Левиафан и либерафан. Детектор патриотизма - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Поляков cтр.№ 19

Пытаясь уловить, хоть какую-то логику в подборе книг на стенде, я на самом видном месте обнаружил отдельный стеллаж, где в гордой самодостаточности выстроился чуть ли не весь длинный список «Большой книги». Тут уж организаторы никого не забыли, проявив любовную скрупулезность: имелась даже сброшюрованная верстка романа Губайдулинского «Учитель цинизма», еще не вышедшего в «Новом мире», но уже двинутого на премию. «Странно, — подумал я, — почему на федеральном стенде эксклюзивно пиарится одна из многих литературных премий?» Допустим, ее патронирует высокий чиновник агентства по печати Владимир Григорьев. Ну и что? Еще более высокий чиновник — президент Путин патронирует дзюдо, однако книг об этом виде спорта я почему-то не нашел. О том, что «Большая книга» давно выродилась в либеральный междусобойчик, а книги внезапных лауреатов вызывают коллективную оторопь и у читателей, и у книготорговцев, пишет теперь не только ЛГ, но, пожалуй, вся разумная пресса. Объясните мне, почему гости Пекинской ярмарки вынуждены получать представления о современной российской литературе, взирая на книжки номинантов этой подмоченной премии?

А ведь у нас, если кто забыл, есть правительственная премия в области литературы, которой отмечаются по большому счету значительные современные российские литераторы. В этом году премию получили блестящие писатели разных поколений: Андрей Турков, Юнна Мориц, Владимир Личутин, Валерий Воскобойников, Игорь Волгин… Имена! Вы думаете, я нашел их книги на федеральном стенде? Ничуть не бывало… Почему государственное учреждение пренебрегает авторами, отмеченными государственной наградой? Да, обладатели правительственной премии в отличие от баловней «Большой книги» обыкновенно не ходят на Болотную площадь, но разве это такой уж серьезный недостаток, за который можно вот так, открыто игнорировать авторов-лауреатов на федеральном книжном стенде? И опять же за казенный счет! При этом, конечно, в избытке красуются книги литераторов, «просящих бури», — Улицкой, Быкова, Акунина… Не будучи поклонником их творчества, я с уважением отношусь к их недавно проснувшимся мятежным чувствам, и если им выпадет доля «пуссирайток», я грудью встану на защиту. Но мне милы также и те литераторы, которым белый лист бумаги дороже белой ленточки. А вот почему «мирные» писатели не милы агентству по печати — это вопрос. Какой сигнал власть таким странным способом посылает литераторам? Бузите — и обрящете?

Ну-ну…

2012

Наверное, я был последним из писателей, соблазнившихся фейсбуком, который я сам для себя называю «лицевой книгой». Честно говоря, меня долгое время раздражали эти интернет-рапорты сетевой общественности о том, куда сходил, что видел, с кем выпил, а с кем поссорился. Впрочем, во времена моей литературной юности мы то же самое делали по телефону или за столиками в ЦДЛ. Что ж, сплетня и трепотня обрели силиконовые крылья: прогресс. Но, с другой стороны, из шелка можно делать не только ажурные «стринги», но и парашюты. Кто мешает? В самом деле, иной раз с тобой случается нечто такое, что необходимо довести до сведения не только единомышленников, но и врагов. А порой в голову залетают и любопытные мысли, актуальность которых хочется проверить, предъявив общественности. Вот и я предлагаю на суд читателей несколько выписок из моей Лицевой книги.

Вчера был последний порыв юбилейной бури. В театре Сатиры играли «Хомо эректус». 361-й спектакль. Зал (1200 мест) ломился. В конце зрители нас долго не отпускали. Ширвиндт поздравил меня с 60-летием и заставил поклясться перед «аншлагом», что 15 января я принесу новую пьесу. Поклялся. А ведь в 2003 году, когда я отдал свеженький «Эректус» в театр Сатиры, случилась странная история: почти все актеры, получившие распределение, накатали худруку письмо: мол, мы, нижеподписавшиеся, отказываемся играть в этом поклепе на демократическую Россию и либеральные ценности. Скандал! Приглашенный режиссер Долгачев, узнав мнение тогдашнего министра культуры, гордо слинял. Ширвиндт выматерился и вывесил новое распределение. История тянулась три года. Накануне премьеры позвонили из Московского правительства и предупредили: мы против постановки, у вас там голые по сцене бегают и женами меняются. Кто-то настучал Лужкову, и тот ярился на заседании правительства. Ширвиндт ответил: «Приходите на генеральную репетицию! Если увидите хоть одну голую жопу, снимайте!» И вот уже десять лет «Хомо эректус» — один из самых популярных спектаклей театра. Подробно об этой истории в моем эссе «Драмы прозаика», опубликованном в журнале «Нева» (№ 11), и в книге «Как боги», вышедшей днями в АСТ.

Недавно пьесу перевели и поставили в Венгрии. После премьеры спрашиваю у режиссера: «А почему вы убрали сцену, где Кошельков бьет жену?» «Для Венгрии это не характерно», — объяснил он. «У вас не дерутся в семьях?» «Дерутся. Но у нас другая проблема: жены бьют мужей…»

Когда Ширвиндт на сцене произнес «шестьдесят лет», я подумал, что это «цифросочетание», казавшееся месяц назад невероятным, стало уже для меня привычным. Так привыкаешь к дырке, оставшейся во рту от утраченного зуба.

Позавчера выступил в Общественной палате, на заседании, посвященном Году культуры. Слава богу, власть, кажется, поняла, что самоокупаемость культуры — это такая же нелепость, как самоокучиваемость картошки. И видимо, после рамочного года культуры пойдут года, посвященные видам творческой деятельности: год музыки, год архитектуры, год театра, год кино, год живописи… Следующий объявлен годом литературы. Это правильно, ведь литература — основа. Пьеса — жанр литературы, сценарий — пьеса для кино, либретто — пьеса для музыкального спектакля… Кризис нынешних театра и кино во многом связан с кризисом литературы, который проявляется и в резком падении профессионального уровня произведений, и в развале самой писательской структуры. Вот результат: в обширном плане проведения Года культуры значится несколько сотен мероприятий, и лишь два-три закреплены за союзами писателей, которые всерьез никто не воспринимает. Основной распорядитель-манипулятор — Агентство по печати, организация, в сущности, рознично-полиграфическая, входящая в систему Министерства Связи, а по своей идеологии застрявшая в эпохе либерального шаманства. Не зря за ним закрепилась кличка «Агенпоп». Почему литература оказалась приписана к Министерству связи? Что за бред? Книги печатают на бумаге, а журналы рассылают? Да? Тогда отдайте скульпторов горнодобывающему ведомству: они же из камня ваяют! Бред! На открытии года культуры в Совете Федерации я поставил вопрос о возвращении писателей в ведение Минкульта, откуда их изъяли лет десять назад в результате чисто аппаратной интриги. Все поддержали: и Матвиенко, и Голодец, и Толстой… И что? Ничего. Правительство признало проблему важной, согласилось, что литературой должно заниматься профильное министерство и решило переподчинить Роспечать… в 2018 году ввиду организационной сложности процесса. Ага! Сложнейшее Министерство регионального развития прихлопнули за одну ночь, закрыли прямо в день заседания коллегии. И никаких сложностей. Это надо уметь — заблудиться в трех кремлевских елях.