Императрица Цыси. Наложница, изменившая судьбу Китая - читать онлайн книгу. Автор: Юн Чжан cтр.№ 21

В 1862 году Ф. Уорд получил смертельное ранение в бою, и Цыси распорядилась в память о его заслугах перед империей построить храм. Командование над «Всегда побеждающей армией» принял на себя английский офицер Чарльз Гордон. Гордон прекрасно понимал, что «нынешний мятеж необходимо подавить самым решительным образом». Он написал в своем дневнике: «Не передать словами ужасы, пережитые этим народом по вине мятежников, или описать пустыню, в которую они превратили данную богатую провинцию. Весьма удобно вести разговоры о невмешательстве извне, однако нас, безусловно, трогает абсолютная нищета и крайняя нужда этого несчастного народа». Как и Уорда, Гордона отличала склонность к браваде, и он обычно ходил в атаку, вооруженный одной лишь ротанговой тросточкой. Его подчиненные видели в нем настоящего героя, и ему суждено было стать Китайским Гордоном, а также сыграть ключевую (кто-то даже считает – незаменимую) роль в разгроме тайпинов, то есть в спасении Цинской династии.

Притом что у Цыси отсутствовал прямой выход на европейских воинов и послов, эта женщина быстро осознавала всю суть Запада, а также схватывала на лету смысл пространных и подробных докладов, поступающих от великого князя Гуна и прочих чиновников, имевших дело с европейцами. В одном случае императорским указом выражалась благодарность «англичанам и французам» за артиллерийские обстрелы тайпинских отрядов. Французский посол посетовал на то, что одни только французы принимали участие в таких обстрелах, а англичане от них воздерживались. Цыси попеняла своим дипломатам: «Вы можете указывать на убогое мышление иностранцев, но при этом стоит обратить внимание на точность их высказываний. Впредь, когда будете составлять отчет, потрудитесь излагать факты, не уклоняясь в сторону ни на йоту». Она указала им на то, что китайская привычка к верхоглядству свое отжила.

Большое впечатление на нее произвела информация о том, что европейцы проявляют заботу о жизни каждого китайца в отдельности. Об этом часто сообщал Ли Хунчжан, в подчинении которого состояли Уорд и Гордон. Мандарина Ли, мужчину с ухоженной бородкой и узкими глазами, от внимания которых ничто не могло ускользнуть, с полным основанием можно было причислить к классическим конфуцианским последователям. Тем не менее ему пришлось пройти путь самого прославленного реформатора Китая. На этом начальном этапе через рутинное общение с европейцами он учился у них полезному делу, когда практически все его коллеги все еще видели в них нежелательных пришельцев. Ближе к концу 1863 года представитель высшей знати Ли Хунчжан и Чарльз Гордон взяли в осаду город Сучжоу, славившийся своими шелками, садами и каналами (кое-кто называл его китайской Венецией) и с точки зрения стратегии находившийся рядом со столицей тайпинов Нанкином. Они убедили восьмерых руководителей обороны этого города капитулировать, пообещав им за это жизнь и высокие посты. В своем лагере, разбитом за воротами города, наместник Ли устроил в честь этих изменников пир, на который Гордона приглашать не стал. В разгар крепкой попойки в зал вошли восемь офицеров. В руках каждый из них нес почетный головной убор мандарина с красной пуговицей наверху и торчащим павлиньим пером. Вошедшие офицеры встали на колени перед бывшими главарями мятежников и протянули им эти головные уборы. Все участники пира поднялись и стоя наблюдали за происходящим. Главари тоже встали, развязали свои желтые повязки и собрались было взять протянутые им головные уборы, чтобы надеть их. В мгновение ока появились мечи, и все восемь голов оказались в руках офицеров, держащих их за волосы. Наместник Ли, покинувший пир как раз перед приходом офицеров с головными уборами, чтобы не видеть предстоящего убийства, приказал мятежников обезглавить и тем самым пресечь потенциальную измену, сплошь и рядом случавшуюся раньше. После этого его армия ворвалась в Сучжоу и вырезала десятки тысяч тайпинов, уверенных в том, что находятся в безопасности. Гордон, давший убитым главарям тайпинов слово и лично обещавший им жизнь, преисполнился праведного гнева и подал в отставку с поста командующего «Всегда побеждающей армии». Притом что он, пусть и против воли, понимал точку зрения наместника Ли, Гордон, как английский офицер и правоверный христианин, счел необходимым держаться подальше от такого акта «азиатского варварства».

Наместник Ли Хунчжан доложил Цыси о столь острой реакции на убийство главарей мятежников со стороны Гордона, а также о гневных протестах западных дипломатов и купцов по этому же поводу. Цыси промолчала, но она не могла не испытывать некоторого восхищения поведением европейцев. Носители конфуцианских идеалов тоже питают отвращение к убийству невиновных людей или добровольно сдавшихся в плен врагов. При всем этом солдаты императорской армии устраивали кровавую резню и вели себя ничуть не лучше презираемых тайпинов. Поразительное исключение относилось только к бойцам «Всегда побеждающей армии». (Наместник Ли писал одному своему коллеге о том, что люди Гордона «способны разгромить врага, но не станут убивать всех, кто попадается под руку; поэтому моей армии приходится сопровождать их для оказания посильной помощи в этом деле».) Цыси и чиновники ее круга постепенно отказывались считать европейцев «варварами». Также приблизительно с этого времени она стала относиться к своей собственной стране и традициям ее народа с большей заботой.

Гордон начал с наместником Ли Хунчжаном работу по расформированию «Всегда побеждающей армии». Для Цыси это принесло большое облегчение. Она уже думала, что делать с этим объединением после подавления мятежа, ведь эти не знавшие поражения люди подчинялись одному только Гордону и отказывались выполнять распоряжения, поступавшие из Пекина. В своем послании великому князю Гуну Цыси написала: «Если Чарльз Гордон принимает положенные меры по расформированию своей армии и отправляет иностранных офицеров по домам, тогда его действия подтверждают доброе отношение к нам и то, что он постоянно трудился ради нашего блага». Перед его отъездом Цыси принародно хвалила этого англичанина в самых пылких выражениях и щедро его наградила, в том числе деньгами в размере 10 тысяч лянов серебром. Чарльз Гордон от денег отказался на том основании, что считал себя настоящим боевым офицером, а не наемником-убийцей. Цыси поинтересовалась у великого князя Гуна, причем как-то растерянно: «Он что, на самом деле так думает? Разве иностранцы могут хотеть чего-то иного, кроме денег?» Наместнику Ли Хунчжану и прочим чиновникам поручили выяснить, чем можно по-настоящему порадовать Гордона. Послушав совета наместника Ли, Цыси наградила этого англичанина исключительной честью: она подарила ему китайскую национальную одежду желтого императорского цвета, которую разрешалось носить одному только китайскому императору. После знакомства с Гордоном у Цыси появилось много пищи для размышлений о европейцах [17] .

Стремясь разгромить тайпинов, Цыси продвигала на высокие посты выдающихся представителей национальности хань: одним из них можно назвать наместника императора Ли Хунчжана, вторым – прославленного деятеля Цзэн Гофаня. Именно армия наместника Цзэна в июле 1864 года отбила у мятежников Нанкин. С этого момента начался закат Тайпинского восстания, считающегося крупнейшим крестьянским мятежом в китайской истории, на подавление которого ушло 15 лет и стоившего народу 20 миллионов жизней. Его вождя Хун Сюцюаня сгубила болезнь еще до падения Нанкина, сына и преемника Хуна поймали и подвергли «смерти от тысячи порезов», как предписывалось цинскими законами, хотя ему исполнилось только лишь четырнадцать лет. Остальных схваченных главарей тайпинов ждала такая же казнь. Сообщения об этих жестоких казнях, опубликованные в газетах наподобие «Вестника Северного Китая» и сопровождаемые иллюстрациями, повергли европейцев в ужас. Томас Уэйд, назначенный к тому времени британским поверенным в делах, написал великому князю Гуну предложение о том, что раз уж мятежников удалось подавить, то китайцы должны отказаться от подобного дикого способа наказания преступников. Он назвал его «чересчур жестоким и глубоко огорчительным» для народов на Западе и добавил, что его отмена принесет Китайской империи огромную политическую выгоду. Призыв Т. Уэйда великий князь Гун отверг, сославшись на то, что данное наказание применялось редко, а исполнение его служит средством устрашения потенциальных мятежников, способных иначе лишить жизни бесчисленное множество невинных людей. «Без такого наказания, я боюсь, народ в Китае потеряет страх… и в скором времени может появиться еще больше преступников. Вот тогда-то станет трудно поддерживать мир и стабильность в стране». Великий князь откровенно признавал тот факт, что даже такая смертная казнь, как обезглавливание, не удержит мятежников и без такой жестокой санкции его империи грозит гибель. Цыси не стала возражать великому князю Гуну, но при этом не высказала и собственное мнение, как это сделал император Цяньлун в 1774 году, когда собственной рукой написал по поводу вождя мятежников Ван Луня: этого мужчину следует предать смерти «от тысячи порезов, после казни его кожа должна выглядеть как рыбья чешуя», а его родственников «необходимо обезглавить, всех до одного – мужчин, женщин, старых и малых».