Жасминовые ночи - читать онлайн книгу. Автор: Джулия Грегсон cтр.№ 106

– Кто знает, – тихо проговорил он, когда она закончила свою исповедь. – Может, он еще вернется – не всегда случается самое плохое.

– Нет, – вздохнула она. – Сначала я тоже верила в это, но теперь уже нет. Их столько гибнет.

«Каждый вдох – это новое начало и новые возможности». – Слова Фелипе. Как он ошибался!

Внезапно она поняла, что устала от Озана – от его наморщенного лба, больших добрых глаз, от яркого прожектора его внимания, направленного на нее. Ей захотелось, чтобы он поскорее ушел.

– Тебе будет легче, если ты узнаешь, как он погиб?

– Нет… Едва ли… Я не знаю. Вообще-то мы пытались что-то узнать.

Он взглянул на золотые часы на своей волосатой руке.

– Я улетаю в Стамбул. – Он потер подбородок. – Прости меня, но сейчас я должен попросить тебя об одной вещи. Когда в Египте закончится война, а это – иншалла – уже скоро, я устрою для всех грандиозный праздник – для египтян, турок, англичан – для всех, кто живет в Каире и Александрии. Я хочу, чтобы ты тоже спела. – Он вопросительно посмотрел на нее, вероятно, ожидая, что она обрадуется.

Она встала и подошла к окну. Небо снова заволокло тучами; дни стали короткие. Скоро Рождество.

– Мистер Озан, спасибо за любезное предложение, вы очень добры. Но я скоро уеду домой – во всяком случае надеюсь уехать.

– Твое начальство уже обещало отправить тебя в Англию?

– Да, обещало. – Две черные птицы летели к морю над мокрыми крышами.

– Но ведь тут по-прежнему масса работы для артистов. Я еще никогда не видел Каир таким многолюдным – тут и твои соотечественники, и наши с тобой, и американцы, – все молодежь, им нет и тридцати, и все жаждут развлечений.

– Я знаю, но я больше не хочу петь.

От удивления у Озана отвисла челюсть.

– Ты певица. Ты не можешь останавливаться.

– Могу.

Он несильно стукнул кулаком по столу и возвысил голос.

– Если ты перестанешь петь, ты загубишь лучшую часть своей души.

– Не думаю, что мой отец согласился бы с вами.

– Ну, извини за такое слово, но этот парень, твой отец, – осел. Не все мужчины так думают, даже не все турецкие мужчины. Мир идет вперед. Слушай… – Бурно жестикулируя, он вскочил на ноги и от волнения утратил даже свой безупречный английский. – Подумай сама. Когда у тебя такой талант, нельзя зарывать его в землю. Нельзя зарывать золото – оно пригодится в будущем тебе и твоим детям.

– Что ж, приятная мысль, – отозвалась она. У нее выступили на лбу капельки пота. – Просто я больше в это не верю. – В ее памяти, словно кошмар, возникло лицо Северина.

– Значит, ты отказываешься? – Озан потер ладонью свой висок, огорченно, недоверчиво. – Праздник будет грандиозный – фейерверки, кавалькады, большой концерт. Эти города никогда еще не видели ничего подобного.

– Да, я отказываюсь, – решительно сказала Саба. – Я больше не могу.

Первые несколько дней он лежал пластом в глубине шатра, тяжело, с хрипом дышал и кашлял. И спал, спал. Иногда мальчишка или старик с красными деснами и двумя уцелевшими зубами подносили к его губам грубую чашу с горько-соленым снадобьем, которое ему хотелось выплюнуть. Дважды в день мальчишка кормил его вареными мучнистыми зернами, иногда овощами. Время от времени он слышал мерный, глухой стук дождя и пронзительный крик птицы. Из соседнего шатра доносились мужские голоса, смех, стук костяшек – там играли в какую-то игру. Однажды самолет пролетел так низко, что едва не задел за шатры, но Доминик не испугался, а просто отметил это событие в своем сознании, словно оно случилось не с ним, а с кем-то другим.

Когда он наконец проснулся, с заложенной грудью и пульсирующей головной болью, мальчишка сидел у него в ногах. У него были всклокоченные черные кудри и бледное лицо, словно он страдал от малярии или желтухи. Робко улыбнувшись, он пошевелил пальцами возле своего рта, спрашивая, хочет ли летчик есть. Дом удивленно кивнул. Мальчишка убежал за едой на своих худеньких ногах, а Дом впервые осознанно поглядел на отчаянную бедность его пристанища. Грязный матрас, на котором он лежал, казался немыслимо древним. У стенки шатра, на грубо сколоченной полке, лежало в мешке немного зерна и сушеных овощей, это говорило о скудном рационе хозяев шатра и о рачительном ведении хозяйства.

Мальчишка вернулся с мужчиной, одетым в выцветшую джеллабу и сандалии, привязанные веревочкой к ногам. Сияя от радости, он подошел к Дому и похлопал его по руке, словно выздоровление незнакомца стало для него огромным подарком.

– Карим, – сообщил он, ткнув себя в грудь. – Ибрагим. – Он показал на улыбавшегося мальчугана.

Дом тоже назвал себя. Никогда еще он не был так далек от человека, носившего его имя, и не чувствовал себя таким беспомощным. Когда Ибрагим протянул ему глиняную чашу, Дом с удивлением обнаружил, что не может есть самостоятельно, что нуждается в помощи. Мальчишка поднес к его губам ложку и влил ему в рот жидкую чечевичную похлебку. При этом он машинально раскрывал свой рот, словно птица, кормящая птенцов.

Поев, Дом откинулся на тощую подушку и поискал в памяти египетские слова благодарности. Не вспомнил. Вместо этого поднял кверху пальцы и спросил по-английски, сколько он тут находится. Когда Ибрагим выставил четыре пальца, он удивился, но тот показал еще пять, потом еще и еще. Дом так и не понял, шутил он или нет, и, потрясенный, закрыл глаза.

Среди ночи он проснулся от холода и зуда во всем теле и подумал, какой обузой он был для этой нищей семьи, которой и без него не хватало еды, и как легко, с какой добротой они переносили это испытание, неожиданно упавшее на их головы. Ему уже было стыдно за того человека, каким он приехал в Северную Африку, – господи, ведь еще и года не прошло. Тогда он глядел на таких бедняков с воздуха и видел лишь их крошечные фигурки. Он едва удостаивал их вниманием, а ведь их земля стала полем сражения чужих стран, чужих солдат.

В детстве Египет будоражил его воображение и был частью его игр. Все началось с тяжелой кори. Тогда мать читала ему каждый день книгу про археолога Говарда Картера. Когда они добрались до места, где Картер однажды спустился в Долину Царей, выкопал яму в глинистом склоне и – бац! – увидел перед собой гробницу Тутанхамона, полную несметных сокровищ, Дом прижался к матери и от восторга чуть дышал.

Ему нравились драматизм и азарт долгих и, казалось бы, бесплодных археологических поисков. Еще бы! Ведь за неделю до того, как Картер нашел вожделенные сокровища, которые так долго искал, он, измотанный, приунывший, принял решение вернуться в Англию и заняться чем-нибудь более разумным. Но случайно наткнулся на каменные ступени, ведущие вниз. Расчистив их, обнаружил коридор, заваленный камнями. Когда убрали камни, стала видна замурованная дверь. Проделав в ней отверстие, Картер увидел золотой трон и другие бесценные артефакты. Ждавший снаружи коллега спросил его: «Ну как, ты нашел что-нибудь?», и Картер дрожащим от волнения голосом ответил: «Да, нашел – потрясающие вещи».