Левиафан и либерафан. Детектор патриотизма - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Поляков cтр.№ 14

Однако есть, есть ещё писатели, сознающие неразрывную связь своего труда с «безъязыкой улицей». Как быть с ними? Сегодня, когда немощные союзы писателей с большим аппетитом окормляют в основном самих себя, необходимы новые формы организации писательского сообщества. Помните анекдот про низкорослую семью? Сын приводит в дом лилипутку и объявляет: «Женюсь!» А мудрый отец задумчиво говорит: «Сынок, эдак мы и до мышей доженимся!» Так вот, доженились-таки мы до мышей: в реестре профессий писатели вообще отсутствуют. Нет такой профессии! Пока не будет принят закон о творческой деятельности, любое объединение литераторов для власти по статусу останется примерно тем же, чем является общество любителей розовых черепашек. Очевидно: для выхода из системного кризиса писательскому сообществу необходима правовая и техническая помощь государства. Да, помощь, и нечего кричать о том, что писателей снова «построят». Когда в начале кризиса зашатались российские банки и власть вбухала в них гигантские бюджетные средства, почему-то правозащитники не кричали о наступлении на свободу предпринимательства. Хотя по рыночной логике можно было бы сказать: «Зашатался — падай. Придут другие, молодые, сильные…» Нет, насыпали банкирам денег, как леденцов улыбчивому дебилу.

Наша литература наконец должна всерьёз начать сотрудничать с государством, своим, между прочим, — не чужим. Сотрудничать, а не обслуживать. Официантская бабочка мастеру слова не к лицу. Впрочем, некоторые вместо бабочек носят белые ленточки. Убеждён, у отечественной словесности наконец должны появиться общие с государством проекты, нацеленные на будущее державы и связанные с развитием отечественной культуры. Инструментом этого сотрудничества могло бы стать Российское литературное общество, воссозданное по аналогии с Военно-историческим обществом, успевшим за короткий срок серьёзно потеснить в информационном пространстве казённый антипатриотизм, который насаждали в стране с начала 90-х, как прежде Хрущёв кукурузу. Конечно, если литератору неприятие любой власти необходимо для обмена веществ, он так и останется в глумливой оппозиции к любому общему делу. Имеет право. Мы живём в свободной стране. Но настоящая литература живет в железной клетке красоты.

2013

Эта статья, написанная несколько лет назад, была бурно встречена общественностью и молчаливо не замечена властями предержащими. Хотя, казалось бы, возвращаясь на свой подлинный геополитический путь, нам надо убедиться, что названия тех же улиц, по которым ходят наши граждане, не вносят в их сознание путаницу, не рождают в головах сумбур вместо истории. Переписывая учебники, превращенные в 1990-е годы в путеводители по черным пятнам Отечества, следует помнить, что школьник, выйдя из класса на улицу, должен если не отыскать в топонимике подтверждение знаниям, полученным на уроке, то по крайней мере не прийти в изумление от неведомых имен на табличках и указателях. Да и вообще надо наконец научиться увековечивать имена тех людей, которые принесли пользу Отечеству, а не просто оставили свой след. От иных гостей иногда такой след остается, что потом полы надо отскабливать.

Недавно на встрече президента В. Путина с общественностью активный А. Венедиктов, руководитель «Эха Москвы», спросил, почему, мол, в столице нет улицы Владимира Высоцкого? И все сразу засуетились, занервничали: «Ах, боже мой, как же так?!» А тут еще скончалась Майя Плисецкая. И городское начальство сразу же стало соображать, какой переулок или проезд назвать ее именем. Но погодите! А где улица Улановой, Свиридова, которому в этом году исполнилось бы сто лет, где переулок Вертинского или гения русской песни Фатьянова? Таких названий не только нет в столице, но об этом даже не заикается прогрессивная общественность, ибо деятели отечественной истории, науки и культуры, не помеченные особым либеральным «штрих-кодом», даже не рассматриваются на предмет увековечивания. Почему? Вопрос интересный. Об этом как раз моя статья, не утратившая, увы, актуальности.

* * *

Где проспект Ивана Калиты? Нигде. В Москве такого нет, как нет площади, улицы или переулочка, носящего имя этого рачительного князя, который, говоря по-современному, запустил процесс превращения одного из окраинных городов Золотой орды в столицу Руси — собирательницу земель русских. Калитниковские улицы и проезды к Калите отношения не имеют, они лишь напоминают о том, что встарь здесь проживали калитники — ремесленники, мастерившие кошельки. Странное дело, за исключением Юрия Долгорукого, Александра Невского и Дмитрия Донского (их советская власть в трудную годину призвала под свои знамёна), ни один другой венценосный Рюрикович или Романов не увековечен в московской топонимике. Где славные имена Ивана III, окончательно одолевшего ордынское иго, или Алексея Михайловича Тишайшего, начинавшего мягкую модернизацию России, которую его необузданный сын Пётр «рукой железной поднял на дыбы». Кстати, Петровка получила своё имя не в честь Петра Великого, а из-за близости Высоко-Петровского монастыря. Есть, правда, названия, косвенно хранящие память о великих монархах: Александровский сад (разбит при Александре Первом), Екатерининский сад (принадлежал одноимённому институту благородных девиц), Николаевский тупик — упирался в Николаевскую железную дорогу и чудом, а может, с глумливым умыслом сохранён большевиками. Вот вроде и всё. Ни тебе Александра Второго Освободителя, ни Александра Третьего Миротворца, ни царя-мученика Николая Второго. Знаете, вообще-то я не монархист, но и у меня такая «монархофобия» вызывает недоумение. Тот, кто бывал в столицах мира, наверное, замечал: там имена императоров, королей, курфюрстов и других суверенов, даже невеликих, непременно запечатлены в названиях улиц. Я уже не говорю про Чингисхана, который в иных среднеазиатских республиках давно по частоте употребления затмил Ленина с Марксом. А в Москве нет даже улицы родоначальника царской династии — Михаила Фёдоровича. Как-то даже неловко в преддверии 400-летия Дома Романовых! Но не спеши, читатель, удивляться всем этим странностям, мы только вступаем в паноптикум парадоксальной московской топонимики.

Небрежение самодержцами было бы понятно при ранних коммунистах, они взрывали храмы, переименовывали всё, что напоминало о «тюрьме народов» и «самовластительных злодеях», принципиально называли улицы во славу бунтовщиков-мятежников, если выражаться по старому стилю, и народных вожаков, если по новому: Разина, Пугачёва, Болотникова. Не забывали и цареубийц с бомбистами — Каляева и Халтурина. Но это было прежде, при ВКП(б) — КПСС. А что же сегодня, когда первые лица стоят со свечками в храмах, а визит в Отечество кого-нибудь из остаточных Романовых выглядит чуть ли не встречей в верхах? Да, в Москве нет теперь улиц Разина и Каляева… И правильно, нечего бунтовать против властей. Зато улицы Пугачёвская, Халтуринская и Болотниковская целёхоньки. Забыли про них, что ли, в угаре первичного накопления или решили, что всех смутьянов из истории тоже выкидывать не стоит? Не ясно.

Но с особой бережностью Москва хранит память о декабристах, многие персонажи первого этапа освободительного движения получили прописку на улицах города: Каховский, Бестужевы, Одоевский… Люди, конечно, были талантливые, смелые, с размахом, мечтали реформировать Россию, не стесняясь в средствах. Сам я недолго жил на улице Пестеля, который так планировал после уничтожения династии решить еврейский вопрос: предложить им креститься, а тех, кто откажется, построить в колонны и пешедралом отправить в Палестину. Он был твёрдо уверен, что миллионную толпу, возвращающуюся на историческую родину, остановить никто не захочет, даже покормят и с собой дадут. М-да, сложись на Сенатской по-другому, и будить было бы некого. А для героя Отечественной войны 1812 года генерала Милорадовича, некрасиво застреленного Каховским, переулочка в Москве не нашлось…