Когда невозможное возможно. Приключения в необычных реальностях - читать онлайн книгу. Автор: Станислав Гроф cтр.№ 36

В определенный момент я четко ощутил, что мое развитие в качестве плода закончено, и это тоже переживалось как великое завершение — личный успех, так же как и триумф творческой силы природы. Когда я вернулся в нормальное состояние сознания, я был убежден, что это переживание будет иметь глубокое и длительное воздействие на мою самооценку. Вне зависимости от того, каким бы ни был мой дальнейший жизненный путь, я уже совершил два достаточно необычных подвига в этой своей инкарнации: я выиграл гонку с сотнями миллионов участников и успешно завершил труднейшую задачу эмбриогенеза. Хотя ученый во мне был позабавлен подобным глупым объяснением и реагирует на него снисходительной улыбкой, стоящие за ним эмоции очень сильны и вполне убедительны».

Как только я установил, что в холотропных состояниях сознания можно получить доступ к памяти о биологическом рождении и жизни эмбриона, я столкнулся с куда более фундаментальной концептуальной проблемой. В целом ряде случаев мои клиенты сообщали, что во время сессий с применением психоделиков они переживали эпизоды из жизни своих предков, живших задолго до того, как они были зачаты. Другие переживали что-то, связанное с другими историческими эпохами и даже другими географическими областями, но без ощущения биологической связи с их главными героями, а эмпирические идентификации часто подразумевали представителей других расовых групп.

Эти наследственные, расовые и коллективные воспоминания часто содержат точную историческую и культурную информацию, которая выходит далеко за пределы реальных знаний этих людей. Они четко описывают костюмы, оружие, архитектуру, ритуалы и другие аспекты периодов истории и стран, с большим количеством конкретных деталей. Все это, похоже, показывает, что подобные переживания не являются плодом фантазии, символической переработкой некоторых текущих проблем или результатом мозговой патологии, как их обычно рассматривают психиатры традиционного направления, но в своем роде уникальными и завораживающими явлениями. Эти наблюдения предоставили сильные доказательства в поддержку существования коллективного бессознательного, описанного Карлом Густавом Юнгом.

Признание объективности этих переживаний и доказательство их подлинности требует подтверждения информации, которую они содержат, и демонстрацию того, что мои клиенты не могли получить ее другим путем, а это, естественно, задача не из легких. Многие события, описанные в этих переживаниях, имели место много лет тому назад и в других странах. Иногда содержащаяся в них информация недостаточно конкретна и точна, а иногда, наоборот, точна до мельчайших деталей, но не существует никаких архивов по этой теме и других источников для легализации подобной информации. Однако иногда случалось так, что у переживаний имелись все критерии, необходимые для их подтверждения — ясная и недвусмысленная информация, адекватный источник для независимого исследования и оценки его точности, и разумные гарантии того, что этот человек не получил информацию из других источников. В следующем тексте я приведу несколько примечательных случаев подобного типа, с которыми я столкнулся в своей жизни.

Главной героиней этой истории является Инга, молодая женщина из Финляндии, которая участвовала в одном из наших семинаров в Стокгольме. Ее сессия холотропного дыхания была очень глубокой и вертелась вокруг ее появления на свет. Когда она переживала путешествие по родовым каналам, стадию родов, которую я называю второй перинатальной матрицей (БПМ-2), ее переживания закончились сценами агрессии и насилия из различных войн. Связь между перинатальными переживаниями и сценами насилия из коллективного бессознательного весьма характерна и встречается очень часто. Однако одна из этих сцен была необычной и отличалась от всех остальных.

Инга ощутила себя молодым солдатом, принимавшим участие в русско-финской войне — за четырнадцать лет до своего зачатия. К своему немалому удивлению, Инга поняла, что смотрит на бой глазами собственного отца. Она полностью слилась с ним и чувствовала его тело, его эмоции и его мысли. Она также могла очень ясно воспринимать все, что происходило вокруг. В какой-то момент, когда Инга пряталась в лесу за стволом березы, мимо пролетела пуля и оцарапала ей щеку и ухо.

Переживания были очень яркими, достоверными и убедительными. Инга не знала, откуда они пришли и что это значит. Умом она понимала, что ее отец принимал участие в русско-финской войне, но была уверена, что он никогда не рассказывал о подобном эпизоде. Наконец, после обсуждения своей сессии Инга поняла, что она каким-то образом вошла в контакт с памятью отца об этом событии, и решила проверить это, позвонив домой.

После разговора Инга вернулась к группе сильно взволнованной и даже испуганной. Когда она позвонила отцу и рассказала ему о том, что ей довелось пережить, отец был потрясен. Этот эпизод действительно имел место, и описание Инги, в том числе и окружающей обстановки, например березы, было абсолютно точным. Отец заверил Ингу, что никогда не рассказывал об этом эпизоде ей или другим членам семьи, поскольку ранение не было серьезным и не стоило отдельного упоминания.

Вторая история рассказывает о более древней наследственной памяти. Надя, пятидесятилетняя женщина-психолог, во время сессии с применением ЛСД пережила очень яркий эпизод из раннего детства своей матери. К своему бесконечному удивлению, Надя вдруг стала маленькой девочкой лет трех-четырех, в накрахмаленном, вычурном платье, прячущейся под лестницей, в этой девочке Надя узнала собственную мать. Она закрывала рот ладошками и чувствовала себя встревоженной и одинокой, словно испуганный зверек. Дело было в том, что она сказала что-то очень плохое, и ее сильно отругали за это. Она не могла вспомнить, за что именно, но болезненно осознавала, что произошло что-то очень неприятное и ужасное.

Из своего убежища девочка могла видеть множество своих родственников, дядюшек и тетушек, сидящих на веранде деревянного дома, в старомодных платьях, характерных для того времени (начало XX века), все о чем-то говорят, забыв о ней. Девочка понимала, что не в состоянии соответствовать невыполнимым требованиям взрослых — вести себя хорошо, говорить правильно и не пачкаться. Угодить им совершенно невозможно, и девочка чувствовала себя отверженной и пристыженной.

Желая понять, что все это значит, Надя обратилась к матери, чтобы уточнить необходимые подробности из ее детства, что-то, о чем они никогда не говорили прежде. Не желая признаваться в употреблении ЛСД, что ее консервативная мать не одобряла, Надя сказала, что ей приснился сон о детстве матери, и она хочет узнать, действительно все было именно так. Вскоре после того как она начала рассказывать, мать перебила ее и сама закончила историю, и ее рассказ полностью совпадал с тем, что Надя пережила во время сессии. Она также добавила множество деталей из своего детства, которые логически дополняли данный эпизод.