На передних рубежах радиолокации - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Млечин cтр.№ 59

Страница

В области телевизионного приёма А. А. Расплетиным в период 1934–1940 гг. были заявлены и получены охранные документы на устройства синхронизации, устройства для развёртки электронного луча, устройства для получения высокого напряжения. Это были главные, ключевые вопросы при создании средств телевизионного приёма. Но самого приёмника телевизионных сигналов в заявках не было. И это неспроста. Поэтому, отмечая, выдающийся вклад А. А. Расплетина в дело разработки и создания телевизионных приёмников, историографы называют его одним из пионеров отечественного телевидения.

Наконец, ещё один пример изобретательского уровня связан с созданием радиолокатора. История зарождения отечественной радиолокации в общих чертах изложена в литературе, но я сошлюсь на книгу очевидца тех событий, с которым был знаком, генерала М. М. Лобанова «Начало советской радиолокации» (М., Соврадио, 1975). Первая работа по радиообнаружению самолёта была выполнена в Центральной радиолаборатории (ЦРЛ, г. Ленинград) по заданию Главного артиллерийского управления в январе 1934 г. Группой ЦРЛ, которой руководил Ю. К. Коровин и в которую входили В. А. Тропилло, С. Н. Савин, В. В. Елизарова и А. Треумнов, была создана установка на волне 50–60 см и мощностью 0,2 вт. В установку входили кроме генератора суперрегенеративный приёмник и наземные параболические антенны с диаметром 2 м. При такой малой мощности, свидетельствовавшей о лабораторном характере установки, были получены следующие результаты: 1) Самолёт обнаруживался на расстоянии 600–700 м при высоте полёта 100–150 м, 2) Разнос передающего и приёмного зеркал составлял примерно 10 м, 3) Расстояния измерялись по биениям непрерывного излучения генератора и отражённого от самолёта сигнала (за счёт эффекта Допплера) в виде характерной пульсации интенсивности звука в наушниках при вхождении гидросамолёта в зону видимости. Это был первый опыт в отечественной радиолокации. Опыты Ю. К. Коровина продолжались до 1937 г. Так, с помощью М. Т. Грековой был разработан магнетронный генератор на волне 18 см с мощностью около 8 вт. Была получена дальность обнаружения самолётов 11 км (1936 г.).

Параллельно в январе 1934 г. ГАУ заключило договор с ЛЭФИ (г. Ленинград) на проведение работ по радиообнаружению самолётов. Директором ЛЭФИ был тогда академик А. А. Чернышев. Работы были поручены группе Б. К. Шембеля. К середине 1935 г. группой, в которую входили кроме Б. К. Шембеля М. Д. Гуревич (старший), Э. И. Голованевский, М. Г. Курилко, была разработана установка, состоящая из магнетронного генератора на волне 21–29 см с мощностью 10–15 вт, двух параболлических антенн с диаметром 2 м и регенеративного приёмника. Проведённые опыты показали дальность по самолёту У-2 до 8 км.

В 1935 г. был образован НИИ-9. В 1936 г. там была создана подвижная установка «Буря», позволившая получить дальность по самолётам Р-5 10–11 км. В начале 1934 г. П. К. Ощепков предложил использовать вместо непрерывного излучения импульсный метод радиообнаружения. В том же году М. Д. Гуревич (старший) собрал установку на магнетроне в дм – диапазоне волн для опробования импульсного метода. Однако засветка экрана отражением от близлежащего леса не позволила обнаруживать пролетавшие самолёты. В марте 1935 г. Управление ПВО заключило договор с ЛФТИ (г. Ленинград) по проведению исследований радиообнаружения самолётов. Директором ЛФТИ был тогда академик А. Ф. Иоффе. Работы поручались лаборатории Д. А. Рожанского. После смерти Д. А. Рожанского в сентябре 1936 г. руководителем работ в ЛФТИ стал Ю. Б. Кобзарев. Разработчики в ЛФТИ пришли к выводу, что для создания импульсных генераторов нужна специальная генераторная лампа. В. В. Цимбалин при консультации проф. К. Н. Циклинского и Д. А. Рожанского сконструировал лампу ИГ-7 на волну 3,5–5 м мощностью в импульсе до 50 квт. Затем была разработана лампа ИГ-8 этой же серии.

В середине 1938 г. на базе лампы ИГ-7 была разработана двухантенная установка. Передатчик метрового диапазона развивал мощность 40–50 квт в импульсе при анодном напряжении 15–20 кв. Антенна устанавливалась на высоте 12 м и была типа «волновой канал» с 5 директорами и 3 рефлекторами. Приёмник супергетеродинного типа. Приёмная станция относилась на 1000 м от передатчика. С помощью этой установки была получена дальность до самолёта 50 км при высоте полёта 1500 м. В 1939 г. усилиями ЛФТИ и НИИСКА был создан подвижный вариант станции, получивший условное название «Редут» (дальность до 100 км). В мае 1940 г. разработчики ЛФТИ решили трудную задачу и перешли к совмещённому, одноантенному варианту станции. В 1941 г. коллективу разработчиков Ю. Б. Кобзареву, П. А. Погорелко, Н. Я. Чернецову была присуждена Сталинская премия.

Речь до сих пор шла о создании и развитии станций дальнего обнаружения, т. е. систем «земля – воздух». Во время войны и в послевоенный период были созданы также радиолокационные системы «воздух – воздух» и «земля – земля». Наряду с импульсными РЛС продолжало развиваться и направление, связанное с непрерывным излучением.

Время от времени в печати, а также на различных собраниях и совещаниях поднимается вопрос о создателях отечественного радиолокатора. По этому поводу возникают дискуссии, порой переходящие в жаркие споры. Одни утверждают, что это безусловно группа Ю. Б. Кобзарева, другие, ссылаясь на историю (которую я вкратце изложил), с этим не соглашаются. Я должен сказать, что бывал у Ю. Б. Кобзарева в 50-х годах, когда он ещё работал в НИИ-244, а затем на его семинарах в ИРЭ и никогда не слышал ни от него, ни от его сотрудников, а также от его гостей утверждений типа «Ю. Б. Кобзарев – создатель (или автор) отечественной РЛС».

Позже, как сообщали некоторые источники, Ю. Б. Кобзарев якобы жалел, что не подал в своё время заявки на изобретение. Но существует ещё экспертиза в патентном ведомстве. И какой ответ она бы дала – положительный или отказной – можно только гадать.

Никто, как мне кажется, не отрицает выдающийся вклад Ю. Б. Кобзарева и его сотрудников в общее дело, но вопрос об авторстве более сложный. Мне представляется, что успех был достигнут трудом многих упомянутых и безвестных людей, озарённых общей идеей.

До 1955 г. я просто не помышлял ни о каких изобретениях. Непрерывные командировки не оставляли времени не только для обдумывания новых идей, но и для фактов самого их возникновения. 8–10 часов пребывания в кабине станции на положении её оператора уходили на поиски отметок целей в окружении обильных отражений от «местников», регулярные ремонтные работы, состоявшие в перемещении на высоту человеческого роста, вывинчивании множества винтов и гаек, изъятии с этой высоты 60 кг передатчика или совсем малых по весу, но опасных по возможному ущербу полупроводниковых и вакуумных приборов. Полигонные испытания шли один за другим, в промежутках надо было успевать пропускать аппаратуру через механические стенды, климатические камеры, где узлы и блоки контролировались представителями заказчика. В 1954–1955 гг. я «застрял» на серийном заводе, где представлял не только опытные образцы, но и техническую документацию, на основании которой предстояло изготовить партию станций для передачи в войска. Эта работа была выполнена и в 1955 г., по приезде с завода, я увидел, что мой коллега Г. В. Кияковский, Гера, как мы его звали, пишет заявку на изобретение. Это меня заинтересовало и я решил использовать высокоточную фазометрическую систему определения дальности, которую постоянно эксплуатировал в полигонных условиях, в качестве основы для создания прецизионного делителя частоты последовательности коротких импульсов. Тогда это была не только модная, но и практически злободневная тема. Опыта в написании заявок на изобретения у меня не было, нормативных документов не читал. Написал как умел и привёл схему. Новизну и полезность предложения признали, но из-за отсутствия надлежаще оформленных бумаг сочли техническим усовершенствованием, на что я вынужден был согласиться, хотя до сих пор считаю это предложение выполненным на изобретательском уровне.

Страница