От сохи до ядерной дубины - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Губарев cтр.№ 48

– Классик еще говорил о том, что надо по капле выдавливать из себя раба. Неужели за минувшие годы ученым это не удалось сделать?

– Зависит от того, сколько «рабства» набралось в каждом человеке. Если выдавливать по капле, то, не исключено, могут потребоваться десятилетия – то есть вся жизнь…

Наша беседа с научным руководителем Федерального ядерного центра России академиком Г. Н. Рыковановым состоялась во время торжеств, посвященных столетию со дня рождения Кирилла Ивановича Щёлкина – великого ученого нашей страны, одного из тех, кому мы обязаны созданием ядерного и термоядерного оружия. В Снежинске открылся новый памятник Щёлкину. Дело в том, что предыдущий, открытый, как и положено, в честь трижды Героя на его родине в Тбилиси в советские времена, однажды ночью таинственным образом исчез. Попытки разыскать похитителей и сам памятник оказались неудачными. Это естественно, потому что, по непроверенным, но достоверным данным, памятник был убран по распоряжению самого Саакашвили: мол, «героям России нечего делать на грузинской земле». Предпринимались попытки добыть памятник, чтобы установить его в Снежинске, через Украину, потом Швейцарию, но сделать ничего не удалось. И тогда был на Урале создан новый памятник, на открытие которого мы и приехали в закрытый атомный город.

Торжества прошли нестандартно, тепло, и это показало, что жители города относятся к Щёлкину с уважением и признательностью за все, что он сделал для них.

Георгий Николаевич Рыкованов о своем предшественнике сказал так:

– В истории нашей Родины есть люди легендарные, о которых, к сожалению, широкая публика не знает. Связано это с особой секретностью, которая окружала работу этих людей, но от этого их вклад в нашу науку и технику, в обеспечение обороноспособности страны отнюдь не становится меньше. Это относится к трижды Герою Социалистического труда, лауреату Ленинской и трех Сталинских премий 1-й степени, основателю нашего ядерного центра Кириллу Ивановичу Щёлкину. При встрече с журналистами, в публичных выступлениях я стараюсь упоминать о Кирилле Ивановиче, рассказывать о его жизни. И делаю это потому, что историю нашей Родины и тех, кто ее как говорится, «делал», нужно знать, иначе мы не сможем строить будущее. К счастью, сейчас о Щёлкине говорится все больше и больше. Это связано с публикацией официальных документов «Атомного проекта СССР». Сквозь сухие строчки постановлений и всевозможных решений высшего руководства страны отчетливо прорисовывается образ великого ученого и гражданина, которым являлся Кирилл Иванович.

– Легенда?

– Нет, каждодневность! Идеи Щёлкина столь же актуальны сегодня, как и полвека назад. Такое ощущение, будто он живет среди нас. Точнее: оказывает свое воздействие, будто время не властно над такими людьми. Так случается, когда мы имеем дело с гениями. Я приехал сюда в 1977 году, и тогда, как и сейчас, мы поклоняемся отцам-основателям нашего Института. Наверное, в этом и заключается преемственность поколений. В ядерных центрах России – знаю не понаслышке! – эти традиции бережно хранятся, что немало способствует успеху нашей работы.

– Итак, здесь вы с 77-го года… И сразу чем начали заниматься?

– Разработкой ядерных зарядов.

– Но в это время началось разоружение?! Помню, как раз в это время шел интенсивный обмен делегациями между СССР и США, различные конференции проводились. На них шло обсуждение сокращения ядерного оружия… В общем, мы начинали «дружить» с Америкой!

– Я не замечал этого, потому что приходилось постоянно ездить на полигон, принимать участие в испытаниях. И так продолжалось первые тридцать лет моей работы в Центре! Так что о том времени я могу сказать мягко так: разоружения как такового мы не чувствовали.

– Известно, что в начале «Атомного проекта» специалистов в систему Средмаша отбирали просто: наиболее талантливых студентов и выпускников приглашали на собеседование, а потом они получали предписание явиться в такой-то город, по такому-то адресу… В 70-е годы что-то изменилось?

– Когда заканчивал институт, меня пригласили на собеседование. Сказали, что я должен поехать сюда. Вот и все.

– А с вашим мнением посчитались?

– Нет. Я говорил, что не хочу ехать. Мне сказали: надо! Вот и весь разговор…

– Почему не хотели ехать?

– Считал, что в подобных институтах науки нет…

– …и?

– Был неправ – ошибался, наука здесь есть. Она в основе всего.

– Неужели в МИФИ не было известно, что именно происходит здесь?

– Нет. Мы ничего не знали о существовании этого центра. Информация была скудная, а потому, чем здесь занимаются, студенты не знали и не могли знать! А те преподаватели, которые могли знать, никогда не упоминали о таких центрах. Тот же академик Ю. М. Каган, к примеру, начинал свою научную работу на Урале, в Свердловске-44, но никогда об этом не говорил. А нам он читал курс физики твердого тела. В системе Средмаша было принято держать язык за зубами – ведь там секретными работами особой важности занимались. В этом ведомстве приучали больше слушать, чем говорить. И этим принципом мы пользуемся до нынешнего дня.

– И дальше?

– Что именно?

– Поездили на испытания и дальше?

– Мне исполнилось 35 лет, и вот тут-то и началось то, что вы называете «разоружением». С тех пор мы стали заниматься в основном тем направлением работ, которые связано с научно-техническим поддержанием боезапаса.

– Что за этим стоит?

– Все очень просто. Когда у вас есть возможность испытать изделие, то это одно. Вы, к примеру, сомневаетесь в модели или у вас есть неясности с какими-то физическими процессами, вы проводите испытание и получаете ответы на свои вопросы. Оказалось, что это довольно просто и дешево. А вот когда у вас нет такой возможности – вы не можете проверить свои сомнения в эксперименте, то необходимо провести много других экспериментов. Приведу такой наглядный пример. Он спонтанно возник у меня, когда я делал доклад в Арзамасе-16, когда туда приезжал премьер-министр Касьянов. Ситуация с финансированием Федеральных ядерных центров была крайне тяжелая, поэтому всяческим образом Минатом пытался доказать, что Центры нужно финансировать в первую очередь. Я и привел очень простой пример. Есть у вас зажигалка, и вы хотите убедиться в том, что она горит, то есть работает. Вы провели соответствующие манипуляции с ней, получили огонь, убедились, что она действует. Теперь представьте, что вам запрещают получать огонь. Что вы должны сделать? Первое: убедиться, что идет газ, когда вы нажимаете кнопку. Второе: убедиться, что идет газ нужного химического состава. Третье: убедиться, что искра, поджигающая газ, появляется в момент, когда это требуется. И так далее, так далее, так далее… Но зажигалка – простой технический объект. А если говорить о ядерном заряде, который, наверное, все-таки посложнее, то там процессов разных очень много, и вы должны быть уверены в том, что понимаете каждый их них. Вот вам и отличие ситуаций, когда есть ядерные испытания и когда они под запретом.