Костяной лабиринт - читать онлайн книгу. Автор: Джеймс Роллинс cтр.№ 25

Коккалис продемонстрировал еще одну уникальную способность своей новой руки. Отстегнув протез, он освободил его от стального хомута, закрепленного на обрубке руки, и протянул Баако.

Схватив протез, горилла покрутила его в руках, изучая со всех сторон, а Монк смог пошевелить искусственными пальцами – это было достигнуто с помощью беспроводного управления. Когда горилла увидела эту демонстрацию, брови у нее поползли вверх. Даже Мария тихо ахнула. Поднеся протез ко рту, Баако осторожно укусил его за палец.

Ковальски поморщился, сомневаясь в том, что инженеры УППОНИР одобрили бы подобное обращение со своим творением. Владелец протеза, судя по всему, подумал то же самое и шагнул вперед.

Однако Крэндол остановила его, с любопытством наблюдая за своим подопечным.

– Не волнуйтесь, – сказала она. – Баако лишь хочет вас пощекотать. Он иногда так поступает, покусывая кончики пальцев или живот.

Монк рассмеялся – но не от щекотки, а просто давая выход своему веселью:

– На самом деле я чувствую, что он делает.

– Поразительно! – Мария взглянула на протез новыми глазами. – Я читала о том, что УППОНИР испытывает новые протезы с датчиками осязания, но не верила, что работа уже продвинулась так далеко.

– Просто считайте меня подопытной морской свинкой, – пожал плечами Коккалис.

Наконец Баако протянул ему протез.

– Спасибо, малыш, – сказал Монк, принимая свою искусственную кисть.

Повернувшись к последнему гостю, горилла внимательно осмотрела обе руки Ковальски.

– И не думай ничего такого! – сказал великан, поднимая руки. – Они обе настоящие.

После этого он сжал пальцами одной руки другую.

«Не кусать!»

Шумно фыркнув, Баако недовольно заворчал.

Повернувшись к великану, Мария улыбнулась:

– Вы хорошо владеете азбукой глухонемых.

Смущенный ее вниманием, Ковальски описал спираль двумя пальцами и поставил их на тыльную сторону ладони другой руки.

«Разумеется».

Однако на Баако великан произвел не слишком благоприятное впечатление. Категорически отказываясь подойти ближе, горилла тяжело опустилась на одну руку, ткнула в Джо пальцем и сделала красноречивый знак.

«Ты мне не нравишься».

Взглянув на обезьяну, Ковальски поморщился.

«Взаимно, приятель!»

11 часов 48 минут

Баако видит позу чужака, ощущает исходящий от его тела терпкий запах, читает у него на лице едва заметные знаки неприязни. Он чувствует, что не нравится этому человеку, и не понимает, в чем дело. Недоумение порождает обиду – и гнев.

К нему подходит мама. Губы у нее сжаты, они готовы отчитать Баако. Она показывает знаками:

«Он тоже хороший».

Баако не знает, как объясняться, как возразить, и поэтому просто скрещивает руки на груди, отказываясь говорить.

«Я не нравлюсь этому человеку, поэтому он мне тоже не нравится».

К тому же мама похвалила этого человека за то, как тот разговаривает с помощью рук. Улыбнулась ему. Она должна радоваться только тому, как разговаривает Баако.

А не этот человек.

Мама твердо указывает на дверь в глубине помещения:

– Баако, уходи к себе в комнату!

Он ворчит, выражая голосом боль и обиду.

Но мама снова указывает двумя пальцами на дверь в спальню.

«Уходи!»

Шумно вздохнув, Баако повинуется. Он направляется к двери, передвигаясь на всех четырех конечностях и сгорая от обиды. Прежде чем удалиться к себе, он оборачивается и бросает на чужака испепеляющий взгляд.

«Это ты уходи!»

11 часов 49 минут

– Он устал, – объяснила Мария, гадая, не слишком ли строго обошлась со своим подопечным. Однако иногда приходится проявлять твердость.

– Не волнуйтесь, – усмехнулся Монк, – Ковальски и на людей нередко производит такое же впечатление. Требуется время, чтобы к нему привыкнуть.

Его напарник нахмурился, но возражать не стал.

Смутившись, Крэндолл попыталась успокоить великана:

– Ночью Баако плохо спал. Ему снились кошмары, связанные с Леной.

– Вот как? – насторожилась Эми.

Услышав у нее в голосе профессиональный интерес, Мария поспешила его развеять:

– Это было просто случайное совпадение.

Она отвела взгляд, не желая рассказывать про то, как сама проснулась от такой же тревоги за сестру.

– Кстати, раз уж речь зашла о Лене, – вмешался Монк, – чем занималась ваша сестра в Европе?

Мария с радостью перевела разговор на другую тему:

– Нас пригласили принять участие в совместных работах, проводимых в Институте эволюционной антропологии Макса Планка в Лейпциге. В вопросах изучения гоминидов этот институт занимает ведущее место. Мы получили возможность участвовать в программе, целью которой является построение более точной модели генетических разновидностей неандертальцев как биологического вида, а также в разработке новых методов извлечения ДНК из ископаемых останков.

– А почему в Германию отправилась Лена, а не вы? – спросил Коккалис.

– Мы обе занимаемся генетикой, но мои исследования ориентированы на понимание ДНК на макроуровне. Можно сказать, что меня интересует конечный результат. В то время как Лена сосредоточена на микроуровне, ее исследования посвящены редактированию и расщеплению генов. Поэтому мы решили, что для нее работы в Лейпциге важнее.

Захлестнутая чувством вины, Мария обхватила себя за плечи. Теперь она сожалела о своем решении. Она здесь, в Штатах, в полной безопасности, в то время как ее сестре там, далеко, приходится иметь дело неизвестно с чем…

– Мы с Леной рассудили, что от такого предложения нельзя отказываться, – продолжала Мария. – Я могу пересчитать по пальцам одной руки все останки неандертальцев, из которых можно извлечь приличные цепочки ДНК. Хорошие источники встречаются крайне редко. Мы с сестрой рассчитывали, что, получив в свое распоряжение качественные образцы и более точные технологии анализа и ознакомившись с многообразием генов различных неандертальских племен, сможем определить, чем неандертальцы как вид отличались от нас и как смешение наших видов способствовало «большому скачку вперед». Ставки были очень высоки.

У нее перед глазами возникло лицо Лены.

Но и потерять также можно очень многое.