От сохи до ядерной дубины - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Губарев cтр.№ 14

– Даже сегодня много говорят о разделении изотопов урана. Это связано с позицией Ирана, который хотел бы иметь собственную промышленность обогащения урана. Вы стояли у истоков этой проблемы. Скажите, это действительно очень сложно? Я имею в виду обогащение урана?

– Проблема разделения изотопов – очень интересная проблема сама по себе. И, конечно же, как физическая задача, и особенно – техническая ее реализация. В результате было создано поистине уникальное производство. Мне кажется, что это вообще «жемчужина» нашей промышленности. Это относится и к газовой диффузии, и к центрифугам. Сначала был один метод, а потом его заменил другой… Хотя с точки зрения физики сам процесс газодиффузионного разделения кажется простым и ясным. Представьте, что у вас есть пористая пластинка и на нее падают как-то различающиеся молекулы…

– И одни из них «проскакивают», а другие нет?

– Скорее одни двигаются быстрее, чем другие…

– В общем, если представить, что перед такой преградой стоят женщины, то могут пройти только блондинки?

– Вам нужно поставить множество перегородок, чтобы в конце концов за ними оказались только блондинки!.. Дело в том, что вы начинаете с очень малой природной концентрации урана-235, который вам нужен, а доходите до 90 процентов.

– Значит, в толпе в основном одни брюнетки, как, например, в Китае или Японии, и среди них вас интересуют только блондинки?

– Это сравнение ближе к истине… Но пока мы говорим, так сказать, о «динамическом принципе». На самом деле ситуация намного сложнее. Молекулы при движении мешают друг другу. Уменьшая разность их скоростей, поэтому хочется уменьшить давление. Но меньшее давление – это меньшая производительность. Тут надо найти точное соотношение между давлением газа и его способностью «любить только блондинок». В общем, была создана теория разделения изотопов в «промежуточной области давления», где столкновение молекул остается существенным.

– Для теоретика важно, чтобы проблема была поставлена вполне конкретно?

– Такой общий вопрос, безусловно, интересен, но однозначного ответа на него нет. Все зависит от того, над какими проблемами вы работаете. Если они прикладные, то тогда нужна конкретная задача и довольно четко определенная цель. Если же проблема сама по себе интересна, но ее решение не предполагает какого-то практического решения, то подход к ней может быть любой – от формулирования идеи до приближенного математического решения. На Урале я занимался вполне конкретными задачами, и их удалось решить вполне эффективно.

– Раньше американцев?

– Они ушли от создания теории разделительного элемента на первом этапе. Вернулись к ней позже. И вот удивительная вещь – «параллельное мышление»! Через несколько лет они сделали то же самое, что и я. Коллеги подшучивали, что теперь есть все основания обвинить меня в том, что я передал им нашу технологию. Кто знает, и такое было бы не исключено, если бы времена Сталина и Берии не кончились… До 53-го года режим был очень жесткий. Да и потом еще некоторое время старались любыми способами удерживать специалистов «за проволокой». Вы Чурина знали?

– Несколько раз мы с ним встречались, когда он был заместителем министра. Однажды я пытался убедить Александра Ивановича в том, что имеет смысл рассказать о получении урана-235 на Урале. Но он был категорически против!

– Он долго работал в системе Средмаша. В «мои» времена именно он был директором «Объекта». Жесткий был директор, но к теоретикам относился очень хорошо. Вскоре после объявления о деле врачей-вредителей он вызвал меня и моего коллегу и товарища Михаила Ханина и сказал, чтобы мы уехали в Свердловск сдавать кандидатские экзамены по языку и философии. «И не возвращайтесь, пока не сдадите», – добавил Чурин. Это было в январе 1953-го. В Свердловске мы столкнулись с большими трудностями. В Политехническом институте после длительных колебаний согласились наконец принять экзамены по философии, но только при условии, что в комиссии будет участвовать представитель обкома партии. Узнав, что мы сдали экзамены, Чурин сразу послал нас в длительную командировку в Москву, в частности для сдачи экзаменов по специальности. Вернулись мы в «Объект» в середине марта, после смерти Сталина и реабилитации врачей. Вспоминая те дни, я испытываю искренние чувства признательности Александру Ивановичу. После смерти Сталина все настолько резко изменилось, будто наступила совсем иная эпоха…

– Так и было!

– Это верно, но слишком уж резко все происходило. В феврале начальник отдела кадров проходил мимо, не замечая меня, а в марте он уже издалека раскланивался и был чрезвычайно любезным. Постоянно говорил мне: «ты – гордость нашего комбината» и так далее… Удивительно было наблюдать за метаморфозой, происходящей с такими людьми…

– Но Чурин ведь не изменился?!

– Нет. Чурин поразительно руководил комбинатом, не имея никакого физического образования. Он выслушивал разные мнения, принимал решение и дальше шел как таран. И оказывался исключительно эффективным при решении сложных проблем. По его рекомендации я начал преподавать в Политехническом институте. По субботам ездил в Свердловск, читал спецкурс. По памяти, конечно. Никаких записей вести было нельзя. И очень много специалистов, которым я читал лекции, сегодня работают на комбинате. Преподавал я три года, а в 1956-м Игорь Васильевич Курчатов забрал меня в Москву. Я начал работать в Институте атомной энергии. У меня уже была пара десятков научных работ, но все они были закрытыми. Можно было только писать о такой работе, к примеру, как «инвентарный номер 5634» или «номер 8734».

– Позже рассекретить их удалось?

– Нет. Да и особой необходимости в этом не было: коллеги-теоретики прекрасно знали, чем я занимался…

Из официальных материалов: «Рассматривая главные результаты, полученные Ю. М. Каганом, можно выделить целый ряд направлений его научной деятельности. Первое из них охватывает работы, приведшие к созданию современной кинетической теории газов с вращательными степенями свободы. Была построена общая теория явлений переноса во внешних полях. Эта теория индуцировала широкий круг экспериментальных исследований. Ее результаты, ставшие фактически классическими, вошли в монографии и учебники. Играющий принципиальную роль в теории новый вектор, составленный из векторов скорости и вращательного момента, получил в зарубежной литературе название „вектора Кагана“, а возникновение в потоке вращательной ориентации молекул – „поляризацией Кагана“.

Ю. А. Кагану принадлежит честь создания общей теории диффузионного разделения изотопов урана на пористых средах. Введенная им оригинальная идея замены пористой среды тяжелым газом с определенными рассеивающими свойствами позволила получить единое решение для всего диапазона давлений от кнудсеновского режима до гидродинамического. Одновременно им была развита гидродинамическая теория всего делительного элемента („делителя“) как целого. Результаты теории были эффективно использованы для нахождения параметров, обеспечивающих оптимальный режим работы газодиффузионного завода по разделению изотопов».