КлаТбище домашних жЫвотных - читать онлайн книгу. Автор: Стивен Кинг cтр.№ 89

Перед мысленным взором Джада вновь встал Ханратга, бык Лестера Моргана, зверь с налитыми кровью глазами, который бросался на все, что видел, на все, что двигалось. Даже на деревья, когда ветер шевелил листву. Пока Лестер не сдался и не пристрелил быка, тот успел отметить все деревья вокруг огражденного пастбища знаками бездумной животной ярости; рога Ханратги были расколоты, а голова вся в крови. Убивая его, Лестер был напуган до полусмерти — точно так же, как сам Джад сейчас.

Он пил пиво и курил. На улице смеркалось. Джад не зажигал свет. Постепенно огонек его сигареты превратился в крошечную красную точку в темноте. Он сидел у окна, пил пиво и наблюдал за подъездной дорожкой у дома Луиса Крида. Когда Луис вернется оттуда, где он сейчас, Джад выйдет к нему, чтобы поговорить. Чтобы убедиться, что тот не планирует чего-то такого, чего ему делать не надо.

И он все еще чувствовал тихий настойчивый зов, голос той скверной силы, что населяла это дьявольское место, — голос, тянувшийся к нему с каменного холма истлевших костей и курганов.

Не вмешивайся, ты. Не вмешивайся, а то пожалеешь. Еще как пожалеешь.

Стараясь не слушать его, Джад сидел у окна, курил и пил пиво. И ждал.

47

Пока Джад Крэндалл сидел у окна в старом кресле-качалке и высматривал Луиса, сам Луис поглощал обильный безвкусный ужин в ресторане при мотеле.

Еда была очень простой, и ее было много — именно в этом сейчас и нуждался его организм. На улице уже стемнело. Фары проезжавших мимо машин ощупывали темноту словно пальцы. Луис сосредоточенно ел. Бифштекс. Печеный картофель. Неестественно яркий зеленый горошек. Кусок яблочного пирога с тающим сверху шариком мороженого. Луис сидел в самом дальнем углу, наблюдал, как люди входят и выходят, и размышлял, не встретит ли он здесь знакомых. В глубине души он даже на это надеялся. Знакомые непременно начнут задавать вопросы (где Рэйчел, что ты здесь делаешь, как дела?), вопросы, возможно, вызовут осложнения, и, может быть, осложнения — это именно то, что ему сейчас нужно. Путь к отступлению. Выход.

Кстати сказать, знакомых он увидел. Когда он уже доедал пирог и допивал вторую чашку кофе, в ресторан вошли Роб Гриннелл, врач из Бангора, и его хорошенькая жена Барбара. Луис ждал, что они заметят его, одиноко сидящего за столиком в углу, но официантка провела их к кабинкам в дальнем конце зала, и Луис потерял их из виду.

Ему принесли счет. Он расписался, поставив под подписью номер комнаты, и вышел на улицу через боковую дверь.

На улице поднялся ветер. Электрические провода монотонно гудели под его непрестанными порывами. Звезд было не видно, но казалось, что по небу стремительно мчатся тучи. Луис немного постоял на дорожке у входа, держа руки в карманах и подставляя лицо ветру. Потом вернулся в мотель, поднялся к себе в номер и включил телевизор. Было еще слишком рано, чтобы браться за исполнение задуманного, и в этом почти штормовом ночном ветре таилось слишком много возможностей и вариантов. Луиса это пугало.

Он смотрел телевизор четыре часа, восемь получасовых выпусков юмористических программ. Он уже очень давно не смотрел телевизор так долго: несколько часов кряду, без перерыва. Он подумал, что все актрисы, игравшие главные роли, были вполне ничего; как они с приятелями говорили в старших классах, «такой я бы вдул».

В Чикаго Дори Гольдман причитала:

— Лететь обратно? Дорогая, зачем тебе лететь обратно? Ты только что прилетела сюда!

В Ладлоу Джад Крэндалл сидел у окна, курил и пил пиво, мысленно перелистывая альбом воспоминаний, и ждал, когда Луис вернется домой. Рано или поздно Луис должен вернуться, точно как Лесси в том старом фильме. Есть и другие дороги к кладбищу домашних животных и к тому месту, что лежит за ним, но Луис их не знал. Если он собирался туда идти, ему придется начать от порога собственного дома.

Не зная об этих далеких приготовлениях, подобных тихоходным снарядам, нацеленным не в ту точку, где он находился сейчас, а, по всем правилам баллистики, в ту, где он окажется чуть погодя, Луис смотрел телевизор в номере мотеля. Никогда раньше он не смотрел эти программы, но слышал о них краем уха: черная семья, белая семья, ребенок в сто раз умнее богатых взрослых, с которыми он жил, одинокая женщина, замужняя женщина, разведенная женщина. Он смотрел все подряд, то и дело поглядывая на ветреную ночь за окном.

Когда начался одиннадцатичасовой выпуск новостей, Луис выключил телевизор и вышел на улицу, чтобы приступить к исполнению своего плана, который родился у него в голове, возможно, уже в то мгновение, когда он увидел валявшуюся на дороге окровавленную бейсболку Гейджа. Его вновь охватил леденящий холод, сильнее, чем прежде, но за ним скрывалось что-то еще: крошечный уголек пыла, или страсти, или, может быть, одержимости. Не важно. Главное, он согревал его и придавал ему уверенности. Заводя машину, Луис подумал, что Джад, возможно, был прав насчет прирастающей силы этого места, потому что теперь он чувствовал ее, эту силу. Она была рядом, она вела его (или толкала?) вперед, и он спросил себя:

Смогу ли я остановиться? Смогу ли я остановиться, даже если захочу?

48

— Зачем тебе это? — в который раз спросила Дори. — Рэйчел… ты сама не своя… тебе надо выспаться…

Рэйчел лишь покачала головой. Она не могла объяснить матери, зачем ей нужно вернуться. Она просто чувствовала, что так надо. Ощущение крепло, как ветер: вот он тихонько колышет траву, еле заметно; потом нарастает, дует сильнее, и от былой тихой погоды не остается следа; и вот уже под порывами ветра скрипят карнизы, и весь дом трясется, и ты понимаешь, что начинается ураган, и если ветер усилится еще немного, он сметет все на своем пути.

В Чикаго было шесть часов вечера. В Бангоре Луис как раз приступил к своему обильному безвкусному ужину. Рэйчел и Элли почти не притронулись к еде. Каждый раз, когда Рэйчел смотрела на дочь, ее встречал мрачный насупленный взгляд, вопрошавший, что она собирается сделать, чтобы помочь папе. Она вообще что-нибудь собирается сделать?

Рэйчел вся извелась в ожидании, когда Джад позвонит ей и скажет, что Луис вернулся домой, и когда телефон все-таки зазвонил, она вскочила из-за стола — Элли чуть не опрокинула свой стакан с молоком, — но это была всего лишь приятельница Дори по бридж-клубу, которая звонила спросить, нормально ли та добралась до дому.

Когда они пили кофе, Рэйчел резко швырнула салфетку на стол и сказала:

— Папа… мама… простите, но мне нужно вернуться домой. Если будут билеты, я полечу уже сегодня.

Мать с отцом удивленно уставились на нее, а Элли с облегчением закрыла глаза, как это делают взрослые; на ее детском личике это смотрелось бы забавно, если бы не его восковая бледность.

Родители не понимали, что происходит, и Рэйчел ничего не могла объяснить. Она не могла объяснить, как легкий ветерок, едва шевелящий травинки, вдруг превращается в сокрушительный ураган, сметающий все на своем пути. Она не верила, что Элли услышала сообщение о смерти Виктора Паскоу в выпуске новостей и это известие отложилось в ее подсознании.