Путь к золотым дарам - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Баринов cтр.№ 58

Тёплыми вечерами у костра, отпугивавшего комарье (ещё одно творение Ахримана), чернявый мобед с аккуратно подстриженной бородой спорил с индийцем, греком, венедом и росом — и легко находил с ними всеми общий язык. Ибо трудно было доброму и честному человеку не согласиться с тем, что говорил перс о добре и зле и выборе между ними, о разуме — лучшем из духовных благ, о борьбе со злом. Но особенно охотно и увлекательно повествовал Манучихр о праведных царях, начиная с Виштаспы, покровителе пророка. О том, как они насаждали истинную веру и искореняли дэвопоклонничество. Ардагаст слушал и удивлялся: ведь это о нём, о его войне с колдовской ратью Чернобога и Яги в непролазных венедских лесах и болотах! И с восхищением слушали южного волхва дружинники-росы.

А южанин всякий раз заключал: истинная вера только одна, и лишь её праведный царь должен дозволить, остальные же — искоренить, ибо само многообразие вер — коварное изобретение Ахримана. Но Вышата возражал:

— Какой же может быть выбор, если и выбирать запрещено? Пути ко злу нужно закрывать, но можно ли закрывать все пути к добру, кроме одного? Где оказались иудеи со своим единым истинным богом?

Грек и индиец поддерживали волхва. Один из них больше всего почитал Зевса, другой — Кришну, но это им не мешало сражаться вместе. Если воины светлых богов затеют усобицу, кому от этого станет лучше, кроме служителей Тьмы?

Мобед отвечал, глядя почему-то не на них, а на царя:

— Вспомните о мире, который важнее земного. Все, избравшие ложную веру, окажутся там среди тьмы и зловония, и будут их вечно терзать огонь, холод и зубы Ахримановых тварей. Не худший ли грех — иметь власть спасти тысячи людей от такой участи и не употребить этой власти?

Как-то речь зашла о том, к чьей гробнице они стремились. И тут Манучихр поведал предание, услышанное им в древнем городе Уре от жрецов Шамаша-Солнца, ещё умевших читать клинописные таблички двухтысячелетней давности:

— Двадцать веков назад нынешней Вавилонией, которая звалась тогда Шумером и Аккадом, владели цари Ура, что объявили себя богами. Воистину, не было тогда свободного человека, ибо все, от вельможи до пахаря, звались «рабами царя». Все, кроме крестьян, чьи земли царь ещё не забрал. Но и они жили в нищете и вечном страхе перед ненасытными чиновниками. Остальные же работали под плетью надсмотрщика и ели лишь то, что давал царь. Раб унижал раба и сам пресмыкался перед рабом. А жрецы пели хвалу земному богу больше, чем всем небесным. Но вот в страну вторглись из степи кочевники-амореи. Рабы и крестьяне вместе с ними перебили надсмотрщиков, разграбили царские склады и дома вельмож. Амореи брали город за городом, и вскоре лишь столица осталась в руках царя.

Но хотя Ур был переполнен рабами и в нём было плохо с хлебом, рабы не восставали. Лазутчики, пробиравшиеся в город, слышали от них только: «Бога никто не одолеет», «Как было, так и будет, на то воля богов», «При амореях лучше не станет», «Мы — черви земные, царский скот, что мы можем?», «Царь всегда прав, его власть — от Шамаша, справедливейшего из богов». А воины на стенах бились без ярости, но упорно, во всём послушные приказам. Если же осаждавшим удавалось перебраться через стену, они сами теряли мужество и волю к борьбе и поэтому гибли либо попадали в плен. Год за годом повстанцы и амореи не могли взять великого города. И тогда они призвали на помощь царя Элама [41] и северных горцев.

Среди войска северян была одна дружина, что пришла из-за далёких гор. Все воины её были без доспехов, многие с каменным оружием вместо бронзового. Зато — все на конях. А коней тогда на юге почти не знали, в боевые колесницы запрягали ослов. Вёл дружину вождь с волосами цвета золота, с бронзовым мечом, каменной секирой и могучим луком. Его стрелы с кремнёвыми наконечниками и орлиными перьями не знали промаха. Он любил славу и добычу, но ещё больше — справедливость, и ни один притеснитель людей не мог откупиться от его мести.

Как-то Златоволосый Вождь спас жреца Шамаша, что в одиночестве берег от грабителей священные предметы в полуразрушенном храме. И жрец поведал пришельцу: в главном храме Шамаша в Уре стоит серебряная чаша, посвящённая Семи Демонам, детям Неба и Земли. Раз в месяц её наполняют человеческой кровью, и тогда демоны обретают власть сковывать души пребывающих в городе страхом и неверием в собственные силы. Жрец передал Златовласому сбережённый им золотой амулет Шамаша. Только этот амулет мог оградить души вождя и его воинов от чар Семерых.

Северянин рассказал всё вождям союзников, и те решили рискнуть. Тараны эламитов пробили ворота, и в них ворвалась конная дружина Златоволосого. Её тут же отрезали, но северные всадники вихрем пронеслись через весь город и, не спешиваясь, под градом стрел бросились на приступ храма. Они одолели все семь ступеней зиккурата [42] , вломилсь в храм. Златоволосый очистил чашу от крови, положил туда амулет и тем лишил Семерых силы. Царь попытался отбить храм, но едва не погиб, когда Златоволосый сбил с него золотой шлем. Тем временем осаждавшие ворвались в Ур. Рабы, ярость которых теперь ничто не сдерживало, истребляли всех господ, попадавших им в руки. Великий город обратился в руины.

Много сокровищ захватил Златоволосый в храме, но ещё больше предлагали ему царь Элама и вождь аореев за чашу Семи Демонов. Но северянин думал об одном: как уничтожить её, чтобы не было больше царей-богов. Жрец Шамаша сказал: разрубить чашу может лишь чёрный небесный металл. Но где его найти — не знал и жрец. Он лишь изготовил золотую чашу, подобную чаше Джамшида, способной показывать отдалённое и скрытое. Неизвестно, что увидел Златоволосый в ней. Но он забрал обе чаши и ушёл с дружиной обратно на север, и никто не посмел остановить его.

— Ты хочешь сказать, что Златоволосый лежит в Гробнице Солнца? — спросил Ардагаст.

— Да. И с ним наверняка обе чаши, и амулет Шамаша, и царский шлем, сияющий как солнце. Не ждут ли они праведного мужа, достойного великого царства?

Рука мобеда неспешно поглаживала аккуратно подстриженную бороду. Чёрные глаза испытующе глядели на царя росов. Ардагаст вспомнил о золотых дарах саков, виденных им в храме Солнца в индийской Таксиле, об Огненной Чаше и остальных Колаксаевых дарах. А перс продолжал будто невзначай:

— Здесь, в горах, со времён Сосруко не было великих царств. Только царьки и князьки, вся доблесть которых — в набегах друг на друга. Но недалеко отсюда, в предгорьях, была ставка великих царей Скифии.

— Да. Их власть тогда простиралась от Кавказа до Карпат, — с жаром подхватил один молодой дружинник-венед. — Царь, твои предки породнились с ними! А вдруг боги хотят, чтобы ты возродил Великую Скифию? С двумя этими чашами и с Колаксаевой Чашей мы всех одолеем!

— Не знаю, для кого боги берегут золотую чашу из Ура, но за серебряной явится разве что царь-дракон Ахи-дахака, когда выйдет из-под земли! — воскликнула Ларишка.