Как утопили в крови Языческую Русь. Иго нового Бога - читать онлайн книгу. Автор: Лев Прозоров cтр.№ 18

До Руси это воинство попросту не дошло бы – перемёрзло бы насмерть где-нибудь в районе Кубани или Северского Донца.

Когда в финале своего труда «По следам Добрыни» Анатолий Маркович заставляет своих героев, Владимира и его дядьку по матери, взять «за образец государственного устройства Руси», ни много ни мало, двенадцать колен Израилевых («библейская федерация 12 свободолюбивых племён, вырвавшихся из-под ига фараона и ведомых могучей рукой Саваофа»), уже не знаешь, смеяться или плакать.

Православных патриотов, цепляющихся за «древлянскую теорию» происхождения равноапостольного князя, можно поздравить с таким иудеологом.

Ни малейших намёков на древлянское происхождение Малки и её брата в летописи нет. Когда Святослав распределяет княжения в землях Руси и речь заходит о Древлянской, про Владимира никто и не вспоминает – а ведь это, казалось бы, естественнее всего, раз уж они сами древляне.

В Древлянскую землю отправляют княжить Олега Святославича. Нет и намёка на то, чтобы Мал – или его наследник – остались в живых после побоища 946 года.

И чего ради Ольга стала бы держать при дворе детей своего злейшего врага, детей того, кто считался убийцей ее мужа? Виновники, свидетели, соучастники – Мал с семейством не были нужны Ольге ни в каком из этих качеств.

Более того, даже этимологического родства между именами Мала Древлянского и Малъка-Любечанина, как выясняется, нет. Передаю слово Алексею Карпову, автору биографии Владимира, вышедшей в 1997 году в серии «Жизнь замечательных людей»:

«Имена Мал и Малък – разного происхождения. Если в имени Мал без труда виден славянский корень, то основа имени Малък, вероятно, иная. В семитских языках (арабском, древнееврейском) слово «Malik» («малик») означает «царь», «правитель»».

Карпов предполагает хазарское происхождение Малки и её брата. Собственно, это предположение выдвинули ещё в 1970-х годах гебраист Валерий Емельянов (ныне, к сожалению, покойный) и А. Добровольский (известный также как Доброслав).

Карпов, увы, не то не счёл необходимым сослаться на первооткрывателей, не то и впрямь ничего о них не слышал, что тоже вполне допустимо – исследования обоих авторов игнорировались в «академической среде», запуганной жупелом «антисемитизма» [16] .

В любом случае с радостью исправляю это, сознательное или нет, упущение исследователя. Единственное, в чем не могу с ним согласиться – так это в предположении, будто Малък мог быть «хазарским беком», наместником в городе Любече.

Я весьма скромного мнения о пресловутом «государственном гении» святой Ольги – и уже высказывал всё, что я думаю по этому поводу, в книгах «Святослав» и «Кавказский рубеж», но всё же мне трудно допустить, чтобы даже при ней, спустя полстолетия после Олега Вещего, в русских городах вновь появились хазарские наместники!

А вот с утверждением Карпова – «славянское имя сына Малька Добрыни в этом случае не должно смущать» – я как раз охотно и целиком соглашусь.

Ещё в «Киевском письме», документе из деловой переписки, которую еврейская община Киева не то в X, не то в IX веке вела с единоверцами из далёкого Каира, появляются имена вроде Иегуды Северяты и Гостяты Кабиарта бен Коген (сочетание, кстати, фантасмагорическое – имя славянское, прозвище тюркское, а фамилия обозначает принадлежность к касте потомков жрецов-когеним Иерусалимского храма, которая не смешивалась не то что с гоями-инородцами, но даже и с другими евреями).

Так что, как видим, Владимиры Гусинские, Вадимы Рабиновичи и Борисы Березовские появились отнюдь не вчера.

Так что Владимир Святославич – не просто сын рабыни. Он сын хазарки, судя по иудейскому имени – из господствующего клана так называемых «белых хазар», до похода Святослава Игоревича жиревших на торговых пошлинах и продаже двуногого товара (преимущественно славянского), на налогах и поставленном на государственную основу фальшивомонетничестве, благоденствовавших в тени и роскоши «элитных кондоминиумов» в крепостях из белого камня.

Их номинальные «соплеменники», так называемые «чёрные хазары», не допускались в эти, охраняемые иноземными наёмниками с Кавказа и Средней Азии, островки безопасности и сытости даже в качестве стражи.

Об их уровне жизни можно судить по тому, что, как сообщают арабские путешественники, на рынках Хазарии можно было встретить матерей, торгующих собственными детьми [17] .

Ничего не напоминает, читатель?

Ольга, фавориткой (по-древнерусски «милостницей») которой была ушлая рабыня, видимо, неплохо представляла возможную реакцию своего молодого сына на появление у него отпрыска от матери из этого племени, и от греха отправила Малку с ребёнком подальше от княжьих глаз, в своё сельцо Будутино.

Так что на момент распределения престолов в своих владениях Святослав, собственно, и не помнил, что у него есть такой сын.

Да и не вспомнил бы, если бы разгневанные новгородцы, не вытребовавшие себе князя и не сумевшие произвести на Святослава впечатление угрозами вновь, как при Рюрике, призвать себе государя со стороны (желающего самовольно усесться в землях победителя исполинской Хазарии и достойного противника Восточной Римской империи им пришлось бы долго искать), не столкнулись с его дядькой Добрыней.

Кстати, вопреки многим исследователям, этот Добрыня ровно ничего, кроме имени, общего с былинным богатырём, победителем лютой Змеихи, не имел. Как и его племянник не имел ничего, кроме имени, общего с Владимиром Всеславичем Красно Солнышко из былинного Киева на Дунае [18] .

Именно Добрыня и посоветовал новгородцам просить себе Владимира. Святослав с полным равнодушием согласился.

В следующий раз мы встречаемся с Владимиром в 975–979 годах, во время его войны со своим старшим братом и государем, Ярополком Святославичем.

Напомню читателю официальную, летописную версию этой войны.

Некий Лют, сын Свенельда, воеводы Ярополка, до того служившего Святославу, Ольге и Игорю, охотился в Древлянской земле. Там он повстречался с младшим братом Ярополка Олегом, который, спросив его, кто он такой, убил его.

Тут, кстати, вовсе не обязательно предполагать за Свенельдом некую вину, за которую Олег мог убить его сына, – в былинах богатыри тоже стараются выспросить имя у уже повергнутого противника, готовясь его убить.