Скифские войны. Как Русь победила Дария Великого и Александра Македонского - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Шамбаров cтр.№ 30

Однако в 597–595 гг. до н. э. почему-то испортились отношения Вавилона со скифами. Причину мы не знаем, хотя она должна быть весомой — у всех народов скифы считались людьми чести. Но они своих хроник не вели. А в вавилонских хрониках причина замалчивается. Ясное дело, если бы вина лежала на скифах, замалчивать ее резона не было бы. Вероятно, имели место какие-то политические интриги, попытки антискифского сговора, как было с Ассирией. И последующие события показывают, что такой сговор существовал. Ссора обозначилась очевидно и резко. Скифы вдруг стали вести себя враждебно. На границах начались стычки. Отряды скифов прорывались до самого Вавилона, осыпая его стены свистящими стрелами. Вавилоняне прятались по крепостям, забросив поля. Цены на продукты скакнули в 15 раз, начался голод (на чем, кстати, опять не забывали играть олигархи).

Скифы готовились к большой войне, затребовали вспомогательные войска от вассалов — Мидии, Урарту и Манну. Но мидийский царь Киаксар нанес подлый удар исподтишка. В 595 г. до н. э. пригласил к себе для переговоров всех скифских вождей, устроил пир. У всех степных народов (как и у славян, кельтов) гость почитался священной особой. Если уж ты приглашен, можно не заботиться о своей безопасности, оберегать тебя должен другой. Но у «цивилизованного» царя психология была другой. И когда гости напились, он перебил их. Очевидно, по сговору с вавилонянами. После этого Киаксар ударил на скифов, их обезглавленное войско было разгромлено и отступило на север.

А мидяне вознаградили себя, кинувшись захватывать скифскую долю «ассирийского наследства». Но стоит отметить, что Урарту и Манну встретили армию Киаксара отнюдь не как освободителей, жестоко сопротивлялись. Под властью скифов они сохраняли государственную автономию, своих царей, Киаксар же превратил их в завоеванные провинции. Не «варвары»-скифы, а мидяне разрушили урартскую столицу Тушпу (Ван), Тейшебаини (Кармин-Блур) и другие города. А обороняли их, как показывает археология, скифские гарнизоны.

Так закончилась более чем столетняя эпопея вторжений в Переднюю Азию. Скифы удалились обратно в Причерноморье. Впрочем какая-то их часть осталась в Закавказье — они известны под именем сакасенов, обитавших на юг от Куры и влившихся потом в состав армянского народа и албанов (ветвь армян, проживавшая на территории Аз ер б ай джана). Но, с другой стороны, Страбон сообщает, что какое-то племя из Мидии ушло со скифами на Дон.

А много веков спустя археологи обнаружат в скифских курганах память о былых походах и победах — вавилонские, ассирийские, египетские, палестинские трофеи. В частности, на Кубани возле станицы Келермесской найден великолепный ассирийский меч с золотым эфесом и в золотых ножнах. Исследователи не исключают, что некогда он мог принадлежать самому Ашшурбанипалу…

В середине VII в. до н. э. устанавливались тесные контакты скифов не только с народами Востока, но и с греками. В Причерноморье возникают эллинские колонии. Почти все они основывались выходцами из малоазиатского Милета. Не исключено, что контакты были наведены во время войны Мадия и Сандакшатра против киммерийцев, которые нападали на владения греческих городов, и Милет, таким образом, был естественным союзником скифов. Возможно, тогда и было дано (или куплено) разрешение селиться в Причерноморье.

Хотя могло быть и иначе. Первая черноморская колония, Истрия, возникла в 657 г. до н. э. все же не на скифских землях, у Дуная. Возможно, в Милете разузнали от киммерийцев и скифов о северных краях, сперва закрепились на Дунае, а уж отсюда стали наведываться к скифским правителям и договариваться о разрешении обосноваться в их владениях. Без таких договоренностей строить города на пустынном чужом берегу не получилось бы. Но скорее всего, получить разрешение было несложно. Прибрежная полоса песка и камней была не нужна ни скотоводам, ни земледельцам. Зато открывались возможности взаимовыгодной торговли.

В 645–640 гг. до н. э. появилась Борисфенида в устье Днепра. А дальше колонии стали расти по берегам, как грибы — Ольвия у Южного Буга, Тирас на Днестре, Офиусса, Никоний, Одесс, Пантикапей, Феодосия, Китей, Нимфей, Херсонес, Фасис, Мирмекей, Фиска, Фанагория, Диоскуриада и др. Большинство из них устраивалось тоже милетянами или почковалось от более ранних милетских поселений. Исключение составлял только Херсонес (рядом с нынешним Севастополем), он был основан переселенцами с о. Делос, и порядки тут отличались от милетских республик, Херсонес был теократическим государством, управляла им коллегией жрецов, главный из которых носил титул базилевса — царя. А основную часть населения составляли не торговцы, а свободные земледельцы. Не совсем ясно и происхождение Пантикапея. Здесь утвердилась не характерная для эллинов наследственная монархия, хотя и с греческой династией Археанактидов. И возникло Боспорское царство.

Из-за столь близкого соседства львиная доля информации о скифах дошла до нас от эллинов, традиционно изображавших иные народы «дикарями», тупыми и невежественными. И вся историческая наука подхватила противопоставление «высококультурных» греков и «варваров», рассуждая о благотворных эллинских влияниях на этих самых «варваров», которые только таким путем и могли чуть-чуть цивилизоваться.

Хотя если уж смотреть в лицо фактам, на чем основано наше преклонение перед Древней Элладой? На «великих» событиях ее истории, которые нам преподносят учебники. На сохранившихся мраморных статуях, трудах философов и литераторов, на описаниях не сохранившихся произведений искусства. Но на самом-то деле мы изучаем не эллинскую историю, а лишь узкие выкопировки из нее. А в целом… Несколько десятков микроскопических городов-государств веками грызлись друг с другом и объединить усилия сумели только один раз — в Персидских войнах. Да и то не все. Значительная доля государств предпочла власть персов. И изрядную часть персидских солдат и матросов, сражавшихся с эллинами при Марафоне, Фермопилах, Саламине, Платеях, составляли точно такие же эллины. Персидские войны стали единственным случаем, когда греки сумели отразить вражеское вторжение. После чего сразу жа разделились на спартанскую и афинскую коалиции и снова принялись меситься между собой. Причем оба союза искали поддержку… у тех же персов. Что же тут великого?

Нас ослепляет миф о эллинской демократии. Потому что либеральные историки XIX в. тащились от самого слова «демократия». Но, во-первых, она существовала далеко не во всех греческих государствах. Во-вторых, демократии в Афинах и ряде других полисов сопутствовали постоянные социальные потрясения, революции, перевороты, убийства политических противников. А в-третьих, что хорошего дала демократия тем же Афинам? Лучшие полководцы, государственные деятели, мыслители были изгнаны или казнены своими же согражданами, серой обывательской «общественностью», тупо и безжалостно набрасывавшейся на любого, кто возвышался над уровнем толпы. Что и предопределило упадок Афин.

Эллинские произведения архитектуры и искусства действительно достойны восхищения. Но забывается, что в древности те же статуи выглядели иначе. Греки их раскрашивали разными цветами. И вместо строгой белизны и изящества мрамора статуи смотрелись наподобие нынешних манекенов в витринах магазинов. Забывается и то, что само ремесло художника или скульптора считалось в Греции отнюдь не почетным, а позорным. Известно высказывание Перикла: «Все восхищаются конями Лисиппа, но никто не хотел бы быть самим Лисиппом». Настоящий, полноценный эллин должен был владеть землей, торговать, болтаться по базару и драть глотку на общественных собраниях. А люди искусства относились ко «второму сорту».