Жасминовые ночи - читать онлайн книгу. Автор: Джулия Грегсон cтр.№ 62

Саба присела на краешек дивана, стараясь не слишком таращить глаза на все это великолепие. Тут появился еще один слуга и сообщил, что мистер Озан готов с ней встретиться. Он ждет ее в саду.

Они прошли по мраморному коридору к тяжелой резной двери. Прежде чем открыть ее, слуга улыбнулся ей, почти украдкой, словно хотел сказать: «Не пропусти этот момент – такое не забывается». Так и было. Она шагнула через порог и оказалась в саду, прекрасном как библейский Эдем, полном сладких ароматов. Струились и журчали извилистые, словно лабиринт, ручьи, цвели розы и сирень, за ними росли пышные деревья, из знакомых Сабе были миндаль, кипарис и арабский жасмин.

В центре этого великолепия, казалось бы, нехитрого, но блестяще спроектированного, притягивал к себе взоры огромный и прекрасный фонтан, украшенный резными изображениями птиц и рыб. Его струи взлетали так высоко в голубое небо, что, казалось, они смеялись над окружающей пустыней и стремились взглянуть на сверкавшее, как аметист, море.

Саба села у фонтана на мраморную скамью. После прохлады дома тут было жарко, несмотря на холодные струи воды. В кусте жасмина надрывалась какая-то птичка. Где-то вдалеке, совсем в другом мире, послышался звонок телефона, потом дробный топот ног.

– Мисс Таркан! – господин Озан стремительно вышел из дома, полноватый, пышущий здоровьем, элегантный, в прекрасно сшитом европейском костюме и дорогих ботинках. Легким шагом он направился по дорожке, лучась добродушием, словно любимый дядюшка. – Какое удовольствие для меня! – Когда он жал ей руку, она уловила дуновение какого-то пряного парфюма. – Я счастлив снова встретиться с вами. Но, увы, я только что получил неприятное известие. – Он посмотрел на часы. – Случилось нечто неожиданное. Сегодня днем я должен лететь в Бейрут. Но сейчас вы моя гостья, и я могу поговорить с вами. Надеюсь, что вы останетесь на ланч, а потом я должен буду уехать. – Его улыбка была теплой и доброй.

На столике возле фонтана лежал поднос, на нем чай в маленьких стеклянных стаканчиках, тарелочки с финиками и печеньем.

Мистер Озан отпил немного чая.

– Так вы действительно запомнили меня? – Он лукаво поглядел на нее. У него были такие густые ресницы, что глаза казались подведенными. – Мы с вами встречались в «Мена-Хаусе».

– Конечно, – ответила она.

– Вот и хорошо. – Он засмеялся. – И вы пели что-то из репертуара Умм Кульсум. Я тогда подумал, что с вашей стороны это необычайно смелый шаг. Ведь она наше национальное сокровище.

– Я не знала об этом, – улыбнулась Саба. – Я услышала о ней от моего отца. Он судовой инженер. Среди команды всегда было много египтян. Вероятно, я не все слова произносила правильно, да?

Он ласково покачал головой.

– Да, не все, но это было трогательно, – подтвердил он. – Поэтому мне и захотелось встретиться с вами. А теперь перехожу к делу – простите меня за такую поспешность, но самолет не станет меня ждать. Скоро я устраиваю несколько больших банкетов и вечеринок. Там будут важные персоны. Мы предлагаем хорошее угощение и вина, у нас всегда выступают лучшие танцоры, музыканты, певцы, каких только мы можем найти. – При мысли об этом у него заблестели глаза. – И мне бы хотелось, чтобы вы тоже спели. Вы согласны? Если у вас все получится и вы хорошо выступите, я приготовлю для вас соответствующий ангажемент в одном из моих клубов.

Она была польщена. Да и могло ли быть иначе? Арлетта говорила ей, что до войны Озан часто посещал в Париже знаменитый ночной клуб «Le Grand Duc», где выступали талантливые артисты, – Элли считала это причудой богача. Но было в Озане и нечто другое, что тронуло ее до глубины души, – его черные глаза с лукавыми искорками напомнили ей отца. Не недавнего сердитого отца, а того баба из прежних дней, который бегал с ней по двору и весело смеялся.

– Я знаю и турецкие песни, – объявила она, превратившись в этот момент в ребенка, стоящего на стуле перед зрителями. – Я наполовину турчанка.

Его глаза потеплели.

– Я тоже с долей греческой и египетской крови. Но какая у тебя часть турецкая? – спросил он, переходя на «ты».

Не раздумывая, она положила руку на сердце.

– Вот эта.

Озан захохотал, показав прекрасные белые зубы.

– Я имел в виду, кто у тебя из Турции, мать или отец? – Его английский был превосходный, только звук «р» он произносил мягко и раскатисто – Турррция, так же как и папа.

– Отец.

– И откуда он?

Она кратко рассказала ему про ферму, про чинары, про деда, школьного учителя, в очередной раз удивившись, как мало она знала об этом. Озан увлеченно ее слушал, потом закрыл глаза, словно от боли.

– Им пришлось бррросить ферму?

– Да.

– Ты знаешь, что там случилось?

– Нет. – У нее навернулись слезы на глаза. – Папа не любил говорить об этом.

– Очень тяжело покидать свою стрррану. – Он печально посмотрел на нее. – Но лучше мы поговорррим об этом потом. Тема слишком серррьезная. – Он снова проурчал свое «р» как кот.

Машинально кроша пальцами липкое печенье, он рассказал ей, что получил образование в иезуитской школе Каира и один год учился в Лондоне. По его словам, хотя он и успешный бизнесмен, но в душе музыкант, хотя, увы, никудышный, который не может зарабатывать себе на жизнь этим ремеслом. До войны он больше всего любил – тут его глаза сверкнули – ездить в какой-нибудь большой город, скажем, Париж или Лондон, и слушать там лучших певцов.

– Все думают, что люди на этом континенте любят только свои «аааааа», – он покрутил запястьями и завыл, как арабский певец. – Но я слышал Эдит Пиаф и Эллу Фицджеральд [103] , Сару Вон [104] , Жака Бреля [105] , всех великих – я люблю их не меньше, чем Умм Кульсум.

Он сказал, что любит открывать хороших молодых певцов – это одно из самых приятных занятий в его жизни. Он перечислил несколько незнакомых ей имен и стал заманчиво рассказывать о турах по Средиземноморью, которые он устраивал для них; они выступали в его собственных ночных клубах Стамбула, Каира, Бейрута и Александрии.

– Всем большим певцам необходима практика, – сказал он. – Не просто певческая практика, но и актерская. Для многих из этих людей мои клубы – превосходное место для обучения… Но теперь, – он выразительно развел руками, – в Египте возникла огромная нехватка талантливых артистов. И когда я услышал, как ты поешь, я очень обрадовался. Я увидел в тебе нечто восхитительное. На нашем языке тебя назвали бы «мутриба» – то есть, «та, которая создает своими песнями «тара», в буквальном переводе «очарование».