Контрабасы или дикие гуси войны - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Герман cтр.№ 4

— Ты запомни, Алоша, большинство потерь на этой войне от подрывов. В прямом боестолкновении сейчас потерь почти нет. Это я к тому, что в атаку сейчас «героические повстанцы» не ходят. И все эти рассказы об отважных сынах гор, не прекращающих освободительную борьбу против оккупантов, просто сказки дядюшки Римуса.

На самом деле всё обстоит иначе. Тёмной ночью злой чечен заложил радиоуправляемый фугас, потом с безопасного места нажал кнопочку и подорвал БТР или грузовой борт с живой силой. Погиб один федерал, пятеро получили ранения. Отважные мухаджиры потерь не понесли. Поэтому передвигаться желательно на броне, при подрыве больше шансов остаться в живых.

Странно, но я не боюсь подрыва, я боюсь одиночества. Зачем она забрала Машку?

Сквозь гул мотора слышу голос Прибного:

— При движении по городу другая головная боль — снайперы.

Наловчились, суки бородатые, за пять лет нашего брата на мушку подлавливать.

Работают обычно из полуразрушенных домов. Садят метров с пятисот-шестисот. Отстрелялся, винтовочку спрятал, отошёл. И не прикопаешься к нему, мирный чеченец, у него такой же паспорт, как у тебя, прописка, семья.

Я подаю голос:

— А что делать, Степаныч?

— Сложный вопрос, Алоша, но я бы сделал так. Прежде всего, назвал бы весь этот бардак так, как он этого заслуживает — войной. Потом, в соответствии с законами военного времени отселил бы из прифронтовой полосы мирное население. Ну, а с теми, кто остался, работал бы как с потенциальным противником.

Я уточняю:

— Мочил бы в сортирах?

Степаныч соглашается:

— Да, и в сортирах тоже.

Я потуже запахиваю бушлат. Значит, будем мочить. Дрожите супостаты.

Через пару часов колонна остановилась в чеченском селе. Степаныч уходит к ротному. Оглядываюсь по сторонам. Свинцовое небо, серые дома. Окна заклеены газетами. Почему-то нигде нет занавесок. Под ногами раскатанная колёсами, липкая чеченская грязь. На перекрёстке чёрными воронами торчат несколько стариков в каракулевых папахах.

Нам отводят двухэтажное здание дома быта. В нем разбиты все окна, на двери надпись мелом: «Минировано». Под окнами — россыпь стреляных гильз.

Двор напоминает свалку, везде валяются ящики, стулья, прошитый очередью холодильник с оторванной дверцей, тряпье, консервные банки, котелки. Вдоль забора располагаются огневые точки.

Пока личный состав тусуется во дворе, собирая мусор и устанавливая полевые кухни, сапёры ищут в здании растяжки. Растяжка — это, как правило, ручная граната, у которой уже разогнуты или отломаны кончики усиков, а к колечку привязана тонкая, но прочная лесочка. Или проводок. Это не принципиально. Главное, чтобы он был прочный и не блестел. Второй конец провода крепится к чему-нибудь такому, что может сразу привлечь внимание.

Когда рычаг-предохранитель отлетает, ударник под действием боевой пружины накалывает капсюль-воспламенитель. Через три-четыре секунды по горючему составу замедлителя огонь доходит до капсюля-детонатора. И если щелчок воспламенителя ещё слышен, то взрыв уже нет.

Степаныч рассказывал, что в первую войну чехи любили минировать кастрюли с едой, подкладывать растяжки под тела погибших или под оружие.

Есть, нашли. Черноусый сапёр держит в руках две эфки в зелёных ребристых рубашках. Вот твари бородатые. Не-е-ет! Только мочить.

Подъезжает УАЗик военного коменданта. Пока полковник Волошин о чём-то совещается с ротным, его водитель вытаскивает из какого-то шкафчика ковёр и прячет его в машину. Наверное увезёт трофей домой, в качестве репараций.

Точно такой же висел в детской у Машки. Я заплатил за него пять тысяч. Или семь?

На душе почему-то муторно.

В современных и плохих фильмах о войне, бойцы и офицеры обращаются друг к другу исключительно по фамилии. Или по званию, типа.

— Товарищ рядовой, я приказываю вам подавить огневую точку противника!

А рядовой отвечает:

— Есть, товарищ сержант. Разрешите выполнять?

А в боевых условиях не до уставщины. В бою некогда выговаривать звание или фамилию, поэтому бойца общаются между собой при помощи жестов, друг друга называют прозвищами. Прозвища, это не клички, клички, это у собак. У разведчика или бойца спецназа — позывной. Что он означает? Это его второе имя. Причем именно под этим, придуманным, именем солдат или офицер тянет лямку, воюет и погибает. Такова специфика военной работы.

У чеченцев насколько я знаю тоже самое. Но чехи любят присваивать себе громкие прозвища, которые называют позывными. Например полевой командир Абубакаров Тимур назвал себя — «Шторм», Осмаев Ризван-«Коброй». Исмаилов Хусейн имел позывной «Патруль» и еще множество других не менее напыщенных. Встречались даже романтики — «Капитан Клос», «Черная чайка», «Брат эфира», «Серебряный Лис», «Фантомас».

В российской армии никаких правил для подбора позывных нет. В разных подразделениях действуют разные требования к этой процедуре. Как правило, позывной каждый выбирает сам. В основном не мудрили — за основу бралась фамилия. Учитывались также род деятельности и характерные особенности бойца. Так Липунов стал просто Липа, Спесивцев — Псом, Серёга Белов — Зайцем.

Степаныч говорит мне:

— Надо и тебе Алоша позывной подобрать, чтобы был как все приличные люди.

— Надо так надо. Можете звать меня полковником.

— Полковник не пойдёт, ротный обидится. Он ведь всего лишь майор, да и позывной длинный. В бою не всегда выговорить успеешь. Давай по фамилии, ты у нас Майер, значит будешь — Майором.

Я согласен, буду Лёша Майор.

Майор Дронов тычет пальцем:

— Ты, ты, ты и ты пройдёте к школе. Есть информация, что в доме напротив кто то прячется. Дом нежилой, хозяева уехали ещё в первую войну. Посмотрите что и как.

Я, Заяц, Першинг и ещё какой то парень из первого взвода идём к школе. Указанный дом зарос бурьяном, саманные стены покосились, окна заклеены газетами. На двери висит большой замок. Досылаю патрон в патронник, приклад упирается в плечо. Я сглатываю слюну, мне не по себе. Вполне допускаю, что сейчас придётся стрелять по людям. Я и Заяц, страхуем окна, Першинг трогает замок. Он неожиданно легко открывается, дужку просто набросили для вида. Парень из первого взвода предлагает:

— А может сначала гранату? В первую войну так и делали.

Першинг отрицательно качает головой:

— Не надо, потом прокуратура затаскает, — коротко выдыхает: — помоги, Господи!

Мощным плечом вышибает двери и ревёт:

— Лежать суки!

Мы стоим у окон, готовые в любое мгновение открыть огонь. В доме тишина. Оглядываясь по сторонам и выставив вперёд стволы автоматов, медленно крадёмся в дом. Маленькая кухня, через неё дверь в единственную комнату.