Инес души моей - читать онлайн книгу. Автор: Исабель Альенде cтр.№ 56

— Убейте их всех! — приказала я стражам искаженным до неузнаваемости голосом.

И пленники, и стражи замерли от ужаса.

— Убить их, сеньора? Но ведь это губернаторские заложники!

— Убейте, я сказала!

— Как нам это сделать? — испуганно спросил один из солдат.

— Вот так!

Тут я обеими руками подняла над головой тяжелую шпагу и, вложив в удар всю свою силу и ненависть, обрушила ее на касика, который был ближе всего ко мне, и разом отрубила ему голову. Удар был такой сильный, что я не удержалась на ногах и упала на колени; поток крови брызнул мне в лицо, а голова индейца покатилась к моим ногам. Дальнейшее я помню плохо. Один из стражников потом уверял меня, что я так же отрубила головы остальным шестерым заложникам, а другой рассказывал, что дело было не так и это они с товарищем закончили начатое мной. Впрочем, это не важно. Главное, что через пару минут на земле лежали семь мертвых голов. Да простит меня Господь.

Я схватила одну из них за волосы, выбежала на площадь огромными прыжками, взобралась на баррикаду из мешков с песком и бросила свой ужасающий трофей в воздух с невиданной силой. Страшный победный крик поднялся из недр земли, прошел сквозь все мое тело и вырвался, дрожа, как раскат грома, из моей груди. Голова несколько раз перевернулась в воздухе и упала посреди толпы индейцев. Я не задержалась посмотреть, какой эффект это произвело, а бросилась обратно в темницу, схватила еще две головы и запустила их в противоположную сторону площади. Кажется, оставшиеся четыре головы мне принесли стражники, но я в этом не уверена: может, я сама побежала за ними. Я точно знаю только, что у меня нашлись силы, чтобы запустить их в воздух. Еще прежде, чем последняя голова упала на землю, странная неподвижность объяла площадь, время будто замерло, дым рассеялся, и мы увидели, как индейцы в ужасе молча начали отступать, на шаг, два, три, а потом, толкаясь, бросились бежать по тем самым улицам, которые только что захватили.

Прошло много времени, а может быть — всего одно мгновение. Внезапно на меня навалилась усталость, кости стали как ватные, я очнулась от кошмара и осознала, какое ужасное преступление я совершила. Я увидела себя такой, какой меня видели люди вокруг: косматая дьяволица, залитая кровью, осипшая от крика. Ноги у меня подкашивались. Я почувствовала на талии руку Родриго де Кироги, который поднял меня, прижал к своей закованной в доспех груди и увел с площади. Очевидцы произошедшего были глубоко поражены и стояли в оцепенении.

Сантьяго, столица Новой Эстремадуры, был спасен, хотя от города остались только обгоревшие бревна и кучи обломков. От церкви виднелось только несколько свай; от моего дома — четыре закопченные стены; дом Агирре более или менее сохранился, а все остальное превратилось в пепел. Четверо солдат погибли, а оставшиеся в живых были ранены, некоторые — тяжело. В сражении погибла половина наших янакон, а еще пятеро умерли через пару дней от заражения ран и потери крови. Женщины и дети вышли из своего укрытия невредимыми: нападавшие не нашли погреб, где мы спрятали Сесилию с малышами. Семян у нас практически не было — только четыре пригоршни пшеницы.

Родриго де Кирога, как и все остальные, решил, что я во время битвы окончательно тронулась рассудком. Он на руках отнес меня к руинам моего дома, где в импровизированном госпитале все еще кипела работа, и осторожно положил на пол. На лице его была печаль и безмерная усталость. Он попрощался со мной, легко поцеловав в лоб, и ушел обратно на площадь. Каталина с помощью еще одной женщины сняла с меня кирасу, кольчугу и пропитанное кровью платье, в поисках ран, но ран на мне не было. Они помыли меня, как смогли, водой, оттерли мочалкой из конского волоса — ведь тряпок больше не оставалось — и заставили выпить полчашки ликера. После этого меня стошнило розоватой жидкостью, как будто я даже наглоталась крови.

Многочасовой гул битвы сменила мертвая тишина. Люди не могли пошевелиться, падали на землю там, где стояли, и оставались лежать на земле, все в крови, саже, пыли и пепле, пока женщины не стали поить их водой, снимать с них доспехи и помогать подниматься. Капеллан обошел площадь, чтобы осенить крестным знамением умерших и закрыть им глаза, а потом стал переносить к нам в госпиталь раненых, перекидывая их через плечо. Благородный конь Франсиско де Агирре был смертельно ранен, но усилием воли держался на дрожащих ногах до тех пор, пока нескольким женщинам не удалось стащить с него всадника; только после этого животное склонило голову и умерло еще до того, как упало наземь. У Агирре было несколько поверхностных ран, но тело у него оказалось настолько напряжено и негибко, что с него невозможно было ни снять доспехи, ни даже вынуть оружие из рук, так что его пришлось оставить в углу на полчаса, пока к нему не вернулась способность хоть немного двигаться. Потом кузнец пилой отрезал копье с двух сторон, чтобы его можно было вынуть из сжатой руки, и мне с помощью еще нескольких женщин удалось его раздеть, что было непростой задачей, потому что он был огромный и все еще неподвижный, как бронзовая статуя. Монрою и Вильягре, которые были в лучшем состоянии, чем другие капитаны, и распалены схваткой, пришла в голову безумная идея с горсткой солдат преследовать бежавших в беспорядке индейцев, но капитаны тут же обнаружили, что ни одна лошадь не может сделать ни шагу и нет ни одного не раненого солдата.

Хуан Гомес бился, как лев, весь день думая о Сесилии и сыне, спрятанных у меня в погребе, и, едва все вокруг немного успокоилось, побежал вызволять их из подземелья. В отчаянии он раскидывал землю с досок руками, потому что не смог отыскать лопаты: индейцы унесли с собой все, что смогли взять. Он рывком снял доски, открыл склеп и свесился в темное и тихое подземелье.

— Сесилия! Сесилия! — испуганно закричал он.

Тут из глубины ему ответил ясный голос его жены:

— Хуан, наконец-то ты пришел! А то я уже начинала скучать.

Все три женщины и дети благополучно пережили более двенадцати часов под землей, в полной темноте, в помещении, где было мало воздуха и совсем не было воды, не зная, что происходит снаружи. Сесилия обязала кормилиц давать младенцам грудь по очереди в течение всего дня, а сама постоянно была начеку, чтобы в случае необходимости защищать их с топором в руках. Погреб не заполнился дымом то ли по милости Девы Заступницы, то ли потому, что вход был завален землей, которой Хуан Гомес просто старался его замаскировать.

Монрой и Вильягра решили той же ночью послать гонца к Педро де Вальдивии, чтобы известить его о несчастье, но Сесилия, которая возвратилась из-под земли такой же величественной и прекрасной, какой была всегда, возразила, что ни один гонец не сможет справиться в таким заданием и погибнет, потому что долина кишит разъяренными индейцами. Капитаны, хоть и не привыкли слушать женщин, на этот раз сделали исключение.

— Я прошу вас послушать мою жену. Ее сеть шпионов всегда помогала нам, — вмешался Хуан Гомес.

— Как же вы предлагаете поступить, донья Сесилия? — спросил Родриго де Кирога, который был дважды ранен, крайне утомлен и изможден потерей крови.