати меч твой в место его; ибо все, взявшие меч, мечем погибнут. Или думаешь, что не могу теперь умолить Отца Моего, и Он представит Мне более, нежели двенадцать легионов Ангелов? Мтф., гл. 26; 52,53.)

Толмач переводил медленно, но уверенно. Когда закончил, Александр Ярославич, глядя в глаза немца и вопрошая его, добавил от себя:

— Колико же ратных приидет от тотар на латынян, егда тотары имуть Рим яти?

Орденский посол раскрыл рот и слова ответа, приготовленного заранее, застыли у него в гортани. Глаза немца загорелись злобой и налились кровью.

* * *

Прочный лед, слегка присыпанный пушистым белым снегом, стал на реке Нузе — притоке реки Воронежа. Кони рязанского посольства прошли по льду к огромному стану монголо-татарского войска, частично спрятанному в перелесках. Сколь ни пытались гриди и отроки князя Феодора Юрьевича определить на глаз приблизительное число ратных татар, но сделать этого не могли. Посольство встретил в огромной круглом шатре сам царь Бату (Батый) в окружении своих слуг, воевод и нукеров. Феодор Юрьевич и его бояре, раскланиваясь, одарили царя и его окружение дорогими подарками: мехами, серебром, парчовыми и атласными тканями, медом, отроки подвели к шатру красивых жеребцов и кобылиц. Батый, казалось, был доволен, улыбался и щурил свои раскосые рысьи глаза. Завязались переговоры.

Феодор Юрьевич просил от лица своего батюшки князя Рязанского Юрия Ингваревича не вступать на Рязанскую землю, не разорять и не жечь ее, а принять подарки, выкуп и уйти с миром. Через толмача Батый отвечал, что не хочет разорения Рязанской земли, но, сомкнув брови и, выкатив глаза, грозно заявил, что пришел взять всю Русскую землю. Среди многочисленного и воинственно настроенного окружения царя раздался одобрительный шум. Князь Феодор зарделся румянцем и сдержал слова, которые просились у него с языка. И тут заметил, что к царю приблизился и что-то прошептал ему на ухо опальный, а ныне беглый его боярин Бродята. Толмач быстро и тихо перевел речь беглеца. Сузив глаза и усмехнувшись, Батый обратился к Феодору Юрьевичу через толмача:

— Ведаю, яко имаши у собе княгыню от царьска рода, и лепотою — телом красна бе зело. Дай ми, княже, ведети жены твоея красоту.

В огромном крутом шатре царя Батыя наступила гробовая тишина. Все окружение князя Феодора: бояре, детские, отроки, гриди, слуги двора замерли в невероятном напряжении и ожидании. Замерли, замолкли царские нукеры, батыры и князья. Еще румянец не сошел с ланит Феодора Юрьевича, как улыбка прошла по его благородному смелому челу и устам. Громкий и вызывающий хохот вырвался из его сильной груди, и слезы выступили на его очах. Следом же громогласно изрек он:

— Безуменъ ти еси, царю! Не полезно бо есть намъ христианомъ тобе нечестивому царю водити жены своя на блудъ. Аще ны преодолевши, то и жены наши имаши владети.

Еще несколько мгновений после слов князя в воздухе висела могильная тишина. Но следом Батый, брызгая слюной, разразился громовой бранью. Все его нукеры и князья выхватили из ножен кривые мечи, сабли, секиры и ринулись на русичей. Несколько десятков стрел рассекли воздух и побили людей из посольства князя Феодора. Кто-то, выхватив клинок, успел вырваться из шатра и крикнуть на помощь русичей, бывших снаружи. Один из княжеских милостников именем Апоница успел вскочить на крепкого неоседланного жеребца и дать круг возле шатра, призывая на помощь своих собратьев. Но не прошло и пяти минут, как татары покололи, посекли и постреляли русичей. Минуя костры и юрты татарского стана, милостник направил жеребца в лес, стоявший близ реки. Несколько стрел просвистело ему в след, так и не задев его. Уже издали, с пригорка, он увидел, как царские нукеры стали относить от царского шатра изрубленных, пострелянных и истекавших кровью русичей, сбрасывая их тела в небольшой буерак саженях в тридцати от места избиения русского посольства.

С трудом Апоница дождался темноты и полночи в лесу. Татары веселились и пировали у костров. Зловещие отблески пламени и мрачные тени метались в татарском стане. Незнакомая русскому уху струнная и горловая музыка Великой Степи, крики людей, ржание коней, мычанье быков и рев верблюдов звучали, гремели среди ночной мглы у границ Руси. Уже в предутренней декабрьской мгле, когда татарский стан начал стихать, милостник прополз как тень к буераку, куда были сброшены тела его погибших товарищей. Там среди груды остывших и оледенелых от крови покойников, отыскал он тело князя Феодора. С великим трудом и осторожностью вынес он покойного своего господина из вражеского стана, уложил его поперек конской холки и ускакал с ним за Нузу к рубежам Руси. Там, поприщах в десяти от места стоянки татарской рати, роя мерзлую землю коротким мечом, выгребая ее перстами, срывая ногти, кровавя длани, выкопал он неглубокую могилу. Затем помолился, поплакал и схоронил в ней покойного. Сверху засыпал могилу снегом и придавил стволом поваленной сосны. Отметил место зарубками на стволах деревьев и поскакал на северо-запад — в сторону дома.

Рязанские полки, ведомые князем Юрием Ингваревичем, остановились верстах в двух не доходя небольшого леса близ реки Воронежа. Юрий велел младшему брату Давыду вывести свой муромский стяг в сторожу между лесом и рекой, да разведать, далеко ли татары. На душе у князя было неспокойно. Он знал, что татарская рать числом в десять тысяч воев уже взяла копьем и большой кровью рубежный рязанский град Овчеруч, поставленный русичами и крещеной мордвой на реке Суре. А взять-то его было непросто, четыре линии рвов, валов и стен имел тот город. Да и воев там хватало, ибо туда пришли остатки булгарских дружин и буртасы. Вспоминал князь Юрий татарское посольство, потребовавшее у совета рязанских князей двенадцать дней назад десятины во всем: в князьях, и в людях и в конях. Вспоминал, как гордо ответил он с братьями татарским посылам, что лишь тогда возьмут вороги все, что хотят, когда не останется в живых ни одного из рязанских князей. Но более всего точила князя Юрия мысль о том, что нет уже в живых его любимого сына Феодора, убиенного татарами в посольстве на реке Нузе. В живых остался лишь один милостник, он-то и сообщил о трагедии, разыгравшейся во вражеском стане. Милостника князь отправил с сопровождением в княжеский городок на Осетр — в удел Феодора Юрьевича, дабы сообщил снохе Евпраксии о трагическом конце ее мужа. Чувство мести жгло княжеское сердце.