Жасминовые ночи - читать онлайн книгу. Автор: Джулия Грегсон cтр.№ 42

Саба и Арлетта быстро переглянулись. Не может быть, неужели она?.. Конечно, нет – даже в перевернутом, сумбурном мире Каира. Но хозяйку звали Митци Дуринг, а это звучало по-немецки. У Сабы заколотилось сердце. Если она сообщит об этом Кливу, то, возможно, просто насмешит его – мол, не успел ее завербовать, а она уже тянет руку в воздух, словно прилежная ученица. Но она непременно должна сообщить ему об этом.

В тишине, подозрительно лишенной обычных фраз, типа «Откуда вы приехали» и «Хорошо ли провели вчера день», Митци велела своей помощнице четырежды тщательно промыть волосы Арлетты. Сама она молча стригла Сабу – ее худые, ловкие руки сверкали бриллиантами, а ее лицо, отражение которого Саба видела в зеркале, было частично скрыто в тени.

Саба делала вид, что читает старый номер «Вог», а сама, когда представлялась такая возможность, внимательно разглядывала Митци и прикидывала, будет ли у нее после салона время взять такси, заехать к Кливу, а потом вернуться на квартиру и окончательно собраться.

Арлетта, заметно успокоившись в уверенных, профессиональных руках фрау Дуринг, моргнула Сабе, поймав ее взгляд. Она стала ей рассказывать, что, по словам Митци, она снова могла облысеть, как тогда на Мальте. Вдруг над дверью зазвенел медный колокольчик, и в салон вошла поразительно красивая молодая египтянка – белолицая, с миндалевидными глазами, на высоких каблуках, в прекрасно сшитом синем шелковом костюме и шелковых чулках. Две длинных косы покачивались при ходьбе, как и ее бедра, делая ее похожей на школьницу, которая уже знает жизнь и провоцирует мужчин.

При виде ее помощница, мывшая волосы Арлетты, громко ахнула: вероятно, в салон зашла важная особа. Девушка извинилась перед Арлеттой, ополоснула руки и усадила немыслимо надушенную незнакомку в кресло возле Сабы.

Саба смотрела в зеркало на лицо Митци. Та приветствовала женщину сначала по-французски, потом по-английски. Ей расплели косы, расчесали густые черные волосы и обсудили их состояние с той же немногословной серьезностью, как и проблемы Арлетты. Через пять минут женщина снова села возле Сабы – ее мокрые волосы были обернуты в тюрбан. Когда Саба встретилась с ней глазами в зеркале, экзотическая незнакомка ей улыбнулась.

– Не возражаете, если я закурю? – спросила она и достала перламутровый портсигар.

– Нет-нет, конечно. – Саба подвинула ей пепельницу.

Саба навострила уши, когда помощница Митци накручивала волосы женщины на изысканный набор бигуди. Митци официально называла женщину мадам Хекмет. Она восхитилась красотой ее кожи, на что женщина улыбнулась, показав ямочки на щеках, и сказала, что благодарна за это своей матери. Та с детства возилась с ней, давала очень много свежих овощей и фруктов, орехов и семечек.

– А еще, конечно, помогает танец, – добавила она. – Сохраняет мне здоровье.

Значит, египтянка. Танцовщица. Успешная, судя по безупречной сумочке и бледным замшевым туфлям. Интересно, может, она исполняет танец живота? Таких танцовщиц Вилли называл цыганскими животиками.

Теперь Митци расчесывала тяжелое облако черных волос – они доставали мадам Хекмет почти до талии.

– Что, все отрезать? – улыбнулась Митци. Очевидно, это была их давняя шутка.

– Пока оставим. – Голос женщины был хриплый и самодовольный. – Я устраиваю прием для кое-кого из ваших.

Рука Митци замерла и перестала щелкать ножницами.

– А-а. – Она вскинула брови и быстро глянула на Сабу.

В тюрбане, с зачесанными назад волосами, танцовщица выглядела старше. Она пригладила пальцем брови.

– Ну, я хочу чего-нибудь особенного.

– Секундочку.

Митци подошла к Сабе, с профессиональной улыбкой проверила пальцем, насколько высохли ее волосы, пересадила ее под сушилку и щелкнула тумблером.

Саба, оглушенная шумом, подумала, не перегрелась ли ее собственная фантазия. Если хозяйка салона действительно немка, неужели ей здесь позволили вести свой бизнес? А если она немка, почему тогда танцовщица сказала «прием для кое-кого из ваших» так открыто и по-английски? Непонятно.

Через полчаса Митци выключила сушилку и опять молча расчесала волосы Сабы. Они упали блестящей, замысловатой волной в духе Вероники Лейк, американской актрисы, на правый глаз Сабы – сплошной восторг. Митци определенно знала свое дело.

Арлетта, тоже сидевшая под колпаком, в шутку застыла, изображая восторг, и показала оба больших пальца.

– Сколько ты еще тут пробудешь? – спросила губами Саба и постучала пальцем по циферблату.

– Где-то час, – ответила Арлетта. Рядом с ней стоял поднос с кофе и птифурами.

– Я вернусь домой и буду собираться. – Саба показала на настенные часы.

Арлетта подозвала ее к себе.

– Каков твой вердикт? – Она приподняла край сетки для волос. – Все еще жуть?

Саба присмотрелась. Новый цвет Арлеты был намного светлее прежнего, знойная платиновая блондинка.

– Сенсационный цвет, – одобрила Саба. – Тебе понравится.

– Слушай. – Через полчаса Саба сидела на диване у Клива и никак не могла отдышаться: в доме сломался лифт, пришлось подниматься пешком. – Я не имею понятия, важно это или нет, но подумала, что все равно должна тебе сообщить.

Она рассказала ему про зеленые волосы, про салон и его, возможно, немецкую владелицу.

– По крайней мере, я почти уверена в этом, хотя она говорила в основном по-английски.

Клив потянулся и сцепил пальцы на затылке. Одобрительно посмотрел на нее.

– Замечательно, что ты вышла на Митци. Я хорошо ее знаю – ее все знают – она заметная фигура на социальной сцене Каира.

Саба зарделась от смущения – она попала в нелепую ситуацию, решив, что это свежая новость.

– Нет-нет, ты мыслила правильно, – сказал Клив. – А Митци Дуринг – интересная аномалия. Леди Лэмпсон, супруга посла, одна из ее клиенток, а как я слышал, и путешественница Фрейя Старк, если только она не едет где-нибудь далеко отсюда на своем ослике. Но самая знаменитая клиентка, которой Митци обязана своей неприкосновенностью, – королева Фарида, супруга короля Египта.

Саба была в полном недоумении – как, жена английского посла стрижется у немки? Как-то непонятно все это.

– Дело вот в чем, – пояснил Клив. – Посольство с удовольствием согласилось бы на то, чтобы фрау Дуринг интернировали вместе с остальными немцами из Каира, но никто не смеет посягнуть на женскую красоту, потому что королева Фарида обожает свою парикмахершу. Забавно, если подумать, что судьба нации зависит от кудрей королевы.

– Но она за наци? – По спине Сабы ползли мурашки.

– Нет. Она и ее муж отказались вступить в нацистскую партию и стали изгоями в немецкой общине. Но у Митци непростая ситуация. Ее муж уже интернирован, а сэр Майлз Лэмпсон, ужасный идиот, готов выслать и ее; ему не нравится, что немка слушает все свежие сплетни в своем салоне. Но он не может себе этого позволить – в настоящий момент мы и так ужасно непопулярны у египтян, а это, как бы нелепо ни звучали мои слова, может оказаться соломинкой, переломившей хребет верблюда. Мы просто не можем себе позволить сердить Фариду – король ее обожает; по слухам, он каждый месяц дарит ей новые бриллианты.